Ледяное сердце

Новый день продолжался. Сначала — в соответствии с планом. Капитан удалился в каюту, чтобы настроиться на серьезную работу. Вениамин Игнатьевич осмотрел пациенток, нашел, что выздоровление Стаси и Рэйрры идет вполне хорошими темпами, а вот Соне пока полагается постельный режим, и передвигаться самостоятельно она может только в пределах медотсека. Через час из капитанской каюты попросили кофе покрепче. Стася вызвалась приготовить и отнести. Тед разрешил. Еще через полтора часа заказ повторился. И так еще два раза. Весь экипаж был тих и послушен. В положенное время Дэн приготовил обед, Станислав с Вениамином вышли из каюты ровно на двадцать минут, в полном молчании пообедали и снова ушли в добровольное заточение. Вид у них был такой, что вопросов задавать никто не захотел. Соня почти все время до обеда проспала. Ей действительно нездоровилось. Айс тихо сидел у стены на стуле и терпеливо ждал распоряжений. Потом принес своей подопечной поднос с обедом, потом убрал посуду, все это быстро и почти бесшумно. К середине дня бедная больная чувствовала себя уже намного лучше. Выспавшаяся и накормленная, она поняла, что ей очень скучно лежать тут одной, и спросила у Айса, что делают ее подруги. Он вышел, узнал, вернулся и доложил, что Станислава что-то готовит на кухне, а Рэйрра с пилотом и навигатором смотрят какой-то фильм. — Ну вот… — надула губы Сонечка. – А меня все бросили… Ой, прости, Айс. Кроме тебя, конечно. Наверное, тоже заскучал? Хочешь, поболтаем о чем-нибудь? Или музыку послушаем? У тебя в комме есть какой-нибудь плей-лист? Вот в видеофоне у меня было несколько гигов музыки. Я ведь не только скрипичную люблю. Например, «новое этно» уважаю. Еще мелоди-рок, драм-соул… Ты знаешь, на Лире, в консерватории, мы дружили с ребятами из одной группы… Ой, извини. Так невежливо – я все о себе да о себе… Пересядь сюда, поближе. А ты какую музыку любишь? – она поудобнее устроилась полулежа на кровати, подвигала под спиной подушку и вопросительно посмотрела на собеседника. Айс уже некоторое время внутренне готовился к тому, что его принудят к диалогу, поэтому, вызвав в памяти все полученные накануне рекомендации, приступил к самой ответственной части своей миссии – к общению. — Разную, — он пожал плечами и улыбнулся. – Не могу назвать что-то одно. — Ну да, так почти у всех, я понимаю, — кивнула Сонечка и тяжело вздохнула. — Но я все-таки по своей Душеньке скучаю. А она, наверное, по мне скучает. Там, в нашей комнате, в общежитии… — Душенька? Это кто? – Айс вовремя вспомнил, что вежливый собеседник всегда искренне интересуется своим визави и должен периодически задавать наводящие вопросы. – Твоя собака? Или кошка? — Не-ет! – рассмеялась Сонечка. – Вот же насмешил! Это моя скрипка… Дальше последовал содержательный и эмоциональный рассказ о Сониной любимице. Сонечка действительно скучала по своему инструменту. И ей так хотелось объяснить Айсу, что это все не просто так. Ее скрипка действительно самая лучшая и самая любимая. А уж если учесть, что ей было уже около четырехсот лет от роду… Иногда у Сони в буквальном смысле захватывало дух от мысли, что ее инструмент мог слышать, например, Пушкин. Или Грибоедов. Или художник Верещагин, ее очень-очень дальний предок… Сонечка очень увлеклась и даже не заметила, что говорит уже больше получаса подряд, и при этом не чувствует ни малейших признаков усталости. Но Айс помнил все наставления доктора, поэтому, уловив небольшую паузу в словах, предложил ей полежать и отдохнуть. — Да ну, ерунда! Я совсем не устала. Наоборот, надоело лежать и молчать! Ты знаешь, я ведь действительно с детства любила свои уроки. Бывало, ребята во дворе играют, а мне заниматься надо. Мне на видеофон сообщения падают – ребята-соседи зовут вирт-болл во дворе покидать или в сетевую балду поиграть. А я через раз соглашалась. Не могла просто так свою Душеньку бросить… — Правда? – спросил Айс и улыбнулся. Искусство ведения беседы постигалось им довольно успешно. — Конечно! А ты в детстве в музыкалку ходил? Хотя, нет. Ты, наверное, спортом каким-нибудь занимался. Каким? — Ну… разным, — Айс решил пойти по проторенной дороге. — Знаю я вас, парней. Сначала бокс, футбол и каратэ. Потом киберспорт, аэрорейсинг и аквасерфинг. Ваши предпочтения не меняются уже лет этак… Вернее, столетий… Айс с улыбкой кивнул несколько раз подряд. — Ну вот, я же угадала? — Угадала, — повторил киборг. — А в какие игры ты в детстве играл? Ну, с друзьями, с одноклассниками? — В игры? – переспросил Айс. – Э-э-э… — Согласно теории Теда, при довольно долгой паузе девушка сама должна была предложить несколько вариантов ответа. — Слушай! – вдруг Сонечка очень оживилась и даже положила руку ему на запястье, поверх рукава повседневной клетчатой рубашки. – А ты умеешь самолетики из бумаги складывать? — Умею, — ответил Айс опять-таки с самой доброжелательной улыбкой. Он действительно умел. Однажды Алина и Мартин расшалились как дети и начали пускать с балкона бумажные самолетики. Это было еще тогда, когда бедный ухажер не надоел разборчивой хозяйке. Айс запомнил, как они их складывали, и без труда мог сейчас воспроизвести. — Здорово! Вообще, Айс, с тобой так здорово! Я тебе еще не надоела? – Соня с надеждой посмотрела в честные серые глаза. Этот замечательный собеседник действительно так внимательно ее слушал, как никто в последнее время. — Нет, что ты! – заверили ее с самым серьезным видом. — Понимаешь, у меня был друг. Ромкой его звали… Я несколько раз просила его научить меня, потому что мои самолетики сразу падали вниз и никогда так красиво не взлетали, как у него. А он всегда смеялся и говорил: «Вот после свадьбы и научу». Только свадьбы так и не было… Уловив легкую заминку в словах девушки, Айс поспешил возобновить разговор: — Давай научу. Но понадобится бумага. А здесь ее нет, — он внимательно просканировал медотсек. – Есть. Там, внизу, — он указал на небольшую стопку писчей бумаги на нижней полке этажерки со всякими медицинскими принадлежностями. На самом деле, Вениамин Игнатьевич заготовил эту бумагу, чтобы использовать по старинке, как черновики для расчетов, прежде чем забивать цифры в электронные декларации. Но взял он из этой стопки всего половину, так как решил, что и этого хватит. — Нас же не будут ругать, если возьмем несколько листочков, правда? – Соня действительно почувствовала прилив сил, и ей хотелось заняться чем-нибудь веселым и интересным. – Достань, пожалуйста. И покажи мне, как будешь складывать. Под руководством Айса она сложила пару самолетиков и встала на кровати, чтобы испытать их. Айс было запротестовал, но пациентка выглядела такой довольной, что киборг подумал, что если сейчас ее чем-нибудь огорчит, то все лечение пойдет насмарку. Он решил просто подойти поближе и страховать ее на случай падения с кровати. Соня тем временем замахнулась и запустила первый самолетик. Он действительно послушно взмыл вверх, пересек по диагонали весь медотсек и приземлился, только врезавшись в стену. — Ух, здорово! – Соня чуть в ладоши не захлопала от радости. – А теперь еще один! – Она замахнулась посильнее, и бумажная игрушка взлетела выше первой. Сделала красивую дугу под потолком и приземлилась прямо на высокий медицинский шкаф со стеклянными дверцами. — Ой! – Сонечка всплеснула руками. – А я хотела еще позапускать. Ничего, я сейчас достану! – она в свою очередь оглядела всю комнату. – Можно, я встану на твой стул? — Не надо. Нельзя, — запротестовал Айс. – Постельный режим еще не отменен! — Ну не могу же я лежать целый день, как колода! – запротестовала непослушная больная. – Я быстренько, доктор даже не узнает. Раз я виновата, я и должна все исправить, разве не так? Ты старался, учил меня, а я его чуть не потеряла! Айс, ну пожалуйста! — Нельзя. Голова закружится, — возразил временный медбрат. – Доктор запретил. — В пределах медотсека не запрещал, я все помню. Сонечка вовсе не была врединой. Просто ей действительно сейчас было так легко и весело, как уже давно не случалось. Она еще на Лире, во время учебы, привыкла отмалчиваться и отшучиваться, никому не рассказывая о своих проблемах. Потом наступила эта черная полоса. А сейчас она наконец-то отлично себя чувствовала по сравнению с тем, какой прибыла на борт «Космического мозгоеда», и ей хотелось немного пошалить, чтобы снова ощутить себя живой и счастливой. Назло всем бедам и назло всем грустным воспоминаниям. К тому же у нее сейчас был такой прекрасный компаньон, который слушал каждое ее слово и вообще не вызывал в ней ничего кроме самой искренней симпатии. Айс мысленно прикинул прогноз возможных последствий такого непослушания. По его расчетам выходило, что, если он будет находиться рядом, ничего нештатного не случится. Поэтому он вздохнул, пожал плечами и пододвинул свой стул к стеклянным дверцам шкафа. — Давай, — он деликатно приподнял Соню под мышки и легко перенес с кровати на стул. Соня встала на цыпочки, вытянулась и пошарила ладонью по верхней поверхности шкафа. — Не достаю, — скривилась она, ничего не нащупав. — Тогда лучше я, — предложил Айс. — Нет… Смотри-ка, там стремянка стоит в углу. Откуда она тут взялась? А, точно, вчера вечером техник приходил. Михалыч. Лампу перегоревшую менял. И забыл. Очень кстати, — Соня хихикнула. – Так что я сейчас… Она попыталась самостоятельно спрыгнуть со стула, но была ловко перехвачена в воздухе и усажена на ближайшую к шкафу пустую кровать — Нельзя, — укоризненно покачал головой «юнга». – Я сам. Он отставил стул, взял стремянку и аккуратно водрузил ее около шкафа. — Ну пожа-а-алуйста! – проныла Соня. Айс вздохнул. — Давай. Только очень осторожно. — Да знаю я, – отмахнулась девушка. Но на этом ее везение и кончилось. Беспечная москвичка все-таки не рассчитала свои силы. В тот момент, когда она взобралась уже на четвертую ступеньку и привстала на носочки, у нее резко потемнело в глазах, а коленки подкосились. Она опустила руки и качнулась. Стремянка полетела в одну сторону, Сонечка – в другую. Айс был наготове. Он тут же ловко подхватил девушку на руки, при этом пристроив ее голову у себя на плече, а руку закинув себе за шею. В результате Соня совсем не пострадала, чего нельзя было сказать о шкафе. Ее падение сопровождалось резким звоном разбитого стекла и скрежетом металлической полки шкафа, когда в них врезался изогнутый поручень стремянки. Полка дрогнула, на ней возмущенно подпрыгнули и попадали с разноголосым звоном пробирки и бутылочки. Большой стеклянный флакон упал и покатился, потеряв слетевшую по пути крышку. Он не разбился, но его содержимое – бледно-голубая жидкость – разлилось по полке, намочив два свернутых в рулоны эластичных бинта. Через несколько секунд в распахнутые двери медотсека ввалилось все население корабля. Вид у них был самый встревоженный. Первыми влетели в помещение киборги. Быстро оценив ситуацию, они нашли причиненный ущерб незначительным, а виновников беспорядка целыми и невредимыми. Внезапное недомогание Софьи Верещагиной было неприятным, но не угрожающим жизни. Поэтому оба отошли на второй план, уступив дорогу капитану и Вениамину Игнатьевичу. — Что? Что такое? – встревоженно воскликнул доктор. – Соня, девочка, что с тобой? Что случилось? Айс, как это произошло? Что вы тут натворили? Айс стоял посреди осколков, привычно спрятавшись за процессор, с «типовым» лицом, сквозь которое ненавязчиво проступал легкий испуг. Вениамин Игнатьевич подлетел к ним, хрустя осколками под ногами и приложил руку к шее Сони, чтобы побыстрее нащупать пульс. — Ах ты… Айс, в чем дело, ты можешь объяснить? Соня, ты меня слышишь? Отключилась, кажется. Соня с трудом открыла глаза и попыталась отрицательно помотать головой, но тут же снова зажмурилась – в голове зашумело, а подступившая слабость не дала и слова сказать. — Слава богу, — выдохнул доктор. – Айс, клади ее на кровать. Вот уж от кого не ожидал, так это от тебя, Софья! Айс послушно подошел к кровати, аккуратно переложил на нее свою соучастницу и как истукан застыл, стоя у изголовья. Видя, что все живы и почти здоровы, капитан понял, что надо брать ситуацию под контроль. — Так. Что за бардак на борту? Немедленно доложить мне о том, что произошло. Айс, я жду. Тон, которым это было сказано, заставил всех замереть на месте. Так Станислав Федотович разговаривал с экипажем только тогда, когда находился в крайней степени раздражения. Основной состав это знал и понимал, что ничего хорошего далее не последует. Новички ничего такого знать не могли, но почувствовали без труда. — Повторяю, я жду объяснений. Вас что, ни на минуту нельзя оставить без контроля? Мы с Вениамином Игнатьевичем заняты. Мы просили нас не тревожить и дать нам спокойно закончить дела. Если вам нужна была помощь, надо было позвать кого-нибудь из свободных членов команды. Айс, тебе что было поручено? — Уход и наблюдение за Софьей Верещагиной, — безжизненным голосом доложил киборг. — Значит, так ты выполняешь приказы, продвинутый телохранитель? Возмутительно! — В приоритете было сохранение жизни и здоровья объекта, — попытался объясниться Айс. – Ущерб имуществу – неизбежное, но менее значимое последствие. — Последствие чего? Вашего непослушания и разгильдяйства? Кстати, что именно там разбилось? Кажется, какое-то лекарство разлилось? И откуда в конце концов в медотсеке эта стремянка? Ей тут место?! — Прш прщн, — на сцену вышел до того жавшийся в уголке Михалыч. Он осторожно, стараясь не наступать на крупные осколки, поднял стремянку, отряхнул ее и развернулся к двери. – Эт я вчр збл. После чего ловко проскользнул в дверь мимо расступившихся сослуживцев и со вздохом облегчения покинул сцену. Тем временем Вениамин осмотрел разгромленный шкаф и оценил нанесенный ущерб. — Ну, бинты мы отстираем, не вопрос, — его голос был скорее огорченным, чем рассерженным. — А вот лекарство пропало. Эх, ведь это был мой лучший анальгетик. Новейшая фармацевтическая разработка, между прочим. Никаких аллергических реакций и побочных действий. Айс, глупый ты мальчик, что вы натворили? Как же ты недосмотрел? Просили же тебя быть начеку! Ну вот что с тобой прикажешь делать? — Что делать? – перебил Станислав. – Наказать, как следует, чтобы на всю жизнь запомнил. — Подождите, — Соня наконец-то перевела дух и привстала на кровати. – Не надо его наказывать. — Ты что, не понимаешь, глупенькая? – возразил доктор. — Что мы теперь делать будем? Это, между прочим, предназначалось для твоей подруги. Ты думаешь, каково ей со сломанными ребрами и ушибленной головой? Да ей сейчас даже дышать больно! — Подождите, — повторила Соня. – Да, я виновата. Но почему вы ругаете Айса? Да еще собираетесь его наказывать? — А почему ты его защищаешь? Что за детский сад такой? – возмутился Станислав. — Натворили, так отвечайте! Айс, подойди сюда! Нам такие в экипаже не нужны! Это было сказано самым грозным тоном. Гнев капитана, которого так грубо оторвали от расчета социальных отчислений, был ужасен и мог произвести самое пугающее впечатление. На самом деле, Станислав хотел как следует расспросить проштрафившегося «юнгу» о происшествии и потом уже установить степень его виновности. По крайней мере, было очевидно, что Михалыч забыл стремянку в неположенном месте, а сам доктор неплотно закрутил крышку флакона, из-за чего лекарство и разлилось. При этом никто не отдавал киборгу приказ хранить и беречь имущество, находящееся в медотсеке. Поэтому справедливость требовала не торопиться и не поддаваться эмоциям. Но Сонечка Верещагина этого не знала. Она, как ужаленная, подскочила на кровати, встала на дрожащие ноги и заслонила своим щупленьким телом высокую и внушительную фигуру Айса. — Да он вообще ни при чем! Он просто выполнил мою просьбу, поймите! – и откуда только силы взялись, Соня почти кричала, так велико было ее стремление защитить бедного парня. – Рэри, прости меня! Это я одна виновата, честное слово! — Как ни при чем! Это ведь он позволил тебе залезть на стремянку! – перебил ее капитан. – А если бы ты упала? — Да не упала бы, поймал бы он ее в любом случае, — встрял Тед, которому надоело стоять безмолвным свидетелем и хотелось поучаствовать в занимательной беседе. – Киборг все-таки!.. Упс-с-с… Пилот хлопнул себя по губам и замер. Остальные тоже превратились в живые статуи. Только навигатор молча, но с совершенно зверским выражением лица довольно чувствительно врезал Теду кулаком по спине. Через несколько томительно долгих секунд немая сцена была прервана дрожащим голоском Сонечки: — Кто киборг? Я не поняла… кто киборг? — Соня, ты только не волнуйся, — подошел к ней поближе Вениамин Игнатьевич. – Дело в том, что наш Айс… — А-а-а, — Сонин голос внезапно перестал дрожать, зато задрожали руки, а изумленные глаза стали раза в два больше. Она медленно, как во сне повернулась к Айсу лицом. – Айс… Ты и правда?.. Тот молча кивнул. Его пробудившегося разума вполне хватило, чтобы понять, что сейчас произошло что-то непоправимо ужасное. Соня помолчала. Потом повернулась обратно. В глазах ее стояли слезы. Потому что в этот момент она видела перед собой вовсе не застывший у дверей экипаж «Мозгоеда», а что-то совсем другое. Вернее, кого-то совсем другого, того, кого долгое время боялась вспоминать. Темные глаза, волнистые волосы, выбивающиеся из-под белой бейсболки. «Я бы, наверное, любил тебя…» А потом удар о бетонную крышу и общий крик ужаса, до сих пор стоящий в ушах. — Не дам! – вдруг решительно, почти зло произнесла она. – Не дам еще одному пострадать из-за меня. Вы хотите его ликвидировать за ослушание? Не дам! – она хотела еще что-то сказать, вдохнула, но выдохнуть так и не смогла. Покачнулась и чуть не упала, если бы не Айс, поддержавший ее сзади. — Нельзя. Так нельзя поступать, не смейте! – Слезы одна за другой покатились из ее глаз. – Айс, не бойся, я им не позволю! – Она снова почти задохнулась. Айс совсем перестал что-либо понимать. Такого с ним еще никогда не случалось. Его, продвинутого телохранителя модели «Эдванс», биомашину, которую создали для того, чтобы выполнять любой приказ хозяина, и которая могла голыми руками уничтожить весь человеческий экипаж этого корабля за считанные минуты, сейчас защищала маленькая хрупкая девочка, которая так из-за него разволновалась, что и на ногах удержаться не могла. Процессор перегрелся. Мозг был как в тумане. Мир перевернулся с ног на голову. Айс подхватил Соню на руки, осторожно прижал к себе и сказал негромко, так, чтобы не напугать и не расстроить еще больше: — Не плачь, пожалуйста. И не бойся за меня. Все будет хорошо. Какая именно программа ему это подсказала, Айс не знал. Может быть, это была интуиция, но ее у киборгов не бывает. Может быть, это была сцена из просмотренного когда-то сериала, а может быть, генная память. Или премиальный пакет программы телохранителя, включающий в себя психологическую помощь охраняемому объекту. Но Соня действительно перестала плакать и лишь с вызовом посмотрела прямо в глаза капитану. Как пишут в романах, повисло неловкое молчание, которое прервал возмущенный голос Станислава. Все-таки именно он должен был быть здесь главным, об этом никогда и никому не стоило забывать. — Да что вы, в самом деле! Прекратите сейчас же, оба! – он требовательно указал пальцем на нарушителей дисциплины. – То за пиратов нас принимаете, то за… Никто не собирается его ликвидировать, что за глупости! У нас так не принято. Вот же олухи, твою… дивизию! Мало мне было местных, еще со всей галактики новых насобирал!!! Айс, дай Соне спокойно лечь и прийти в себя. С ней мы позже побеседуем. А ты подойди ко мне и расскажи, наконец, о том, что произошло. С толком и расстановкой! — Вы… Вы и правда не будете?.. – спросила Соня, аккуратно уложенная обратно на подушки. — Конечно нет, Софья. Мы тут не такие дремучие мракобесы, как ты о нас подумала. — Вот и хорошо, — обрадованно произнес доктор, доставая с нижней полки разбитого шкафа пластиковый блистер с таблетками. – Сонечка, милая, вот, выпей, пожалуйста. Это успокоительное, оно тебе сейчас очень кстати. Айс, дай воды… Вот так. А теперь давайте разойдемся. Айс пойдет с капитаном, а я позову Михалыча, пусть приберет здесь и починит дверцу. — Я помогу, — вызвалась Стася. — Нет, я помогу, — отстранил ее Дэн. — У тебя сэндвичи в духовке, ты забыла? — О! Спасибо, что напомнил! – Стася чуть не подпрыгнула на месте. – Вот бы сейчас… Она развернулась и убежала на кухню. — Всё. Концерт окончен, все по местам, — отдал последнее распоряжение капитан. В медотсеке остались только Соня и Дэн, сметающий осколки в кучку. — Ну вот, — сказал он как будто сам себе, — сейчас мелочь пылесосом соберу — и в утилизатор. После чего оглянулся и посмотрел на лежащую на кровати девушку с каким-то новым выражением лица. Совсем не таким, как прежде.