Двадцать минут

Шаг, шаг, шаг. Осторожно, под стеночкой, по тонкому карнизу. Ветер - слева, пропасть – слева, звезды – слева. Стена под правой рукой мягкая, впитавшая дневной свет. Резкий поворот прожектора – замереть, затаиться, исчезнуть за колоннадой. Подсознательно каждый раз радуюсь архитектуре Дануолла. После уже осознанно вспоминаю, что при более строгих зданиях Джессамина, возможно, была бы жива. Впрочем, они бы нашли способ. Шаг, шаг, шаг. Теплота стены сменяется прохладой стекла, но внутри пусто и темно. Это значит – ничего не грозит, это значит – безопасно. Миную широкое окно, провожу рукой по приколоченным к нему доскам, легко, чтобы не загнать занозу. Вспоминаю о том, что хотел озадачить лоялистов перчатками, но снова не успел. Бешеный график. Карниз заканчивается, теперь пропасть и впереди. Я сжимаю левую руку в кулак, легкие золотые блики медленно летят к моему лицу, а время замирает, подергиваясь вокруг ощутимой серой пеленой. Рывок! Под подошвами крепких сапог едва слышно поскрипывает ржавчина старого решетчатого балкона, под правой рукой красный, выщербленный кирпич. Шаг, шаг, шаг. Мелкая ржавая труха сыпется вниз и вспыхивает едва заметными красными угольками, соприкасаясь с электрической дугой стены света. Еще четыре шага, потом тонкие прутья перегородки, которые ощутимо прогибаются от моего веса, привычные золотистые блики и еще один рывок. Теперь под ногами металлическая кровля, а перед глазами море. У меня есть еще около двадцати минут, возможно, больше. Столько даю себе я сам, потом адреналиновый коктейль в моей крови постепенно сойдет на нет, на плечи навалиться усталость последнего полугода и мне будет намного тяжелее бесшумно красться по крышам. Но Самюэль ждет меня буквально в двадцати метрах, так что не страшно. Шаг, шаг, шаг. Я прячу клинок, выпрямляюсь, вздыхаю. Смотрю на море. Лунная дорожка мерцает на ряби волн, колеблется, дергается, расплываясь по воде. Я достаю из кармана немного помятое яблоко и с хрустом надкусываю. Где-то в подворотне возмущенно пищат голодные крысы, учуявшие запах фрукта. Я сажусь на горячую кровлю и бездумно смотрю вперед, пережевывая яблоко. Спустя несколько минут выкидываю вниз огрызок, ложусь на крышу и смотрю в небо. В голове опустошенно витает пара мыслей без конца и начала, смутные образы, отголоски звуков. Вроде бы вальс, смех и многоголосье бала, звон бокалов и шум фонтана, но, насторожившись, слышу только плеск воды о набережную да крысиное верещание. Видимо, в процессе борьбы за огрызок они подрались. Внезапно в голове возникает назойливая, не раз уже выкуриваемая, но привязчивая мысль. «Что потом? Что будет, когда все закончится? И закончится ли?» Я подношу к лицу левую руку и разглядываю черные линии, переплетенные в причудливом рисунке на тыльной стороне. Они будто подрагивают в такт биению моего сердца… или не моего. Сквозь пальцы просвечивает полная луна. «И все-таки вопрос о перчатках нужно поставить ребром» - лениво проносится в моей голове, после чего я осторожно, стараясь не шуметь встаю и крадусь в сторону лодки. Шаг, шаг, шаг. Левую в кулак, блики, рывок. Чтобы не насторожить никого приземлением. -Давай, старик, заводи мотор. -Удачный улов сегодня? – Он даже не дергается из-за моего внезапного появления, за последние дни он привык. Только смотрит из-под кустистых бровей, то ли уважительно, то ли боязливо. -Я жив, не ранен и жутко голоден. - Я склоняю голову и добавляю в голос немного теплоты. - Пора домой.