Заноза в заднице

      – Сорок первый, позицию, позицию держи, сука! В сторону уйдешь – убью нахуй! – в коммуникаторе, неизвестно как прорвавшись на чужой канал, взревел яростный бас Дейла, да так, что даже выстрелы показались тихими в сравнении с ним. – Где резерв? Куда вторая группа проебалась?! Они должны третий этаж держать!       – Пятый, нет уже сорок первого, – крикнул Хаймер в ответ. – Уходи на второй этаж к Кортусу, въебали вы позицию! Дали приказ на уничтожение и «Нову» подняли.       Коммуникатор в ответ разразился таким отборным матом, что в нем даже не попадалось обычных слов. Сквозь эту ругань Хаймер смог понять, что уйти Дейл не может. Его команду прижали с двух сторон, и сунуться в коридор, ведущий к лестнице, для него будет равносильно смерти. Схватишь пулю моментально, и никакая экзобронь не спасет. А прыжок с четвертого этажа, где застряла группа, был для здоровья еще более вреден, чем передозировка свинца с вольфрамом¹ в организме.       – Гранату пусти в коридор, и прорывайтесь.       – Нет гранат, даже шумовые кончились!       В этот раз операция по захвату здания шла отнюдь не столь гладко, как хотелось бы. Двадцатиуровневый склад оккупировали так, что шесть групп зачистки завязли намертво, встретив подозрительно серьезное сопротивление. Одна группа полегла на седьмом уровне, напоровшись на целую свору боевиков-наемников, четыре, хоть и с потерями, но смогли прорваться к выходу и соединились со штурмовым отрядом, а вот команде Дейла повезло меньше.       Получив доклады о ходе операции, командование почесало бритые затылки и рассудило, что добро, ради которого склад штурмовали, недостаточно ценно, чтобы гробить столько солдат. И отдало распоряжение об уничтожении объекта с воздуха, санкционировав для этого вылет «Новы». Николас Хаймер почти всю свою жизнь посвятил армии и приказы не обсуждал, а выполнял, но сейчас уперся рогом, требуя хотя бы пятиминутной отсрочки, чтобы успеть вывести из здания своих бойцов. Оставлять их умирать тут он не желал категорически. И ведь даже на помощь не прорвешься – это будет уже прямое нарушение приказа.       – Первый, – прорезался сквозь мат негромкий голос. – Я могу ушлепков на четвертом уровне прижать секунд на двадцать, чтобы Дейл прошел. Тут можно на позицию выйти, и коридор у меня будет в полной зоне.       – Восьмой, понял. По команде начинай.       Спасение пришло с неожиданной стороны. Если Райсон Хикс говорит, что коридор у него в зоне, то живых врагов там не останется. Как говорится, от снайпера бегать смысла нет – только помрешь уставшим. Особенно от такого снайпера, как Хикс.       Порой в мире появляются врачи от бога, которые спасают даже самых безнадежных больных, и если судить подобными категориями, то Хикс был снайпером не иначе как от дьявола. По-другому такой талант убивать людей объяснить было невозможно. Устранял цели он виртуозно. Но Николас Хаймер, капитан сто двадцатой штурмовой части, все равно ненавидел этого парня...       – Пятый, Хикс вас прикроет, по команде – прорыв. Время – двадцать секунд, если не успеешь, то сдохнешь.       – Первый, понял, – Дейл мигом успокоился, и голос его стал сухим и деловитым. – Жду команды.       Хаймер перестроил коммуникатор на каналы Дейла и Хикса и выпустил короткую очередь, заметив, что в окне первого этажа кто-то замельтешил. После того, как был отдан приказ на уничтожение склада, Нику и его солдатам велели занять ближние позиции и вести огонь на подавление, чтобы никто из боевиков не вздумал высунуться наружу и сбежать из здания. Этим бойцы сейчас и занимались, ожидая команды к окончательному отступлению.       – Восьмой на позиции, – доложил Хикс спустя несколько минут.       – Пятый готов, – тут же отчитался Дейл.       – Добро. Восьмой и пятый – вперед, живо! «Нова» на подходе уже.       «Ну, не подведи, Райсон».       Николас даже не успел додумать эту мысль, а четвертый этаж уже взорвался воплями и беспорядочной пальбой, которая довольно быстро пошла на убыль. Хикс взялся за дело.       – Первый, коридор прошел, – раздался голос Дейла спустя секунд пятнадцать. – Один раненый, легкий. Идем вниз.       – Понял. Восьмой, меняй позицию. Зону прошли, – велел Хаймер снайперу, переключившись на его канал.       – Есть.       Ник обернулся на здание, которое стояло напротив склада. Где именно там затихарился Хикс, являлось загадкой для всех. Вычислить его было почти невозможно. Сукин сын никогда не задерживался на одном месте дольше, чем на десяток выстрелов, постоянно меняя позиции, а маскироваться умел так, что его даже с пары шагов не удавалось заметить. Это был не профессионал – это был гений. Надежда вытащить парней из здания стала уже вполне реальной. Только бы успели... Счет шел на минуты, поскольку издалека донесся тяжелый, мерный рокот двигателей «Новы», которая заходила на круг, просчитывая и выверяя траекторию залпа. Примерно в тот же момент ожил защищенный канал связи со штабом.       – Какого черта вы еще там, Хаймер? Команда была отступать. Прекращай огонь и вали оттуда быстро. «Нова» в полной готовности, уже ждет приказа. Забирай своих на антигравы, и ходу.       – Сэр, прошу задержать залп. Под мою ответственность.       – Ты что несешь?! Сдурел совсем!       – Мистер Литман, сэр... Мои ребятки в здании еще. О двух минутах прошу, не больше, а потом хоть раком на ковер меня ставьте, хоть под трибунал отдавайте!       – Хаймер, мать твою! Погон лишиться захотел? – зарычал Литман, но потом все же сдался. – Минута. Справляйся как хочешь, а потом залп пустим. Отсчет пошел. Если бригадный генерал об этом узнает – готовь вазелин!       – Есть, сэр! Спасибо, сэр!       На наручном дисплее Ника запрыгали цифры, отмеряя секунды.       Хороший все-таки мужик, этот Литман, правильный. Но армейский устав, не разбавленный никакими сантиментами, был в него вбит так же крепко, как и в Хаймера, аж на подкорке. Нет, даже крепче. Прикажи бригадный генерал запускать «Диез» прямо сейчас, полковник дал бы отмашку, даже не задумываясь.       – Всем группам, пятый выходит – не стрелять!       На первом этаже ухнул взрыв, словно бы знаменуя это радостное событие, и под его грохот последняя группа зачистки выкатились из развороченного дверного проема. «Живые!» – у Ника отлегло от сердца. Он ненавидел терять своих ребят. Дейл где-то потерял шлем, и лицо его заливала кровь, еще один из бойцов был ранен в бок, зато остальные прорвались целыми и почти невредимыми.       – Прекратить огонь! Всем отступать! – приказал Хаймер по общему каналу.       Отсчет на дисплее говорил о том, что до залпа оставалось тридцать две секунды. Но Ник и без него это прекрасно знал. Долгие годы службы приучили его считать в уме время и патроны уже на уровне рефлексов. «Нова», полностью выверив оптимальную траекторию, приблизилась на расстояние выстрела и приглушила двигатели. Теперь отчетливо слышен был тонкий свист – реакторы «Диеза» перераспределяли энергию для залпа. Склад с боевиками, что засели внутри него, доживал свои последние секунды.       Хаймер уже заталкивал в антиграв оглушенного взрывом и утыканного осколками рядового, когда этот свист достиг той высоты и накала, что больше стал похож на истеричный и пронзительный женский визг. Отсчетный дисплей высветил нули, негромко пискнул и, моргнув, отключился. Сам залп был полностью бесшумным. На какой-то миг вокруг повисла страшная, давящая на уши тишина, а потом раздался глухой стон, шипение и грохот обрушающегося здания. Вернее, того, что от него осталось. В официальных протоколах оружие именовалось «Dies irae»², что крайне точно описывало жуткое творение военных инженеров – направленный залп из этой установки испарял даже камни. Это уже военные сократили грозное и пафосное название до безобидно-музыкального «Диеза».       – Пиздец, – коротко прокомментировал все происходящее Дейл, плюхнувшись на сиденье антиграва рядом с Ником.       – Точнее и не скажешь, Черт. Больше двадцати лет служу, а до сих пор стремно с этого.       У каждого из старожилов части было свое прозвище, которым они небезосновательно гордились. Потому что просто так оно не давалось, и только получив «второе имя», можно было зваться настоящим бойцом сто двадцатой штурмовой. Смуглолицый, красноволосый и шумный Артур Дейл получил имечко Черт, и оно ему подходило до невозможности. Этот человек умудрялся выживать там, где любой другой подох бы, не успев даже выругаться перед смертью. «Изворотливый, как черт», – сказал кто-то однажды про Дейла, и с тех пор прозвище приклеилось. Сегодня же он в очередной раз доказал это свое умение.       «Нова» поднялась на первую полетную высоту, надсадно взревев двигателями, – залп «Диеза» вырубил половину систем, и их экстренно перезапускали, – и взяла курс на аэродром. В ту же сторону потянулись и антигравы, унося выживших солдат в их часть. С ранеными возились, оказывая помощь, чтобы они дотянули до медблока, а те, у кого дел не было, отдыхали, вернее, отходили. Сразу после боя отдохнуть невозможно в принципе, даже если валишься с ног от усталости. Телу нужно время на понимание того, что все закончилось и можно больше не бежать и не стрелять.       Кто-то шумно переговаривался и судорожно курил, скинув шлем экзоброни под ноги, кто-то молчал, переваривая случившееся и пытаясь осознать, что до сих пор жив, кто-то ругался, кто-то и вовсе молился. Каждый справлялся со стучащим в виски адреналином и последствиями боя как мог. За свою долгую военную карьеру Ник много чего повидал, поэтому не удивлялся, не насмешничал и не мешал своим бойцам. Так нужно. Следить стоит только за новобранцами, чтобы не выкинули какой глупости – слишком уж часто у них сдают нервы после первого боя. Некоторых иногда приходилось успокаивать, словно детей малых.       – Как думаешь, сильно тебя отымеют за то, что залп задержал? – Дейл докурил сигарету, и его вновь потянуло на разговоры.       – Вот рапорт отправлю, как приеду, и узнаем. Но не переживай, Дейл, если что случится, ты об этом самый первый узнаешь.       – И будет у кого-то секс. До-олгий и страстный, – заржал один из солдат шестой группы. – Возможно, даже с посторонними предметами. Прощай, анальная девственность!       – Жопа – не пизда, заживет со временем, если девственность потеряешь. Я верю, что наш кэп будет нежным, – последнюю фразу Дейл проворковал, словно жеманная девица, и антиграв дружно грянул со смеху, даже раненый, слегка прочухавшийся благодаря порции антишоковых инъекций, не удержался.       Хаймер же искренне понадеялся, что покушаться на анальную честь Черта не придется, и его ходатайство о задержке залпа не уйдет выше Литмана. Да и вообще, не любил он такие разговоры, даже в форме шутки. На мужиков Ника не тянуло абсолютно, хоть он и относился к подобным вещам с долей снисходительности. После боя адреналина в крови столько, что она чуть ли не кипит, и разрядку получить хочется любым путем, даже таким.       Так, под шутки и прибаутки про геев, которые Хаймеру невольно пришлось поддерживать, солдаты доехали до базы. Там их уже встречали врачи. Медблоком сто двадцатой заведовали близнецы Невил и Наив Орсини, идентичные до такой степени, что новобранцы различить их могли только по нашивкам с именами на белых комбинезонах. Они шустро организовали транспортировку раненых в реанимационные отсеки, а остальные солдаты отправились в казармы, чтобы отдохнуть.       – Мужики, сегодня гуляем! – возвестил Хаймер. – К вечеру выпивку подвезут из сто девятнадцатой, я договорился.       Это заявление вызвало радостные вопли. Несанкционированное пьянство в части Хаймер карал люто, отмеряя своим подчиненным виски исключительно в лечебных целях, но иногда давал им волю. Убедившись, что все в порядке и ни у кого из новобранцев не сдали нервы, капитан, сунув шлем экзоброни под мышку, отправился мыться. Ему радоваться было еще рано. Впереди маячило составление рапорта о проведенной операции, отчет о потерях и запрос на перевод в его распоряжение новых бойцов.

* * *

      Все солдаты давно развлекались в зале отдыха, а Ник торчал перед монитором, ожидая сеанса связи со штабом. Рапорт с запросами на главную базу он отправил и теперь ждал, когда отзовется полковник. Хотелось бросить все к чертям, которые были настоящими, а не родней Дейла, и пойти к мужикам, чтобы напиться хорошенько вместе с ними, но отчетность никто не отменял. Наконец экран мигнул, и на нем возникло лицо полковника.       – Сэр! – Хаймер отдал честь.       – Вольно, капитан. Камеру поправь, а то у тебя полморды срезано.       Извинившись, Ник приподнял крохотный глазок камеры так, чтобы начальство могло вдосталь налюбоваться на его квадратных очертаний лицо с круто сведенными к переносице бровями, мощной нижней челюстью и покрытыми темной щетиной щеками – побриться сегодня Хаймер не успел. Довершали суровый облик популярный сейчас среди вояк ирокез, обрамленный по бокам короткой, в пару миллиметров длиной порослью, и два шрама. Один, рваный и широкий, тянулся вдоль лба, а второй рассекал наискось бровь и верхнюю часть щеки.       – Во, другое дело, – одобрил Литман, во всем любивший четкость и порядок. – Рапорт твой прочел. Бригадный ничего не сказал, так что можешь выдохнуть спокойно, раком ставить никого сегодня не будут. Ребят твоих жаль, конечно – такой послужной список, что хоть в герои возводи, но что уж поделать, война – она такая. Личные дела тех, кто может к тебе на перевод пойти, я выслал, посмотри и завтра скажи, кого выбрал.       – Да, сэр. Завтра днем составлю запрос на перевод.       – Добро, – кивнул Литман. – О, вот еще что. Ты чего увольнительную не отгулял? У тебя три месяца отдыха числится уже, а ты все в части торчишь. Съездил бы на гражданку, жену свою проведал, или кто там у тебя. Неужто тут без тебя Дейл и Ллойд не справятся?       – Что мне делать-то на гражданке? Я на Родине женат, сэр, – усмехнулся Ник, поняв, что протокольная часть разговора завершилась.       – На Родине... Тьфу, блядь, – ругнулся полковник. – Родина еды не сварит и детей не родит. Хаймер, тебе ж скоро сороковник стукнет, а служба у нас опасная. Пулю словишь и помрешь, никого после себя не оставив. Не мое это, конечно, дело, но как мужик мужику советую: найди бабу себе. Тебя ребятки хоть и кличут Стальным, но ты все ж человек. И вечно с автоматом бегать не сможешь.       Разговор этот Хаймеру совсем не понравился. С гражданкой у Ника не ладилось с самого детства, да и нормальной семьи никогда, в общем-то, не было. Про отца своего он ничего не знал вообще, а мать, зарабатывающую на жизнь самой древней в мире женской профессией, потерял в тринадцать лет, когда ее забил до смерти напившийся в хлам очередной клиент. Два года после этого он болтался по улице, словно говно в проруби, и, верно, сколотил бы себе карьеру уголовника, попавшись на воровстве, но судьба распорядилась иначе. Тогда по полицейским участкам ходили военные комиссары и ставили перед парнями немудрящий выбор: колония для несовершеннолетних или военное училище.       Порядки в обоих этих заведениях были практически одинаковыми. Но Ник рассудил, что жить в комнате без силовых щитов на окнах и наружного замка на двери все же лучше, поэтому выбрал второе. Нет, это решение не перевернуло жизнь Хаймера, ведь ее у парня и не было вовсе, если вдуматься. Оно дало ему эту самую жизнь, нормальную, человеческую. Первый свой контракт Ник подписал в семнадцать, еще даже до того, как получил аттестат, и забыл про гражданку окончательно. Дом, семья, спокойная работа – это не для него, никак нет, сэр. Жизнь Ника была здесь. Но чтобы отвязаться от Литмана, сказал он другое:       – Хорошо, сэр, я подумаю.       – Молодцом, капитан. Завтра жду запрос. Отбой.       Хаймер отключил видеосвязь и откинулся на спинку жалобно скрипнувшего от такой нелегкой жизни стула. Настроение, до этого бывшее вполне неплохим, после беседы с полковником крепко испортилось. Настолько крепко, что мысль пойти в зал отдыха и присоединиться к веселящимся бойцам показалась ему кощунственной. С такой мрачной рожей, какую отражала сейчас темная поверхность монитора, напиваться можно было только в одиночку и исключительно в говно. Но это противоречило внутреннему уставу Ника. Потому он решил поскорее выбросить из головы так неприятно царапнувший душу разговор и занялся просмотром личных дел, которые прислал Литман. Но его отвлекли.       – Сэр, – в коммуникаторе раздался осторожный и неуверенный голос Невила. Или Наива – у этих двоих даже голоса были одинаковые. – Тут, эм... ситуация.       – Что за ситуация? – нахмурился Хаймер. – Из раненых кто умер?       – Да нет, с парнями все в порядке. Двое тяжелых на интенсивной терапии после операции, но жизнь вне опасности. Правда, у Кримсона после ранения в брюшную полость может быть... – точно Невил. Наив таким занудным не был.       – Так что случилось-то? – раздраженно перебил Ник медика. – Докладывай по существу, Орсини.       – Тут Артур Хикса принес...       – Принес?!       – В общем, долго описывать, – отчего-то смутился Невил. – Зайдите, пожалуйста, в медблок, капитан. Тут без вас не разобраться.       Хаймер отключил связь и, сбросив китель, который для проформы накинул на плечи во время разговора с Литманом, отправился в медблок разгребать очередную порцию говна, которая его, несомненно, там ожидала. Какой, в жопу, отпуск?! С такими подчиненными, как этот мудак Хикс, вообще ни на минуту расслабиться нельзя. Гребаная заноза в заднице, что он учудил на этот раз? Вернее, с кем учудил?       – Нет, я определенно ненавижу этого парня. Примечания       ¹ Вольфрам используется для изготовления сердечников в некоторых бронебойных пулях с целью повышения их поражающей способности.       ² Dies irae (лат.) – День гнева.