Дикая пташка

Бейся до конца! Именно так говорила мне наставница, в очередной раз одним пинком бросая на землю, заставляя глотать пыль. Нельзя сдаваться, переставать верить в свои силы и благословение Великой Богини. Вырви победу зубами, растерзай врагов в клочья! Но что делать, если тебя, вооруженную одним только кривым ножом и совершенно голую, пожирает глазами огромный презренный мужчина, гордо восседающий на гнедом скакуне? Я совершенно не могла предположить, что простое, давно привычное задание по охране маленькой деревеньки, может обернуться именно так. Три недели назад мы вместе с шестью товарками прибыли на место, сразу встреченные радостными немногочисленными жителями. Староста деревни, бойкий сухонький старичок, год назад заключил с нашим командиром договор, по которому племя амазонок обязывалось защищать их от набегов местных разбойников, за скромную плату и хорошее отношение. Они сами не могли спастись от грабителей, потому как все те, кто мог держать в руках оружие, давно покинули глухую местность в поисках лучшего, либо же сами полегли от их рук. Остались только старики, да дети, непонятно как сводящие концы с концами. Что двигало командиром и почему она согласилась, я не знаю. Думаю, не последнюю роль в ее решении сыграла банальная жалость к обреченным людям. Теперь же каждый месяц небольшая группа воительниц отправлялась сюда. Местность, благодаря нам, давно очистилась от тружеников ножа и топора, и больше они не угрожали селянам, но разрывать договор никто не спешил. Жителям с нами намного спокойнее, мы же, воспринимали подобное задание, как заслуженный отдых. Люди с радостью соглашались на роль слуг, готовили, убирали, всячески помогали. Вот и я вместе с боевой подругой Филоменой нежились под теплым солнышком, разломленные после плотного обеда, тогда как остальные амазонки наслаждались полуденным сном в уютных деревянных домиках. Неспешно рядом текла река, плескались серебристые рыбины, не пуганные людьми. Легкий ветерок склонял зеленые травинки и листву редких деревьев. В воздухе гулял аромат свежескошенного сена и копченного мяса. На краю реки мальчик, внук старосты, которого приставили к нам, плескался в воде, стараясь отчистить пятна с наших одежд. У него плохо получалось, и он то и дело раздраженно фыркал и морщился, а потом бросал взгляд на нас и, смущенный от вида нагих тел, отворачивался, вновь приступая к своей работе. Я только тихо посмеивалась над ним, даже не воспринимая этого одиннадцатилетку, как мужчину. Такие как он нашем родном поселении готовили и убирали, занимаясь истинно мужской работой, закованные в причитающие им украшения – ошейники. Взрослые, не годные к воспроизводству, строили дома, таскали тяжести, до тех пор, пока от них, не избавляясь за ненадобностью. Еще год и мне могли бы позволить завести ребенка. Я очень хотела девочку, настоящую амазонку, рожденную и выросшую среди воительниц, а не как я, подкинутую и выброшенную беспризорницу, которой позволили присоединиться к племени. Конечно, мне представлялась отвратительной перспектива взять одного из мужчин, которые держались специально для продолжения рода отдельно ото всех, но я считала, что ради рождения истиной амазонки, я могла бы вынести отвратительное действо. Моя дочка никогда бы не стыдилась своего происхождения. Прекрасно подобранный отец сгладил бы мои недостатки внешности: излишнюю миловидность, маленький рост, через чур наивное выражение зеленых глаз. Да, она бы была не такой. Я стыдилась себя, глядя на своих товарок. Мне не доставало сил и приходилось тренироваться вдвое больше, развивать и полагаться на ловкость и скорость. Зато я отлично стреляла из лука, поражая всех своей меткостью, и управлялась с ножом, чем завоевала уважение среди своих. Но было то, что я не хотела менять в себе в угоду другим амазонкам. Я не отстригала свое черные уже доросшие до поясницы буйные волосы, хотя отлично понимала, что с короткой стрижкой, которую носили остальные женщины, я сражалась бы лучше, пресекая попытки врагов схватиться за них. Поэтому, приходилось заплетать тугую косу или же причудливым образом стягивать их на затылке. Сейчас же волосы, свободно лежали на земле, нисколько мне не мешая. - Фили, ты спишь? – тихо позвала я подругу, заметив, что ее дыхание стало необычно ровным. Та в ответ только что-то недовольно пробурчала и перевернулась на живот, открывая солнцу и без того загорелую спину. Я пожала плечами, немного позавидовав ее способности быстро засыпать, и, поднявшись, отправилась к воде, решив искупаться. По ногам побежали мурашки, но я не раздумывая бросила тело вперед, полностью погружаясь. Так, ныряя, плавая под водой, я совершенно потеряла счет времени, отрезанная от мира, ничего не слыша сквозь толщу воды. А когда вынырнула, не сразу поняла, что происходит и почему тишина и спокойствие были нарушены. Из деревни доносились вопли, лязг металла, а вокруг слышался конский топот и грубые выкрики. Филомена уже вскочила, разом сбросив всю сонливость. Я выскочила на берег, все еще растерянная и дезориентированная. Деревенский мальчишка закричал, завертевшись на месте: - Что случилось? Что прои… Наконечник длинной стрелы пробил его горло, обрывая крик. Брызнула кровь, мальчик завалился на бок, падая на землю с глухим звуком, мертвый. - Астарта! – надрывающимся голосом позвала меня Филомена, - Вытащи клинки, они были у мальчишки! Я не мешкая кинулась к телу одним прыжком. Привычная к трупам и вдоволь навидавшаяся их за свою жизнь, я не испытывала страха, находясь рядом. На поясе у него висел тупой нож, который я успела выхватить, оставив попытки найти свой клинок, прежде чем нас окружили. Три всадника с крепко зажатыми в руках мечами, один из них держал в руке возведенный лук, готовый в любой момент нашпиговать наши тела стрелами, как ежей. Они осматривали нас, не воспринимая всерьез, как кобыл на продажу. Мерзкие степняки, а это были именно они, голые по торс, с красными пугающими татуировками на смуглой коже. Один из них, огромный войн даже на фоне своих собратьев, пожирал меня глазами, разглядывая, задерживаясь то на крепких бедрах, то на упругих грудях с вздернутыми розовыми сосками. Противно отвратительно мерзко. Возникло иррациональное, ранее мной не испытываемое, желание прикрыться хоть чем-то, спасаясь от взгляда этого дикаря. Но вместо этого я только ощетинилась и молниеносно бросилась вперед, потеряв разум от гнева и ярости. Как мог он глядеть так на меня, гордую амазонку! Взмахнув клинком, я попыталась достать его, распороть живот, но он одним движением выбил нож, схватив мою руку своей мозолистой ладонью, выворачивая кисть. Я подавила крик боли, со всей силы пнула жеребца под варваром в бок, но животное только вздрогнуло, привычное к такому обращению. Филомена не могла помочь мне, ее скрутили двое других, повалили на землю. Она страшно закричала, когда один дикарь, спустив штаны, вошел в нее, вжимая ее лицо в землю, и начал двигаться, жестко и не жалея. Кочевник толкнул меня, заставляя упасть на спину, а сам прыжком слез с лошади и навис надо мною. Он веселился, насмехался над моими трепыханиями, осознавая свое превосходство. Но я не намерена была сдаваться, позволять какому-то мужчине поступать со мною так. Безоружная я кинулась на него, занеся руки вверх, пытаясь выцарапать ему его темные глумливые глаза, а потом задушить, растоптать также, как он втоптал в землю мою гордость. Он снова перехватил меня, в зародыше давя мои трепыхания и жалкие попытки навредить. Я царапалась, кусалась, борясь за свою жизнь. Тщетно. Степняк был сильнее. Униженную, он своим телом придавил меня к земле, зафиксировал руки над головой. Хотелось расплакаться, разреветься, но я не могла дать ему еще больше поводов для насмешки. Его смуглое лицо с жесткой щетиной нависло надо мною, обдавая запахом пота и жара. Его длинные волосы с вплетенными в них косами упали вниз, переплетаясь с моими мокрыми прядями. Я дернулась, думая укусить его за щеку, но он резко мотнул головою и ударил прямо в лоб. Все помутилось, в глазах заплясали звездочки. Сил на сопротивление уже не оставалось. Я ждала, что он, подобно зверю, возьмет меня, закрепляя свое превосходство и главенство. Но участь Филомены обошла меня стороной. - Дикая пташка, - хрипло сказал он, неожиданно приятным голосом, но с четко ощутимой насмешкой. Ничтожество. Я разорву тебя, только дай шанс. Только выпусти меня, и я покажу тебе насколько я дикая! Но шанса мне не дали. В голову снова последовал удар, и мир окончательно померк, унося сознание в спасительное забытье.