Дикая пташка

      И он пришел. В середине ночи, тяжело ступая, зашел в шатер, заставляя мое сердце пуститься в пляс. Все, как и раньше, вот только сегодня, он не лег в отдалении, как в то время, когда я мучилась от боли, а опустился рядом, будя воспоминания о нашей первой ночи. В темноте, которую не разгоняла ни одна свеча, я видела лишь его мощный силуэт, но и этого мне хватило, чтобы различить его обнаженный мускулистый торс, сильные руки, поджатые ноги. Дыхание перехватило, но не от страха, а от предвкушения.        Шайнар коснулся меня, на что я резко вдохнула даже не заметив, что не дышала при его появлении. Я, понимая, что сопротивляться бессмысленно, да и, не испытывая желания вырываться, лежала на мягких пушистых шкурах полностью обнаженная, его рука свободно скользила по моему телу, медленно ведя от груди до живота.        - Не будешь сопротивляться? – в его голосе послышалось закономерное удивление на мое послушное поведение.       - А есть смысл? – тихо спросила я, только чтобы ответить.       Шайнар тихо хмыкнул, посчитав это за согласие. А я и не спорила, оставляя за ним право продолжить начатое.       Тягуче, будто мед, он ласкал мое тело, откуда-то научившись нежности. Россыпью поцелуев прошелся Шайнар, вызывая сладострастное удовольствие и жгущее, давно подавляемое разумом, желание. Из груди, против воли, вырвался стон, когда он опустился к низу живота, проведя языком вокруг пупка, а потом еще ниже, одаривая меня интимной лаской. Мое тело выгнулось, как пронзенное, и я не выдержала, замученная ожиданием.       Хочу, безумно хочу!       Рыбкой я выскользнула из объятий, не ожидавшего Шайнара, и одним толчком в грудь уложила его на спину. Даже в темноте я ощутила, как его губы искажает усмешка, а в глазах горит интерес. Он позволял мне продолжить. А я хотела показать ему настоящую любовь амазонки.        Я с интересом дотронулась до мускулистого тела, чувствуя стальные мышцы под кожей. Скользнула вниз, прикасаясь к напряженному члену, слегка сжимая и вызывая легкую дрожь в его теле, и опустилась вниз, припадая к губам. Мужчина ответил мне жадно, почти кусая мягкие губы, по-звериному страстно играя со мною. Он сжал мои волосы на затылке, притягивая ближе к себе, углубляя поцелуй, будто всю жизнь только и ждал, чтобы припасть к моим губам.        Чувствую, как капли пота скользят по моей спине, а тело сводит предвкушавшая судорога. Шайнар не намерен больше терпеть, он, хватая меня за бедра, приподнимает их и резко опускает на его член. Стон вырывается у нас обоих, у него от наслаждения, у меня от боли и сладкого чувства наполненности.        Я откидываю голову, позволяя ему покрывать мою шею жадными, оставляющими следы, поцелуями, и начинаю двигаться, сначала медленно, а потом, уже не ощущая дискомфорта быстрее и резче. Из горла вырываются стоны и всхлипы, дыхание перехватывает, когда он, помогает мне двигаться, вжимая ягодицы, впиваясь пальцами в пылающую от жара кожу. Я окончательно теряю себя, растворяюсь в нем, становясь единым целым. Голову кружит от наслаждения, каждая клеточка напряжена. Жмусь к нему, стараясь очутиться еще ближе, обхватываю руками его шею.       Восторг охватывает меня, все тело сковывает нега оргазма, и я в безумии кричу от чувства, никогда ранее мною не испытанного. Шайнар изливается в меня с глухим рыком, а потом притягивает ближе и впивается в губы долгим необычайно нежным поцелуем, в котором я ощущаю благодарность и нотки самодовольства.        Хочется сказать что-нибудь язвительное, чтобы убавить его торжество, но сил совершенно не остается. Я откидываюсь на его грудь, позволяя его рукам обвить меня, и прислушиваюсь, как наши сердца еще громко колотятся, постепенно возвращая свой привычный ритм.       - Так ты согласна? – как бы между прочем спрашивает Шайнар.        - Согласна на что? – непонимающе спрашиваю я.        Он молчит, а потом, очень тихо с трудом произносит, но я все равно его слышу.        - Стать моей женой.        - Разве у меня есть выбор? – недовольно бурчу я.       Но он не этого ответа ждет. И я почему-то расслабляюсь. Шайнар не спрашивал меня раньше, никто не интересовался моим мнением и я, всем на зло, делала все, чтобы сопротивляться чужому решению. Но то, что твердило мне сердце, то к чему тянулась душа, был он. А игнорировать свои желания, подобно потере жизни. Так, не жизнь. Существование.       Шайнар. Еще при первой не самой лучшей встрече он выделялся на фоне остальных кочевников. Вождь, стаявший на ступень выше своего войска. Человек с повадками зверя. Но разве я лучше? Мы амазонки, ловим подходящих мужчин из ближайших селений и оставляем у себя насильно, чтобы продолжить род. Так поступил и он. Нравится? Бери. Но именно такой подход заставлял мое сердце трепыхаться птичкой в клетке. Его взгляд, его повадки. Он умел брать от жизни все, он был действительно вождем своего народа. И я хотела остаться с ним, идти по руку, пусть даже наш путь будет лежать через бескрайнюю степь.        Прекрасный войн, которому покорится еще не один город. А когда вражеские воины станут ползать перед ним на коленях, вымаливая свою жизнь, я буду рядом и осознавать, что этот варвар – мой.       - Я согласна, - твердо ответила я, отбрасывая все сомнения. Я решила и нет пути назад.        Шайнар еще не успел обрадоваться, когда я тут же поставила свои условия:        - Но ты дашь мне меч. И позволишь сражаться. Иначе я зачахну и повешусь на ближайшем дереве, - предупредила я, угрожающе.        Он рассмеялся, не сдерживая свое веселье.        - Как хорошо, что в степи нет деревьев.       Прокол.       - Но я согласен, - легко поддался он. – Степь любит тебя, и ты принесешь в ее славу множество жертв. Вместе со мной.        Я лишь фыркнула на его суеверное заявление, давно привыкшая, что кочевники непомерно обожествляют свою землю. Нет другого покровителя кроме Великой Степи. Она защитница, она кормилица и она же могила.        - И выделишь мне коня.        - Самого лучшего, - заверил Шайнар, и счастливо сжал меня в своих руках.        Оставшуюся ночь я спала спокойно, ощущая себя не бывало защищенной, пригретая его любовью.

***

      Огромная орда брела по степи, медленно продвигаясь вперед, сметая все на своем пути. Любой случайный путник, непонятно как очутившиеся здесь, или караваны купцов, забитые товаром, все с криками убегали, зная, что кочевники не щадили никого. Города падали под натиском звериной ярости людей, что ценили в жизни только одно – умение убивать.       Море людей, среди которых шли не только статные воины, но и женщины и дети, которые отнюдь не выглядели запуганными или несчастными. Они радовались путешествию, радовались бесконечной кочевой жизни, потому что в ней они нашли свое счастье. Счастье ощущать на своем лице сильный степной ветер, чувствовать босыми ногами щекочущую высокую траву, выгоревшую на солнце, подставлять тело редкому, но оттого такому желанному дождю. Они, люди, которых называли сумасшедшими варварами, любили свою степь и покидали ее, только познав смерть. Крупные навьюченные тюками кони, несли свою ношу, их боевые собратья гордо везли на себе всадников просто вооруженных – луками, мечами, копьями. Большое стадо овец и коз покорно шло за людьми, не подгоняемые своими хозяевами. Кочевники громко переговаривались, перекрикивались, смеялись и не скрывали свое присутствие, не боясь никого и ничего на открытой равнине.        Впереди всех, на верхушки клина на коне ехал Шайнар, зорко всматривающийся вперед, иногда бросая на меня короткие взгляды. Я, как он и обещал, ехала рядом с ним на прекрасном жеребце, сноровистым, но выносливым и сильным. На поясе висел клинок, тяжесть которого успокаивала. Яростный ветер ворошил распущенные волосы, не доставляя, впрочем, неприятностей, а только вызывая легкую улыбку, так как прогонял жару. Следом за нами ехали самые сильные воины, и я слышала, как они переговаривались, споря о том, какой город первым они захватят. Они наметились пойти на Ясон, который славился своими алмазами и другими ценными минералами, но я-то знала, что туда мы отправимся в последнюю очередь. Наш путь лежал к Южному морю в рабовладельческую столицу Руах, которую я планировала разобрать по камушкам. Шайнар не мог отказать мне в просьбе напасть именно на этот город. С недавних пор я ненавидела работорговцев.       Не знаю сколько точно мы находились в пути. Месяц или чуть больше. Орда двигалась медленно, но такая черепашья скорость совсем не раздражала меня. Мышцы почти не болели, привычные к такому путешествию. Но все было для меня ново. Днем я видела пейзажи неведомого ранее мира, а ночью меня ждали жаркие объятья мужа, которым я больше не сопротивлялась.       С нежностью я посмотрела на своего вождя, который все так же задумчиво вглядывался вперед. Заметив, что я на него обратила внимание, он обернулся и одними глазами улыбнулся, а потом прикоснулся ко мне своей сухой мозолистой ладонью, проводя по ярко-красным татуировкам. Я специально попросила мне сделать похожие на те, что носили воины-кочевники, на месте моих шрамов, и теперь загорелые руки покрывали рваные, угрожающе смотрящие полосы. Их было даже больше, чем получал обычный воин за убитых врагов.        Я стала не просто женой их вождя, который вел их через степь. Я сама вела их, заслужив безмерное уважение. А эти рисунки, что покрывали мое тело, только приблизили, сроднив меня с варварами. Я больше не одинока и нашла свое место.       И оно рядом с ним.