У меня фобия на парней

Утро для Бекхена, это самое лучшее время, потому что он может пораньше проснуться и дать себе возможность понаблюдать за своим мирно сопящим парнем, но на этот раз пристально следили за ним. Бекхен удивленно приподнялся на локтях, смотря попеременно, то на часы, то на своего парня, который сидел в его ногах и сверкал своей привычной широкой улыбкой. - Почему ты так рано встал, Чанель? - пробубнил Бекхен, потирая глаза и полностью выпрямляясь в сидячее положение. - Я просто хотел понаблюдать за тобой, - Чанель легко пожал плечами и взъерошил и без того растрепанные волосы Бекхена, на что тот поддался вперед, чтобы попасть в мягкие объятия красноволосого, - а еще…- прошептал Чанель, продолжая гладить Бекхена по волосам, будто интуитивно пытаясь его успокоить, - я хотел узнать… Готов ли ты хотя бы сегодня… Бекхен отстранился и испуганно посмотрел в глаза Чанелю, нервно сглатывая, подступивший ком. Где-то глубоко внутри нечто сжалось в тугой комок, неприятно пульсируя. - Я…Не знаю…Чанель… Не знаю… - Не могу больше терпеть, Бекки, ты слишком восхитительный, - прервал его Чанель, поглаживая щеку Бекхена и смотря на его манящие губы. В его взгляде было еле подавляемое желание поцеловать, – пожалуйста, позволь мне…- Чанель медленно начал надавливать на плечи Бекка, что бы тот откинулся обратно на подушку и позволил ему нависнуть сверху, - прошу, не бойся меня. Бекхен растерянно смотрел на расслабленного Чанеля, который ерзал, устраиваясь между его ног, уже во всю блуждая руками под тканью пижамы по телу Бека. Он осторожно проводил теплой ладонью по плоскому животику, касался длинными пальцами чувствительной полоски кожи и усмехался, когда у Бекхена неосознанно вырывались тихие, полные блаженства стоны. Бекхен хмурился, смешно морща носик, чем вызывал у Пака безграничное желание зацеловать каждый открытый участок его молочной кожи, а после, лишив его наконец-то этой ненужной одежды, впиться губами в его тело, доставляя еще большее наслаждение, возбуждая своего милого брюнета. Чанёль всем телом ощущал, как испуганно дрожит под ним тело, как напрягаются его мышцы под тонкой кожей, как хрипит горячее дыхание. Но он ведь должен доказать Беку, что его не стоит бояться, что он хочет лишь подарить ему тягучее наслаждение, заставить его стонать от накатывающего удовольствия, кричать, кусая губы, выдыхать его, Пака, имя. Это невольно заводило сильнее. Красноволосый потянул Бекхена на себя, нетерпеливо стягивая с того верх его смешной пижамы и глазами вбирая всю ту прелесть, коей являлось хрупкое тело брюнета, покрывающееся стайкой мурашек от комнатной прохлады. - Я боюсь... - лишь тень страха, срывающаяся с пухлых губ, теряющаяся в глубоком ненасытном поцелуе. Сейчас Чанёль не охотник, а Бекхён не жертва, они союзники. Несомненно. Союзники в поиске той наивысшей невидимой точки наслаждения. Пика всех немыслимых, порхающих бабочками, желаний. Протяжный стон, как доказательство, что его, Чанёля, хотят так же, как и он желает в ответ. Мешающиеся штаны покинули свое пристанище на ногах брюнета, открывая великолепный обзор на округлые бедра и вовсю возбужденную плоть. Красноволосый хищно улыбнулся, вглядываясь в карий омут глаз, в нем не было страха, все заполонило желание. Жгучее желание отдаться, а ведь Чанель даже не коснулся его слишком откровенно, сбивая тяжелое дыхание своего любовника. - Что ты.. о боже, Чанёль... - срывающийся в громкий стон голос восхищал, добавляя свое в удовольствие, с которым Пак самозабвенно ласкал языком чужую плоть. Ему так отчаянно хотелось, чтобы брюнет наконец-то забылся, потерялся в своих мыслях, чтобы его сердце скачущим ритмом отбивало: Ч А Н Ё Л Ь. Рука наскоро нащупала баночку лубриканта, ему сегодня нужно весьма постараться, чтобы его малыш не испытывал той ненужной боли, что он уже когда-то успел ему принести. Чанёль обмакнул пальцы в холодящую смазку, старательно отвлекая юрким язычком брюнета, обводя каждую венку, игриво лаская головку и остервенело выцеловывая бархат тонкой кожи. Один пальчик проник легко, Бекхен даже невольно дернулся навстречу, ловя от этого искру особого наслаждения. Второй приносил легкий дискомфорт, а тело требовало больше. И вот Чанёль осторожно разводит пальцы, растягивая, подготавливая своего малыша к себе, постепенно теряя голову от той узости, что сдавливала пальцы, так хотелось ее ощутить собственным членом. Пошлые стоны, тихая мольба в голосе брюнета, это доводит до той точки невозврата, когда Чанель смазывает свою плоть и нетерпеливо толкается в податливое тело, рыча, слепо ища губами изгиб шеи Бекхена, чтобы оставить сладкий смачный поцелуй. Бекхен закидывает ноги на талию красноволосого, скрещивая изящные лодыжки, ему хочется прижаться сильнее, чтобы каждой клеткой тела, каждым миллиметром кожи ощущать тот пылающий жар, исходящий от Пака. Ему хочется отдаваться Чанёлю вновь и вновь, лишь бы эта сладкая пытка не заканчивалась. Ему так хочется впитать в себя вкус поцелуев, запах секса, прикосновения, чтобы навсегда запомнить этот момент. Настолько сильно сейчас кроет брюнета. И имя его наркотику - Чанёль. - Люблю, слышишь? Люблю, люблю, люблю, - как в бреду шепчет красноволосый, подтверждая каждое слово сильным толчком. Бекхен в ответ лишь может хрипло выдыхать, скомкано глотая воздух, давясь стонами. Брюнет цепляется за взмокшую спину Пака, будто он его последнее спасение. Отпусти - и он пропадет, исчезнет в пучине тьмы и никогда не сможет вернуться, к тому, чье сердце принадлежит только ему. Оба ищут себя друг в друге, в отражении, покрытых пеленой возбуждения, глаз. Дыша одним воздухом, сплетая в танце языки. Бекхен сжимает в себе Пака, заставляя того сипло выдохнуть, а потом вновь глухо рычать куда-то в шею своему любимому, ощущая приближение разрядки. Первым не выдерживает напора Бекхен, растекаясь от удовольствия под горячим телом Чанёля, подрагивая от оргазма и пачкая их потную кожу своей спермой. Паку хватает всего лишь толчка, чтобы в полной мере ощутить состояние брюнета, изливаясь глубоко в него. Чанёль с ювелирной осторожностью укладывается на спину, утягивая брюнета за собой, ведь ему так нужна эта теплая тяжесть родного тела, чтобы забыться на время в пучине спокойствия, наслаждаясь расслабленностью любимого.