Black and White

Ему так не хотелось выбираться из этого плена. Казалось даже, что Аято не отдыхал так как минимум очень давно. Как максимум — никогда. Он чувствовал тепло совсем рядом, иногда сквозь сон прорывался звук перелистываемой страницы, а тело было таким тяжёлым, что Кролику ну никак не удалось бы поднять его с дивана и освободиться. Иногда он спал очень чутко, прекрасно всё слыша. Но иногда проваливался в небытие, и в такие моменты его ничто не могло волновать. Киришима сонно приоткрыл глаза и попытался сфокусировать зрение. Параллельно медленно осознавал, что умудрился положить голову на плечо одноглазому. Тут же захотелось подскочить и отодвинуться, но тот словно прочитал его мысли. — Не вскакивай, — тихо произнёс он. — Время ещё есть. Лучше потрать его на продолжение отдыха вместо пустых переживаний. — Не командуй, — недовольно пробурчал Киришима, но отстраняться передумал. Как и бывает обычно после хорошего сна, желание не менять положение тут же захлестнуло его с головой в надежде, что сон удастся вернуть. Было слишком лениво спорить с Кеном и просыпаться окончательно. Поразительно, что Канеки всё это время не сдвинулся с места, продолжая служить Аято подушкой. Он, может, потом и повозмущается, но сейчас способен только закрыть глаза и снова поддаться на уговоры сладкой дрёмы. Не загрузи его так сильно Татара, Кролик вряд ли позволил себе что-то подобное. В голове не укладывались обстоятельства, при которых он так спокойно бы сидел рядом, опирался на чужое плечо и позволял себе расслабиться. Но иногда бывают такие моменты, когда казалось, что груз усталости за всю жизнь старательно тянул к земле, и тогда действительно всё равно: на чьё плечо опираться. Это был как раз такой момент. Да и что там говорил этот одноглазый? Он мог не только ломать? — Сколько часов мы уже тут? — поинтересовался Киришима, снова нехотя возвращаясь в реальность. — Тебе не обязательно сейчас об этом вспоминать. — Не обязательно, но я хочу, — Аято упрямо поднял голову и взглядом нашёл часы. Ещё около часа в запасе. — Я не собираюсь держать тебя пленником, если ты переживаешь об этом. — Ещё чего, — Кролик состроил гримасу и поднял почти полную кружку с остывшим кофе. — Делать мне больше нечего, только о такой ерунде и беспокоиться. — Я могу налить другой. — Не надо. Ещё несколько глотков. Вокруг тихо и спокойно, будто время остановилось. На Русиме тоже появлялось такое ощущение. Но там оно приносило беспокойство и раздражительность. Там Аято ощущал неприятное давление, и он с радостью убирался оттуда при первой возможности. Но в этом доме всё было иначе, и даже тот факт, что где-то внизу находился кто-то из дружков одноглазого, Киришиму сейчас совсем не заботил. Признавать не хотелось, но если вдруг Кену придёт в голову схватить Аято, его одного будет достаточно. — Что ты читаешь? — ляпнул Кролик раньше, чем успел подумать, и тут же замолчал. Ему было всё равно на самом деле, но вопрос возник сам, стоило только заметить обложку. Канеки оторвал взгляд от книги и долго (как ему показалось) всматривался в гуля. Затем вернулся к чтению, и Киришима уже хотел возмутиться, почему он проигнорировал такой вопрос, или просто произнести что-то колкое, но закрыл рот сразу же, как только его открыл. Потому что Кен начал читать вслух. Сначала Аято просто удивился, всё-таки начинать читать книгу с середины, когда он не знал, о чём она вообще и что было в начале, достаточно глупо. Однако после просто прислушался и… Ему уже чертовски давно никто не читал. Это было странно и непривычно, словно неожиданно попал в чужую шкуру. Но в голову сразу полезли воспоминания о той, совсем другой, казалось бы, жизни, в которой отец читал им с Тоукой на ночь. И из-за этого в груди невероятно сильно защемило, но Кролик продолжал вслушиваться в голос, особо даже не вникая в то, что именно слышал. И стало понятно, что совсем не важно, какая в руках книга, если человеку удавалось создать подобную атмосферу. Смешно, но ему хотелось слушать одноглазого и дальше, может даже ночь напролёт в темноте, которую разбивал бы лишь тусклый свет какой-нибудь настольной лампы. Сам себе удивляясь, Аято ни разу его не перебил и даже не пытался как-то Канеки задеть. Так и сидел оставшийся час, медленно допивая холодный кофе и вслушиваясь в голос. Не очень понимал, что происходило в книге или что не давало покоя главному герою, но внимательно ловил каждое слово. Голос стих, Канеки тихо захлопнул книгу, и атмосфера резко изменилась, оставив Кролика со странной пустотой внутри. — Тебе пора, — нарушил повисшее молчание Кен, и Киришима уставился на него невидящим взглядом. Одноглазый вопросительно изогнул бровь, но Аято покачал головой и прогнал странное наваждение. — Да. Пора. Поднялся с дивана и направился к лестнице. — Можешь не беспокоиться, никто не будет показываться на глаза. Формально, они даже не знают, кто ко мне пришёл. Кролик хмыкнул. — Неужели ты даже держишь что-то в секрете от своих замечательных друзей? Оглянулся и заметил, как нахмурился Канеки. Ему явно не нравилось, куда этот разговор зашёл. — Есть вещи, которые им знать не стоит. На улице в лицо ударил холодный ветер, и Киришима поёжился. Никак не ожидал, что встреча пройдёт именно так, и даже не знал теперь, радоваться или нет. С одной стороны, он смог хорошо отдохнуть. Это всё-таки стоило признать, отдых вышел весьма и весьма хорошим. И куда более приятным, нежели посещение какого-нибудь общественного места. Но в целом ситуация выходила странной просто потому, что сам он к подобному не привык. И если ходить куда-то примерно раз в две недели с Кеном — уже что-то весьма обычное, то проводить с ним время вот так… слишком непривычно, атмосфера была совсем другой. Вопрос только: неужели на неё действительно повлиял тот случай? Рука в кармане нащупала новую бумажку. На ней не было ни даты, ни времени, ни места. Только номер. — Этот чёртов идиот надо мной издевается, — недовольно пробормотал Кролик и вжал голову в плечи, ёжась от холода. Канеки Кен, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться, сообщил, что следующую встречу выбирает Аято. И оставил ему свой номер, чтобы тот написал, когда «наконец что-нибудь придумает». Чистой воды издевательство. Нашёл, кому давать такое задание. Он никогда не развлекался подобным образом. Не знал привычек, предпочтений и цен. Манящие яркие вывески были для него лишь пустыми словами, которые не говорили ровным счётом ничего. И куда им идти? Конечно, Киришима мог сообщить о встрече за день до неё, заставив одноглазого поменять все свои планы (маленькая месть за забитую лишними мыслями голову). Да только это не принесёт особого удовольствия. А Аято потом только и будет думать, не облажался ли с выбором. Потому что ему вроде бы и всё равно, а посмешищем становиться всё равно не хотелось. Вокруг было много красок, к которым он уже привык. Словно мир таким всегда и был, словно и не станет больше чёрно-белым. Всё меньше засматривался на витрины или вывески, на красный сигнал светофора или зелень вокруг. Небо, разве что, всё ещё привлекало к себе внимание. Но ничто более не вызывало тех ощущений, как в первые дни. Что было интересно, вместо этого Аято словно открывал что-то новое в людях. Переключил своё внимание на них, замечая случайные жесты и брошенные фразы. И голос Кена упорно продолжал звучать в его голове, и было в нём что-то такое… завораживающее. Усмехнулся. Напридумывал себе после хорошего сна всяких вещей, от которых мир казался лучше, и теперь ломал голову. Настанет новый день, и всё станет таким же обыденным, как и раньше. Пожалуй, просто хороший отдых так сказался на его настроении, отчего всякая чушь в голову и лезла. Только и всего. В противном же случае он сам себя не мог узнать. И это неправильно. Так быть не должно. Не потому ли всё кажется таким, что кто-то просто очень давно не был в действительно хорошем настроении?