Внутри меня - пусто

      В Питере снова холодно, снова октябрьский дождь льет не переставая… Вокруг серость и безысходность. Прощай солнце, лето, надежды. А для кого-то все точно так же как и было. Для меня.       Я ехала в метро с работы, вся промокшая и озябшая. Мокрые пряди липли мне на лицо. Звонил телефон, а я не брала трубку. Наверное снова родители, беспокоятся что я так давно не звонила. Проверяют… Мне уже девятнадцать лет, а я все еще под присмотром.       Даже сбежав от реальности в другой город, где нет никого, кого бы я знала, я не могу остаться наедине с собой… Что ж, они имеют полное право опекать меня. И волноваться…       Эта картина все еще стоит в моей голове. Она как бесконечный фильм, крутится, перематывается, но не кончается. Я помню, как мы с Антоном стояли на набережной и смотрели как луна опускается в воду. Большая, просто гигантская, полная луна…       Воздух был прохладным и свежим, веяло запахами цветов с поля, которое было неподалеку. Немного ранее мы валялись на нем, пока не стемнело, и смотрели, как плывут облака. Антон перебирал мои волосы своими мягкими теплыми руками, а я мечтала, чтобы это никогда не заканчивалось. Это были наши первые совместные каникулы.       Я поворачиваюсь с нему и закрываю глаза, хотя вокруг и так уже достаточно темно, ведь фонари давно погасили. Я встаю на цыпочки, что бы дотянуться носом до его шеи, и утыкаюсь в нее лицом. Мне нравится его запах, такой родной, он успокаивает меня, когда мы вместе, я чувствую, что все на своих местах. Мне становится страшно, страшно что это может закончится и я сильнее сжимаю руками его рубашку. Помимо воли мой пульс учащается, а к горлу подкатывает комок. — Нет, пожалуйста! — со стоном вырывается из меня. Я чувствую, как первая слеза горячая и болезненная скатилась по щеке. — НЕТ! — кричу я во все горло, но мой голос уже словно эхо. Он все глуше и глуше, проваливается внутрь меня и застревает, в ушах стоит только звон, который давит на мозги, а во рту знакомый привкус метала. Я выпадаю…из реальности. Как мне тогда казалось.       Я открываю глаза, когда темнота наконец проходит. Яркий свет больничных белоснежных стен меня слепит. Напротив меня, бледное исхудавшее, но все знакомое лицо. — Мамочка, где я… — едва дыша пытаюсь я узнать, у матери, сидящей на краю моей постели. Какое-то время она просто сидит, с остекленевшими глазами, глядя в одну точку, а потом вздрагивает. — Дорогая… Врача! Пожалуйста, срочно врача! Моя дочь наконец очнулась! — мама вскакивает и бежит в коридор…       Я бежала со всех ног по лестнице, мое сердце так сильно билось. Я боялась не успеть, боялась, что он уйдет, и мы больше никогда не встретимся. Остается не так много ступеней, и я, не замечая ничего вокруг, наступаю на свои развязанные шнурки. Удар моей головы об асфальт был колоссальным. Ведь я пролежала в коме больше двенадцати месяцев. Два самых счастливых месяца в моей жизни… В которых я была с Антоном, в своем внутреннем мире. В своих лживых снах.       Не стоит и говорить, какая депрессия настигла меня после пробуждения. Я рыдала сутками напролет. Долгое время отказывалась обсуждать с психологами все то, что творилось в моей голове. Я бы ни за что и не начала бы эти сеансы промывания мозгов, если бы не страх мамы. Ведь первый мой вопрос после того, как я очнулась и пришла в себя, был — где Антон? Мама не знала про то, что я в детстве одна ездила на старую школьную площадку. Мама не знала, что я чувствовала, когда ее снесли, списывая все на переходный возраст. Мама не знала, о существовании Антона…       «Это все в твоей голове» — говорили они. Это вымысел, типичный синдром, такое часто бывает. Когда ты в коме, ты не можешь просто не думать, твой мозг все равно работает и проживает свою жизнь. Это все плод твоих фантазий…       Я не слышала того что мне говорят. Я словно оглохла. Мне казалось, я умерла и попала в ад. Никогда реальность не была такой пугающей. Иногда я серьезно задумывалась над тем, не сошла ли я с ума. Быть может, там, на пристани, где мы смотрели на луну, со мной произошло что-то странное, и я очнулась в другой вселенной… или может я все еще сплю, и весь этот кошмар мне снится…       Но он не кончался… Я доучилась и тут же уехала жить в Питер. Мне хотелось спрятаться от окружающих. Все, кто знал, что со мной случилось, пытались мне посочувствовать или принимали меня за сумасшедшую. Я так сильно ушла в себя, что растеряла всех своих друзей. Мне не хотелось жить. Я часто запиралась в комнате и рыдала, мечтая, что все это просто возьмет и закончится. Мне никто не верил, и никто не мог понять мою боль.       Единственный вопрос не покидал меня все эти годы. Тогда, когда я бежала по лестнице, я ведь не просто так ушла с урока. Я правда видела в окно парня, я видела его спину, когда бежала по злосчастным ступенькам… Я столько раз видела его спину, когда он уходил, а я до посинения смотрела вслед, пока он не станет крошечной точкой… Чувства внутри меня не могли врать. А что, если бы я тогда не упала? Что, если бы я успела его догнать?.. Был ли это на самом деле он?       То, что он просто существует где-то в этом мире, что он есть, пусть даже и не со мной, это единственная вещь, которая спасала меня в минуты отчаянья. Где-то его теплые глаза сейчас улыбаются, яркие, полные жизни и надежды… Разве можно отчаиваться, когда где-то на свете есть такие жизнелюбивые, потрясающие глаза…?       Думая обо всем этом по дороге домой, я искала взглядом в вагоне метро эту пару глаз. Интересно, что думает этот парень у стены? Мокрая, несчастная девушка, с серым мрачным лицом сверлит его взглядом. Вгрызается в него глазами, словно хочет выпытать душу. Несколько раз парень пытался отвернуться, но все же снова поворачивался, и смотрел на меня в ответ. Он был хорош собой. Высокий, широкоплечий, темноволосый. У него действительно были зеленые глаза. Он читал газету, в одном ухе у него был наушник. Когда место рядом со мной освободилось, он ко мне подсел. — Извините, я могу вам чем-то помочь? — тихо спросил он, глядя на меня. Я тепло ему улыбнулась, чувствуя как слезы наполняют глаза. — Нет… К сожалению, нет, — отвечаю я ему, и чувствую, как плачу помимо воли. Потому что понимаю, что это не те глаза… И внутри меня растет черная дыра, как это было прежде, как это происходит со мной, всю мою жизнь.       Намотав сопли на кулак, как это обычно бывает, я все же сквозь пелену дождя добралась до дома. Совсем окоченев и промокнув до нитки. На паркете в моей съемной, но уютной квартире, оставались мокрые следы от моих ног, которые вели к окну. — Как же тоскливо… — пролепетала я, глядя на тусклые фонари мостовой. Наверное, я дожила до того момента, когда пора заводить кошку. Несколько раз, я честно пыталась завести парня, но ничего хорошего не вышло. Когда ты держала в своих руках идеал, обнимала свою вторую половинку, родственную душу… Ты не будешь довольствоваться просто милым парнем с хорошим чувством юмора. Пускай моя половинка и была понарошку… У меня было чувство, словно Антон умер. Так и было по своей сути, ведь когда я очнулась, он умер внутри меня…       Я вспомнила, что у меня звонил телефон. Конечно родители. Нужно перезвонить. — Дома. — Нет, не на свидании. — Да, мокро, сыро, ветрено… — Все как всегда мам. — Все в порядке. — Честно… — Я тоже тебя люблю…       Дежурный звонок от мамы. Дежурный набор ответов. И снова пустота.       Этот день хочет меня добить, я чувствую. Отопление все еще не дали, ливень не кончается, а на дне банки с кофе, едва наберется пол ложки. Я подавляя ярость, пыталась давиться вчерашним ужином, но с каждой секундой мое раздражение все нарастало. Стены становились, все более и более серыми, одежда более мокрой… И этот мерзкий звук тикающих часов! Господи, какого черта они вообще делают в моей квартире?! Не сдержавшись, я схватила несчастный будильник и швырнула его в окно! Надеюсь, если он попал в кого-то, то этому кому-то было больно!       Тишина, которую я вытерпела ровно пять минут, тоже меня подавляла. Схватив мокрый на сквозь плащ, я хлопнула дверью.       Время пол двенадцатого ночи, я одна, мокрая, и холодная, сижу в кафетерии и смотрю в окно. Кафе было довольно уютным. Зеленые стены, камин, и огромные деревянные окна. Капли дождя на стекле словно искажали действительность, редкие прохожие, бегущие со всех ног, выглядели причудливо… Огни фонарей ярче.       Аромат кофе меня успокаивал, крепкий, черный, без сливок и без сахара. Я заказала уже третью чашку… Домой мне совсем не хотелось. Слишком уж там одиноко. Я устала… От всего этого. — Девять планет, один миллион восемьсот восемьдесят тысяч четыреста девяносто семь островов, восемьдесят морей, семь миллиардов людей… — послышались рядом со мной знакомые до боли строки… Чей-то мягкий, бархатистый голос, цитировал фразу из книги, которая лежала рядом со мной на столике. — А я все еще одна… — эхом отозвалась я. Что-то екнуло в груди. Я оторвалась от окна и подняла голову. Рядом со мной стоял парень в зеленом фартуке, видно официант, который принес мне кофе. Он держал в руках мой потертый томик «Алых цветов»… У него были загорелые, ухоженные руки, он был высокий и темноволосый…       Я заглянула ему в лицо. Его глаза улыбались, теплой, нежной улыбкой, глядя на книгу, которую он только что процитировал. — Обожаю эту книгу! Я читал ее миллион раз… — произнес он и взглянул на меня. Мое сердце остановилось.       Мое время остановилось. Я коснулась онемевшего лица, чтобы проверить, жива ли я вообще. Может я попала под машину, и теперь в коме… — Ты такая бледная, с тобой все в порядке? — испуганно спросил парень, глядя на мое белое испуганное лицо. — У тебя…зеленые глаза… — едва дыша, вымолвила я. — У меня такое чувство, что мы где-то виделись, это возможно? — спросил Антон…