Чужая невеста

Хомяк снова сбежал. Мишель обнаружила пропажу сразу после завтрака, когда решила поделиться с любимцем кусочком сладкой булочки с корицей. Клетка опустела, хотя проволочная дверца была закрытой, и как хомяк ухитрился удрать — оставалось загадкой. Некоторое время Мишель молча созерцала пустое жилище, мысленно сетуя на полное отсутствие совести у питомца, которого она растила с юных дней, не жалея ни крошек сыра, ни вкусно пахнущих опилок, и даже не сильно ругая за погрызенную проводку. Потом посмотрела на часы, охнула и бросилась на поиски. Через четверть часа ей пора было выходить из дома, а оставлять хомяка гулять по квартире она не рисковала всё из-за той же проводки, до которой Корсар был большой охотник. Мишель вовсе не хотела найти вечером перегрызенный провод от компьютера и тушку хомяка, убитого током. Пришлось искать. — Корсар! Корсар, вылезай! — звала Мишель, беспомощно оглядывая комнату. — Хороший мальчик, хороший… иди сюда! Куда ты делся, негодник? Она заглянула под кровать и под стол, но там, конечно, никого не было. Хомяк предпочитал прятаться под массивной мебелью с низкими ножками, под которую невозможно было заглянуть и тем более невозможно отодвинуть, — дубовым платяным шкафом с огромным зеркалом, чуть потемневшим от времени, резным комодом, вторым шкафом в прихожей… Мишель унаследовала старинную мебель от бабушки, вместе с домом, в котором жила уже пять лет. Когда поверенные связались с ней и сообщили о последней воле почившей Элизабет Кэррингтон, Мишель и её родители были несказанно удивлены. Двадцать пять лет назад Элизабет отказалась признать брак сына, блестящего юриста, имеющего прекрасные перспективы и благородную родословную, с простой официанткой, не закончившей даже колледжа. И поскольку сын кроме всех вышеперечисленных качеств обладал ещё и твёрдой решимостью и напрочь отказался разрывать отношения с «этой пустышкой», Элизабет отказалась видеть и его, и родившуюся через год после свадьбы внучку. Она не изменила своего решения и позже, когда едва научившаяся писать Мишель посылала ей поздравления к Рождеству, написанные большими корявыми буквами. В ответ приходили красивые дорогие открытки со стандартными пожеланиями, отпечатанными витиеватым шрифтом, даже без подписи. Словом, миссис Кэррингтон ясно давала понять, что родственников у неё нет, и тем неожиданнее было узнать, что перед смертью она оставила дом внучке, которую ни разу не видела в глаза. К дому прилагался древний «Седан», небольшая коллекция африканских фиалок и та самая старинная мебель, под которой любил прятаться Корсар. И лёгкий налёт обветшалости. Благородной родословной не всегда сопутствует богатство. В первые дни после переезда Мишель ходила по дому осторожно, не решаясь изменять что-то и тем более выбрасывать старые вещи. Но очень скоро стало ясно, что жить так невозможно. Девушка осмелела и устроила генеральную уборку, а потом и гаражную распродажу, в ходе которой перезнакомилась со всеми соседями. Вырученные деньги были смешными, но на лёгкий ремонт их хватило. И дом внутри стал как-то светлее и просторнее, словно помолодел вместе с новой хозяйкой. А когда молодой человек, живущий в соседнем доме, помог ей устроиться в рекламное агентство, где работал сам, Мишель окончательно поняла, что бабушкин подарок был благословением небес. Они со Стивом мгновенно подружились и, как многие работающие рядом соседи, часто подвозили друг друга до офиса, чтобы сэкономить бензин. Вот и сегодня он должен был ждать Мишель ровно в девять, и, если бы не Корсар, она успела бы ещё наложить макияж. Но поимка грызуна вклинилась в её обычное расписание, отняв те двадцать минут, что были предназначены для приведения себя в порядок. Не зная, что ещё предпринять, Мишель замерла, прислушиваясь, не раздастся ли откуда шорох, но Корсар был хомяком опытным и сдаваться не желал. Между тем, время шло, а заставлять Стива ждать не хотелось. Тогда девушка прибегла к последнему средству: открыла холодильник, достала кусок остро пахнущего сыра и, стараясь не измазать руки, отломила крохотную корочку. — Корсар, смотри, что у меня есть! Хочешь сыру? Эта приманка срабатывала не всегда, но на сей раз Мишель повезло. Учуяв запах любимого лакомства, хомяк потерял бдительность и высунулся из-за комода, за что и поплатился — Мишель схватила беглеца и, несмотря на протестующее попискивание, водворила обратно в клетку. Гроза морей и проводки тут же запихнул сыр за щёку и демонстративно повернулся к хозяйке пушистым задом. Мишель едва успела побросать в сумочку косметику, когда с улицы раздался нетерпеливый гудок. Она бросила последний взгляд в зеркало, проверяя, не запачкала ли в погоне за хомяком белые брючки или блузку, длинные полы которой, завязанные на животе, частенько оказывались запятнанными, — но нет, всё было в полном порядке. А вот волосы стоит причесать тщательнее, копна светлых кудряшек растрепалась, и самые непослушные прядки уже падали на лицо, попадая почему-то точно в глаза. Но это можно будет сделать и в офисе. Она торопливо сунула ноги в босоножки, схватила ключи и выбежала во двор. Даже если Стив ждал её давно, он ничем не показал этого. Мишель упала на переднее сиденье, поцеловала молодого человека в щёку, пристегнулась и тут же достала из сумочки пудреницу и тушь. — Корсар опять удрал, — пожаловалась она, развинчивая флакончик. — Ума не приложу, как он это делает. Телепортируется, что ли? — Наверное, — отозвался Стив, выруливая на шоссе. Солнце осветило салон машины сквозь лобовое стекло, на миг ослепив водителя, тот сощурился и быстро опустил на глаза солнечные очки, до того сидевшие на макушке. Тёмно-каштановые волосы остались торчать вверх и в стороны; Мишель не задумываясь протянула руку и пригладила их — обычный жест между людьми, которые давно и близко знают друг друга. — И я подумала — а не избавиться ли мне от комода? Поставлю на его место тумбочку, повешу зеркало… ой! Рука дрогнула, и под нижним веком остался мазок чёрной туши. Девушка быстро оттёрла его пальцем. — Тебе случайно не нужен комод? — Нет. Этот рассеянный, усталый тон был настолько несвойственен Стиву, что Мишель отложила косметику и внимательно взглянула на спутника. Его лицо было напряжено, уголки губ опущены… Вот уж что-что, а подавленное настроение без серьёзных причин было для Стива совершенно нехарактерно. Он всегда был оптимистом, всегда умел находить в жизни светлые стороны — а если не находил, так создавал их сам. Среди всех своих знакомых Мишель не знала никого, кто был бы таким же жизнерадостным. Этим замечательным качествам сопутствовала некоторая легкомысленность, иногда доходящая до безответственности, но ведь идеальных людей не бывает, правда? — Что с тобой? — Ничего, — он улыбнулся, но улыбка вышла кривоватой. — Голова болит. «Как же, голова», — подумала Мишель, но решила пока что не приставать с расспросами. «Мистер Ламбри просил избавиться от пингвина», — гласила надпись на ярко-оранжевом стикере, налепленном прямо посередине рабочего стола Мишель. «Не убирай, просто поставь лицом», — уточнял второй. «И почему у него такие маленькие крылья?!», — придирчиво вопрошал третий. Мгновение Мишель смотрела на эти чудеса эпистолярного жанра, затем решительно скомкала в кулаке и швырнула в мусорную корзину. — Когда он успел? — риторически вопросила она, включая компьютер. — Стив, почему у пингвина маленькие крылья? — Потому что он не летает. — А может, он не летает, потому что крылья маленькие? Стив неопределённо пожал плечами. Мишель обиженно посмотрела на макет рекламного плаката, открывшийся в окошке графического редактора, и приступила к работе. Пингвин, нарисованный вчера, был дорог её сердцу, но спорить с начальством не хотелось. На ланч они, как всегда, отправились вместе, в маленькое итальянское кафе на углу здания, где располагался офис. Именно на это и рассчитывала Мишель, когда старательно сдерживала своё любопытство целых полдня. Но теперь, утолив лёгкий голод, она перешла в наступление. — Так что у тебя случилось? Только не отнекивайся — я же вижу, что ты с утра не в себе. Стив, без аппетита жующий сэндвич, пожал плечами и потянулся к стакану с апельсиновым соком. — Ничего особенного. Просто, знаешь… иногда близкие люди — это такая головная боль! — Семейная ссора? — насторожилась Мишель. Вот уж чего, а этого она от Стива никак не ожидала. — Нет. То есть, да... — Стив нервно отхлебнул сок. — Вчера звонила матушка. У неё скоро юбилей, ты в курсе. Спрашивала, когда я приеду. А я не сразу сориентировался, сказал, что мне надо уточнить планы, и… ну, короче, я сделал глупость. Сам не знаю, как это получилось. Она спрашивала о планах, и я не мог придумать ничего подходящего… в общем, я проболтался, что живу не один. — Оу, — только и смогла произнести Мишель. — Так ты ей рассказал? Она знала, что Стив пуще огня боялся, как бы кто из родных не узнал о его личной жизни. Он изобретал всевозможные предлоги, чтобы родители не приезжали в гости, избегал общих знакомых и очень тщательно выбирал темы для разговоров. И теперь, узнав, что он решился наконец посвятить мать в подробности своей жизни, Мишель была, мягко говоря, удивлена. Кому, как не ей, было знать о том, насколько жестокими могут быть родители, когда дети совершают нечто, не вписывающееся в их рамки приличий. А в том, что Стив в родительские рамки приличий не вписывался, она не сомневалась. Потому что… — Она решила, что я живу с девушкой. …потому что Стив был геем. — И она пригласила нас обоих. Настойчиво. Что мне теперь делать? Сказать, что мы разошлись? За два дня? — Скажи, что она заболела. — Матушка не дура, она сразу поймёт, что так не бывает. Решит, что эта девица просто не хочет знакомиться с моими родителями. Начнёт выяснять, кто она, приедет сюда… Мишель! — вдруг подскочил он, осенённый идеей, — а давай, ты будешь моей девушкой?! Мишель едва не поперхнулась сэндвичем. — В каком смысле? — Поедешь со мной? Пожалуйста, Мишель, я тебя умоляю! Всего два дня, и нам даже не надо особо притворяться, мы и так отлично знаем друг друга. Чуть-чуть только подыграть, и они поверят. Энтузиазм, озаривший его лицо, всё меньше и меньше нравился Мишель. Она выслушала достаточно рассказов Стива о семье, чтобы составить более-менее ясное представление о его матери и отце, и ей совсем не хотелось обманывать этих милых людей. А ведь именно на это подбивал её непутёвый сосед. — Стив, — осторожно сказала она, — а может быть, ты всё-таки скажешь им правду? — Правду? — он горько рассмеялся. — Ты хоть представляешь, каково им будет? Они у меня такие... — он поискал подходящее слово, — такие порядочные. Мама даже телевизор выключает, когда там показывают что-то, по её мнению, неприличное. Хороший же будет подарок на её день рождения… А Дэвид меня просто убьёт. Для него брат-гей — это позор семьи. С большой буквы «П». Да уж, о Дэвиде Мишель тоже была наслышана и прекрасно представляла, как тот отреагирует на подобное известие. А Стив хоть и называл старшего брата ограниченным занудой, на самом деле очень любил и уважал его, и знать, что брат его презирает, было бы для молодого человека невыносимо. — А кто будет кормить Корсара, если мы уедем вдвоём? — Грег покормит. Не бойся, не умрёт твой хомяк. — Между прочим, а ты не хочешь сперва посоветоваться с Грегом? Может быть, ему не понравится твоя идея. — Он сказал: «Не беспокойся, мы что-нибудь придумаем». Вот я и придумал. Ну пожалуйста, Мишель, — светло-карие глаза глядели на неё с невыразимой мольбой, — всего один уик-энд, клянусь тебе. А дальше я разберусь со всем сам. И Мишель согласилась. А что ей ещё оставалось делать? Для более подробного обсуждения плана они договорились встретиться вечером у Стива дома. Мишель уже начала жалеть, что дала согласие, купившись на жалобный вид друга, но, будучи оптимисткой, довольно быстро нашла и хорошие стороны. В конце концов, когда ещё ей выпадет шанс познакомиться с родителями Стива? А приняв её за потенциальную невестку, они наверняка будут добры и внимательны к ней. И, возможно, будут столь же добры, когда Стив рано или поздно объявит, что они решили «остаться друзьями». Особенно если он упомянет, что расставание было по его инициативе. Говорят, несостоявшиеся свекрови часто вспоминают бывших девушек своих сыновей с теплотой, если те перестают претендовать на их мальчиков. А потом, если Стив всё-таки решится рассказать родным о своей ориентации, она сможет выступить в его защиту. Она прихватила с собой бутылку красного вина, как частенько делала, ужиная у Стива, и не прогадала. Ещё с порога Мишель учуяла плавающие по дому запахи чего-то мясного, причём необыкновенно вкусного. Это означало, что готовил Грег. За мясо, приготовленное Грегом, Мишель была готова продаться в пожизненное рабство, но её великодушно не брали и кормили просто так. Она вручила Стиву вино и, ведомая чудесным запахом, поспешила на кухню. Грег стоял у плиты, помешивая что-то в глубокой сковороде. Увидев Мишель, он помахал ей рукой и подождал, пока она не подойдёт, чтобы поцеловать его. Последнее Мишель всегда делала с огромным удовольствием, потому что Грег был живым воплощением девичьих грёз — высоким брюнетом с ярко-синими весёлыми глазами, какие бывают только у чистокровных ирландцев. Когда Мишель впервые увидела его, она отозвала Стива в сторону и спросила: — Ты в курсе, что все женщины мира тебя возненавидят? — И пускай, — ухмыльнулся он в ответ, — лишь бы Грега это не испугало. Как выяснилось позже, Грег обладал не только красивыми глазами, но и хорошим слухом, и потом ещё долго подшучивал над Мишель за этот комплимент. Затем Мишель сунула нос в сковородку. — М-м, какая прелесть! А что это? — Баранина по-провански. Осторожно! — он подставил ладонь под едва не брызнувшее в лицо Мишель масло. — Потерпи десять минут, хорошо? Скорчив разочарованную гримасу, девушка послушно уселась за стол и принялась наблюдать, как он нарезает аккуратными кольцами красный перец. Нож стучал по доске со скоростью пулемёта. Стив тем временем открыл вино и разлил по бокалам. Вечернее солнце заливало кухню мягким, уютным светом, желтоватые блики играли на стекле полок и металлических ручках. Несмотря на то, что весь кухонный интерьер был выполнен в современном стиле, он выглядел по-домашнему, и Мишель, привыкшая к классической мебели из дерева, чувствовала себя здесь очень комфортно. Единственное, что всегда казалось ей непривычным в доме Стива и Грега — полное отсутствие комнатных цветов. Одинокий бонсай, стоящий на каминной полке, она за цветок не считала. — Итак, — Грег взял инициативу в свои руки, — Стив сказал мне, что ты согласилась на его, хм, гениальную задумку. Мишель отсалютовала ему бокалом. — Наконец-то вы признали, что я гениален, — прокомментировал Стив. Он стоял, прислонившись к краю стола, и выглядел таким довольным, что даже поддразнивать его не хотелось. — Я думаю, нам не стоит сочинять лишнего, — начала излагать Мишель. — То, как мы познакомились, как ты помог мне с работой — всё это прекрасно вписывается в историю. А влюбились мы друг в друга… ну, скажем, пару месяцев назад. Внезапно поняли, что истинная любовь всё это время была рядом, и бла-бла-бла. — Но никому не сказали, потому что не были уверены, что это серьёзно. — Точно, а сплетни нам не нужны. — Мы думаем о свадьбе? Мишель сглотнула. — Может, пока что нет? — По крайней мере, не противимся. — Ладно. — Ты храпишь? — Что? — Ты храпишь? — терпеливо переспросил Стив. — Я, конечно, знаю, в каком классе ты сломала руку и что из еды ты не любишь, но есть некоторые более интимные вещи, которые нам тоже было бы неплохо узнать друг о друге. Я не храплю, иногда забываю завинтить тюбик с зубной пастой и всегда складываю одежду перед сном. А ты? — Откуда мне знать, храплю я или нет? — возмутилась девушка. — Я же себя не слышу! И за пасту я бы тебя убила, честное слово. А насчёт одежды… я постараюсь не кидать её на пол. Переживёшь. — Беру свои слова обратно, — вздохнул Стив. — Нам действительно не стоит думать о свадьбе. Зато не будет проблем с поводами для разрыва. — В вопросе пасты я с тобой полностью солидарен, — сказал Мишель Грег, ставя перед ней тарелку с бараниной и жареными овощами. — Но это неизлечимо. — Эй! Я же молчу о некоторых, которые разбрасывают по дивану острые карандаши. А потом смеются, когда кто-то на них сядет. — Потому что смотреть надо, куда садишься. Баранина таяла на языке. Мишель смаковала нежное мясо, слушала безобидные поддразнивания, улыбалась и чуть-чуть завидовала. Ей тоже хотелось вот так в шутку препираться с любимым человеком, каждый недостаток которого в глазах любящего превращается в милую особенность и никогда не служит поводом для настоящей ссоры. Но мужчина, которого она могла бы полюбить, всё никак не встречался, и ей оставалось лишь греться от чужого тепла. — За хомяком твоим я присмотрю, — вернулся Грег к главной теме. — Что-нибудь ещё? Проверять почту или автоответчик? — Полей в субботу фиалки, пожалуйста. И запирай хорошенько дверь, Корсар постоянно сбегает. Окно тоже открытым не оставляй, он может забраться на подоконник. — Хорошо. — Ну что ж, — Стив поднял бокал, — за успех нашей сумасшедшей затеи. — Наконец-то ты признал, что она сумасшедшая, — поддел его Грег. — А я и не отрицал. Когда с основным блюдом было покончено и Стив ушёл за кофейными чашками, Грег лукаво взглянул на Мишель: — Он никогда не храпит, но под утро перетягивает на себя одеяло. Целиком. И начал собирать тарелки, не дожидаясь, пока покрасневшая от смущения девушка придумает подходящий ответ. Самой сложной частью подготовки к поездке оказался выбор одежды, которую предстоит взять с собой. Она отправляется за город, значит, что-нибудь лёгкое. К родителям жениха — якобы жениха, но ведь они об этом не знают — значит, не совсем легкомысленное. На юбилей — значит, что-нибудь нарядное, но не очень — Стив не сказал, что ожидается фуршет или торжественное отмечание, следовательно, праздник будет скромным, в семейном кругу… В общем, надеть было решительно нечего. Как раз в тот момент, когда Мишель размышляла, достаточно ли приличным выглядит летнее платье на тонких бретельках, открывавшее спину почти до пояса, раздался телефонный звонок. — Мишель, я уверена, что ты дома, — нараспев произнёс томный голос с едва уловимым испанским акцентом, — больше тебе быть негде. Поэтому возьми трубку, будь любезна. Мишель разложила платье на спинке кресла и потянулась к телефону, одновременно прикидывая, какой пояс лучше взять. — Да, Кэрри, я здесь. Но могла бы и не быть. — Могла бы, — согласилась подруга, — но ведь не была. Поэтому отложи все свои завтрашние дела, детка, и готовься пострадать во имя красоты! У меня фантастическая скидка в спа-салон на двоих. — О, — Мишель закусила губу. — Кэрри, ты злая! Я никак не могу, ну вот просто никак. Уезжаю на весь уик-энд. — Уезжаешь? Куда? Нет, стоп — с кем? — Секрет, — радостно чирикнула Мишель. — Мишель!!! Быстро выкладывай, кто он и почему я ничего не знаю?! — Потому что я сама узнала только вчера. И это правда секрет. Клянусь. Ты будешь первой, кто узнает. О том, что секрет был не романтическим, а вовсе даже наоборот, Мишель коварно промолчала. Но рассказывать подруге о предстоящем спектакле было нельзя — всё, что знала Кэрри, на следующий день узнавал весь город. Было слышно, как в трубке шумно вздохнули. — Хорошо, — покорно сказала Кэрри, — я дождусь. Я буду терпелива, как Будда. Но потом ты расскажешь всё с подробностями. Интимными. — Разумеется, как всегда. Как ты думаешь, что мне больше идёт — юбка с ромашками и вязаная кофта — ты знаешь, такая беленькая без рукавов, — или платье, в котором я была у тебя в прошлое воскресенье? Никак не могу выбрать, что взять с собой. — Не можешь выбрать — бери и то, и другое, — посоветовала Кэрри, и Мишель была вынуждена признать, что в некоторых вопросах её подруга была необыкновенно мудра. Почти так же, как болтлива. Перед отъездом Мишель трижды проверила, все ли двери заперты, все ли электроприборы выключены из розетки, достаточно ли опилок у Корсара… Она не в первый раз оставляла дом на несколько дней, но почему-то именно сегодня ей всё время казалось, что она забыла нечто важное. Может быть, потому что сама поездка была очень странной. Стиву тоже было не по себе. Он быстро и как-то скомканно поздоровался, посадил Мишель в машину, забыл пристегнуться — девушке пришлось напомнить ему… По всему было видно, что предстоящая встреча с родителями заставляет его нервничать. Даже машину он вёл не так, как обычно, медленно и почти не разговаривая. Когда до дома его родителей осталось совсем чуть-чуть, он ещё больше сбросил скорость и повернулся к Мишель. — Ты не передумала? Если что, мы ещё можем вернуться. У Мишель вырвался нервный смешок. — Боишься? — Ещё как! — он тоже рассмеялся. — Ну, раз возражений нет — вперёд. — Ничего себе! — вырвалось у Мишель, когда автомобиль миновал ворота, и перед ними словно вырос из густой зелени деревьев изящный белый дом. Он был не таким уж и большим, да и шикарной отделкой не блистал, но вовсе не выглядел при этом скучным или невзрачным — напротив, аккуратная классическая простота привлекала взор и пробуждала воспоминания о греческих храмах, затерянных среди оливковых рощ. Мишель благоговейно созерцала этот образец хорошего вкуса. Пожалуй, она бы не отказалась жить в таком доме. Или хотя бы в похожем на него. Вдоль ухоженных дорожек росли цветы, редкие кусты были оформлены в виде шаров, газон аккуратно подстрижен. На крыльце — она не сразу это заметила — стояли двое, мужчина и женщина. Ещё не пожилая пара, но уже в возрасте. На женщине было неброское, но в то же время элегантное бежевое платье длиной до щиколоток, светлые волосы уложены в аккуратный узел, на ногах — лёгкие босоножки. Мужчина же выглядел более просто, потёртые джинсы и клетчатая рубашка выдавали в нём любителя домашнего стиля. — О боже, — Стив картинно уронил голову на руки, но сам при этом улыбался как сумасшедший. — Поверить не могу! Мама наверняка следила в окно за дорогой! Он притормозил возле крыльца, вышел из машины и галантно подал руку Мишель. А затем попал сразу в двойные родительские объятия, и воздух наполнился смехом и радостными возгласами. — Мой дорогой, наконец-то ты приехал! — восклицала женщина, целуя Стива в обе щеки. — Сколько же мы тебя не видели! — Мы уже думали, ты про нас забыл, — поддержал её мужчина, хлопая Стива по плечу. Тот от души вернул объятие, а затем схватил мать за талию и, не слушая возмущённых протестов, приподнял её над землёй. Отец расхохотался ещё громче. После чего все трое вспомнили о Мишель и обернулись к ней. Девушка выдавила приветливую улыбку, враз почувствовав себя школьницей на экзамене, и даже ощутила желание поправить бантики, несмотря на то, что уже больше десяти лет никаких бантиков не носила. Она не знала, относится ли такой тёплый приём ко всем гостям, или же ей стоит быть умеренно сдержанной и дружелюбной. Ситуацию разрешила миссис Харрис. — Стивен, как тебе не стыдно — бросил девушку одну и даже не познакомил нас! Добро пожаловать, милочка, — она шагнула к Мишель, протягивая ей сразу обе руки. — Я так рада, что вы приехали. Этот негодник пытался вас спрятать, — она шутливо погрозила Стиву пальцем, — но я сказала, что непременно хочу познакомиться с девушкой, завоевавшей сердце моего сына. И вижу, что вы настоящая красавица! — Мама, ты сейчас совсем смутишь Мишель, — подал голос Стив. Но его слова не произвели ровным счётом никакого впечатления. — Так тебя зовут Мишель? Какая прелесть. Французские корни, n’est-ce pas? — Да, мадам. Моя мама родилась в Нормандии. — Никаких «мадам», зовите меня просто Лилианой. Что ещё за глупости! А это мой муж, Мартин, отец Стивена. Седой мужчина приветственно поклонился. Мишель постаралась улыбнуться как можно дружелюбнее. — Мы так вас ждали, — продолжала щебетать Лилиана. — Стивен вечно придумывает всякие отговорки, чтобы не приезжать, а если и заглядывает, то всего на один день. Как будто работа не может потерпеть! Но теперь у нас впереди весь уик-энд, так что я надеюсь, мы сможем хорошенько узнать друг друга. Стивен почти ничего не рассказывает о своей жизни, можешь себе представить? Он такой скрытный! Но мы с тобой обязательно поболтаем… О-о, я же совсем забыла спросить, как вы добрались! Всё было хорошо? Никаких заторов или аварий? Сейчас многие так неаккуратно водят машины, просто ужас! — Всё в порядке, — заверила её Мишель, слегка опешившая от такого напора, — я только немного устала. — Ну, конечно, дорогая, — всплеснула руками Лилиана. — Я уже приготовила вам комнату, ты можешь отдохнуть перед ужином. Стивен, это спальня рядом с твоей детской, ты ведь не против? Милый, помоги ему отнести туда вещи! Не стесняйтесь, Мишель, будьте как дома. Стивен вам всё здесь покажет. Слышишь, Стивен? Обязательно покажи Мишель дом. — Да-да, — послушно откликнулся Стив, и Мишель немедленно заподозрила, что он привык пропускать большую часть из сказанного матерью мимо ушей. — Спасибо, пап, я сам. Идём, солнышко. Он без труда закинул на плечи две сумки — свою и Мишель, причём последняя была больше раза в два и наверняка вдвое тяжелее, — и уверенно направился в дом. Мишель поспешила за ним.