Напарники

Иногда капитану Денье казалось, что больше всего проблем ему создают не преступники, а человеколюбивые идиоты, считающие, что они лучше всех знают, как должна работать полиция. А те из них, у кого есть власть или иные рычаги влияния, ещё и норовят проконтролировать, правильно ли она работает — по их идиотским представлениям. И отнимают кучу времени и нервов, которые могли бы быть потрачены на настоящую работу. Двое патрульных задержали подвыпившего буяна, обычное дело. Привели в участок, оставили проспаться, с утра отпустили под залог. К несчастью, мистер Мэллори, нецензурно ругавшийся и порывавшийся справить нужду на колесо чужой машины, оказался популярным блоггером. И, протрезвев, в самых ярких красках описал, как издевались над ним полицейские, арестовав буквально ни за что и продержав целую ночь в холодном грязном обезьяннике, насмехаясь и унижая через решётку. Возмущенная аудитория бурно отреагировала на страдания своего любимца. Текст разошёлся по Сети, а мистер Мэллори, вдохновлённый поддержкой общественности, обратился напрямую к мэру с просьбой призвать к ответу обидчиков. И теперь заместитель мэра мисс Кримейн собиралась лично посетить 26-й полицейский участок и убедиться, что это не филиал ада на земле. Или филиал. Намерения высокопоставленной дамы пока что были не до конца ясны. — Главное, о чём вы должны помнить, — говорил капитан Денье на внеочередной планёрке, — заммэра помешана на экологии, феминизме, правах меньшинств и защите всяких сирых и убогих. Моу, Маккензи, во время её визита вы должны быть здесь. Дамы, как минимум одна из вас — тоже. — Давай я побуду убогой? — шепнула Льюис Баррозе. — Всё равно Майк в больнице. Та ответила гримасой, обозначавшей что-то вроде «разберёмся». — У меня есть фотографии со школьниками, — поднял руку сержант Хаксли. — Когда у нас был день открытых дверей. Могу распечатать и приколоть на стенд. — Отлично. Фотоматериалы с мясом убрать, голых женщин с мониторов убрать, вообще убрать всё, что вы не показали бы пятилетней дочери. Не твоей, Бриск! Старшая из малышек сержанта Бриска хотела стать патологоанатомом. Родители даже водили её к детскому психологу, но тот посоветовал не заострять на этом внимание и оставить девочку в покое, после чего Бриск разуверился во всех психологах, вместе взятых. — Короче, — капитан обвёл подчинённых тяжёлым взглядом. — Пока она не уйдёт, вы все — вегетарианцы, защитники окружающей среды и пацифисты. Дженнингс, ты волонтёришь в приюте для животных. Если попросит рассказать о работе — спасаем котят с деревьев, воришек и грабителей ловим вежливо, отвозим в участок и угощаем пончиками. Про убийства лучше не упоминайте. И не ругаться. Услышу хоть одно ругательство… — Отпацифиздите? — А ты лучше вообще помалкивай, Маккензи! И чтобы ваших расистских шуточек я не слышал! — Не волнуйтесь, капитан, — вмешался лейтенант Ларсен, пока Маккензи с Моу не начали выяснять, кто из них больший расист. — Мы всё поняли, справимся. Мисс Кримейн была очаровательной дамой средних лет со светлыми локонами и внушительным бюстом, который не мог спрятать даже строгий пиджак — верхняя пуговица так и норовила выскочить из петельки. Или, вернее, она казалась очаровательной до тех пор, пока капитан Денье не вспомнил о цели её визита. Он встретил мисс заммэра со всей любезностью, на которую был способен. Провёл по участку, показал, в каких образцовых условиях содержатся арестованные — слава Богу, обезьянник был пуст. Полицейские вежливо приветствовали мисс Кримейн и проходили мимо, стараясь не пялиться на опасно покосившуюся пуговицу. После экскурсии капитан пригласил мисс Кримейн в свой офис и объяснил, почему у мистера Мэллори могло сложиться превратное впечатление о 26-м участке. Рассказал, как трудно общаться с пьяными гражданами, хотя каждый полицейский помнит, что они в первую очередь граждане, а потом только пьяные. Поделился болью за оклеветанных подчинённых. В общем, старался как мог. Потом говорила мисс Кримейн, а он слушал. Кивал. Соглашался, что полиция должна стоять на страже интересов общества в целом и каждого человека отдельно. Служить и защищать. Бла-бла. Почему-то каждый пьяница считает, что служить должны ему и защищать тоже его, а не тех, кто страдает от его дебошей. Когда мисс Кримейн дошла до примера, подаваемого детям, капитан исключительно уместно напомнил про фотографию, где два десятка малышей радостно примеряли полицейские фуражки — кому хватило. Взгляд мисс заметно потеплел. — Ваши подчиненные произвели на меня весьма благоприятное впечатление. — Они всегда такие, поверьте. — Однако не могу не отметить, что состав вашего участка... — Что не так с составом? — У вас довольно разнообразный состав патрульных, но все детективы — белые мужчины. Вы, конечно, сказали много правильных вещей, но когда дело доходит до выбора — все мы прекрасно видим, кому оказывают большую поддержку. Капитан подавил желание побиться лбом о стол. — Уверяю вас, это впечатление ошибочное. В числе наших детективов работают четыре женщины — одна сейчас находится в декретном отпуске, уже третьем, между прочим, лейтенанты Барроза и Чепмэн на выезде, а сержанта Льюис вы, скорее всего, приняли за мужчину со спины — у неё короткая стрижка. На прошлой неделе она в одиночку арестовала двоих опасных преступников и оказывала помощь раненому напарнику до приезда медиков. Мы все гордимся её профессионализмом. Что касается белых… — капитан встал и распахнул перед мисс заммэра дверь, предлагая выйти и посмотреть самой, — вот сержант Моу — этнический китаец, вот сержант Маккензи, коренной американец. Мы не смотрим на цвет кожи, мы смотрим на людей. Детективы делали вид, что поглощены работой, но капитан не обманывался — семь пар ушей ловили каждое его слово. Потом будут до вечера ржать, мерзавцы. Моу усердно писал что-то на листе бумаги, делая вид, что ничего не замечает, Маккензи то и дело бросал быстрые взгляды на капитана и его гостью из-за монитора, и, возможно, с него сталось бы что-нибудь ляпнуть, как это часто бывало, но стоящий позади лейтенант Ларсен предостерегающе положил руку ему на плечо, и Маккензи благоразумно промолчал. Мисс Кримейн одобрительно кивнула. — А как у вас обстоят дела с поддержкой ЛГБТ-сообщества? Отдел замер. Даже Моу перестал скрипеть ручкой. — Что, простите? — переспросил капитан, от души надеясь, что понял вопрос заместителя мэра неправильно. Мисс Кримейн ласково улыбнулась ему. — Есть ли среди ваших сотрудников представители ЛГБТ-сообщества? В наступившей тишине было слышно, как ругаются рабочие, перекладывающие асфальт на противоположной стороне дороги. Пролети в этот момент муха — её жужжание показалось бы оглушающим грохотом. — Ну, э-э... — протянул капитан, обводя взглядом своих детективов. — Ну... мы это не афишируем, но.... Он практически чувствовал, как те, к кому он поворачивался, вжимались в столы, пытаясь максимально слиться с окружающей средой. У Бриска, кажется, даже уши прижались к голове. — Вот, — остановился он наконец. — Детективы Ларсен и Маккензи. У них, э-э, устойчивые отношения. Бровь Ларсена поползла вверх. "П-Р-Е-М-И-Я!" — отчаянно проартикулировал капитан из-за спины мисс заммэра. Ещё выше. "О-Б-О-И-М!" На лице Ларсена появилось почти оскорблённое выражение. — Простите, капитан, но я не понимаю, какое значение имеет наша сексуальная ориентация. До сих пор наша работа не вызывала у вас нареканий, и если вы считаете, что мы не можем с ней справляться, только на том основании, что в личной жизни… — Спокойно, спокойно, — перебил его капитан. — Никто не предъявляет вам претензий. Мисс Кримейн просто интересуется. — Я думал, мисс Кримейн будет интереснее ознакомиться со статистикой раскрываемости преступлений на нашем участке, — неуступчиво возразил Ларсен, сложив руки на груди. — Вам неудобно говорить о своей личной жизни перед коллегами? — заинтересовалась мисс. Ларсен пожал плечами. — У нас не принято обсуждать личную жизнь во время работы, прошу прощения. В свободное время, разумеется, мы всегда не прочь поболтать. — И вы не ощущаете никакого неприятия с их стороны? Может быть, кому-то не нравится, что вы геи и не скрываете этого? — Нет, мэм. Наши коллеги совершенно нормально относятся к нам с серж… с Джимом. Они всегда нас поддерживали, и… мы рады, что работаем в таком дружном и понимающем коллективе. «Ебануться», — прочитал по губам Бриска капитан и незаметно показал ему кулак. Ларсена ему жалко не было. Выбил две премии, ушлая зараза, пусть теперь отрабатывает по полной. А вот Льюис уже вгрызалась в собственный палец, изображая сосредоточенность на работе, и если не убрать чёртову Кримейн в ближайшие несколько минут, они точно спалятся. Льюис могла уложить двух амбалов мордами в асфальт с помощью мата и дубинки, но сдерживать смех всегда было выше её сил. Мисс Кримейн одобрительно оглядела полицейских, словно класс смышлёных школьников. — Очень рада это слышать. Если не секрет, вы собираетесь пожениться? Маккензи с интересом поднял глаза на напарника. — Нет, мэм, — сдержанно повторил Ларсен. Так сдержанно, что едва зубами не скрипел. — Простите, а если бы мы были гетеросексуальной парой, вы бы тоже задали этот вопрос? Заместитель мэра смутилась. — Вы неправильно меня поняли. Всё-таки гетеросексуальные пары не встречают такое сопротивление со стороны общественности… — И вы думаете, что у нас не может быть тех же причин вступать или не вступать в брак, что и у них? Что наши поступки зависят только от того, разрешит нам что-то или не разрешит общественность? — Ну, хватит, детектив, — вмешался капитан Денье, рыцарски заступаясь за покрасневшую мисс Кримейн. — Это был всего лишь невинный вопрос, незачем так возмущаться. Если вы хотите узнать ещё что-то... Но мисс Кримейн больше ничего узнавать не хотела, и капитан галантно повёл её к выходу, почти чувствуя, как взгляды подчинённых сверлят его спину. — Ну ты и козлина, Ларсен, — осуждающе сказал сержант Моу, как только за капитаном и мисс заммэра закрылась входная дверь. — Не хочешь сделать из Джима честную скво. А ведь он отдал тебе лучшие годы! Ларсен с Маккензи переглянулись. — У нас небольшие разногласия по поводу церемонии, — серьёзно пояснил Маккензи. — Он хочет, чтобы мы оба были в белом. — А ты? — А я вообще не хочу жениться. — Хорошо зафиксированная невеста в брачных клятвах не нуждается, — пробормотал Дженнингс. Отдел глумливо захихикал. — Выдыхайте, парни, — вернувшийся капитан Денье без лишних церемоний сел на пустующий стол лейтенанта Коллинз и провёл пальцами по волосам. Не тот был момент, чтобы вспоминать о приличиях и субординации. — Я уже думал, поседею с этой курицей. Ларсен, спасибо, что подыграл, Маккензи — что молчал. Выкрутились. Ты её саму чуть в гомофобии не обвинил, вот это я понимаю — класс! — Спасибо? — не поддался на лесть Ларсен. — Мы, между прочим, всё ещё рискуем. Если она не в курсе, что супруги не могут работать вместе, это не значит, что не в курсе те, кому она обо всём расскажет. — И премия. Не волнуйся, мы вас не сдадим. — Ха, если бы вы сразу сказали про премию, я бы и сам вызвался побыть пидорасом, — пробурчал Хаксли. — Почему вы их-то выбрали? — Да не знаю, — пожал плечами капитан, — просто сразу как-то в голову пришло. Они и так как женатая парочка: работают вместе, живут вместе, в отпуск... вместе... Он замолчал. Отдел разглядывал двоих детективов с новым, неожиданным интересом. Обычно ни тот, ни другой за словом в карман не лезли, но сейчас с каменного лица Маккензи можно было лепить статую вождя индейцев, а Ларсен, судя по задумчивому виду, перемножал в уме трёхзначные числа. — Да ну нахуй, — неуверенно озвучил общее сомнение Моу. Маккензи закатил глаза так демонстративно, что было даже непонятно — сомнение его оскорбило или само предположение. А Ларсен наклонился и поцеловал его. Тишина стала такой, что даже рабочие за окном — и те, казалось, исчезли. Только Льюис вдруг прыснула со смеху и тут же зажала себе рот. — Не понял, — ошарашенно сказал Бриск, переводя взгляд с коллег на капитана. — Так вы это что, всерьёз говорили? — Какого… — только и смог спросить капитан, но его поняли. И, судя по вытянутым лицам, поддерживали. Сукин сын Ларсен уже выпрямился и спокойно смотрел на начальника, как будто не сделал ничего предосудительного; Маккензи на миг замер с панически расширившимися глазами, но тут же сузил их и подался вперёд. — Баз пошутил, — с нажимом сказал он. — Шутка не смешная, но всем насрать, верно? Потому что, блядь, если кто-то из нас вам тут надоел… Ларсен толкнул его локтем. — Тихо, Джим. Нет никакой официальной причины кому-то из нас покидать службу. Верно, капитан? Капитан Денье от души проклял мисс Кримейн, въедливость которой поставила его в непростую ситуацию. Раком, прямо скажем, поставила. Что так, что этак — без потерь не выйти. — Где гарантии, что это не повлияет на вашу работу? — тяжело спросил он. — Ты лично гарантируешь? Ларсен не мигая смотрел ему в глаза. — За всё время, пока мы здесь служим, у вас были поводы сомневаться? — За всё… так, ладно, — капитан Денье подавил желание закрыть лицо рукой. Если «всё время» включало и годы, когда лейтенант Ларсен был счастливо женат, он не хотел об этом знать. — Официальных причин действительно нет. Или это была шутка. Мне действительно насрать. Но если кто-то из вас даст повод, я закрывать глаза не буду. Это понятно? — Да, сэр, — почти в унисон ответили оба. А ведь гордился. Такая слаженная пара детективов, так хорошо сработались с самого начала. Даже в пример другим ставил. Чёрт. — И вот это вот больше здесь не делайте. Вообще. Чтобы я никогда больше… — Да, сэр. Такой, блядь, образцовый участок. Был. — Тогда закрыли тему. Работайте давайте, у вас что, лишнего времени много? Всех касается! Он пронаблюдал, как полицейские возвращались к работе, то и дело бросая косые взгляды на Маккензи с Ларсеном. Этим явно предстоит допрос с пристрастием, и не один. Вряд ли коллеги легко отнесутся к тому, что им несколько лет подряд успешно дурили голову, и кто — парни из своего отдела, близкие, можно сказать, люди. Под самым носом, почти не прячась. — И они ещё называют себя детективами, — громко проворчал он, прежде чем со стуком закрыть дверь своего офиса. Иногда капитану Денье казалось, что никто не создаёт ему столько проблем, сколько собственные подчинённые. Но это чувство, к счастью, быстро проходило.