Неотложка

— Что ты делал? Роберт проснулся и снова внимательно смотрит на меня. — Делал…? — Ты сидел с потерянным лицом и закрытыми глазами минут пять. — Диагностика. Головная боль скорее всего вызвана какими-то внутренними проблемами. — Проблемами? Ты ведь совсем новый. Мысленно ухмыляюсь наивности детской души. — Для робота смена Хозяина — достаточно травмирующее событие. Скорее всего, голова болит из-за оставшихся файлов-воспоминаний, связанных со старым Хозяином. — То есть, по человечески это можно выразить словами: «я скучаю»? Снова он со своими сравнениями. Скучаю ли я по Хозяину? А что по нему скучать, если он жив-здоров и вот-вот снова заберет меня к себе. Осталась самая малость — провернуть очередную аферу. Роберт опускает ноги и тяжело поднимается с постели. Он одет в светло-серую пижаму, широкие рукава которой только усиливают страшную худобу его рук. — Ты не мог бы проводить меня вниз? Скоро придут мать и отец, они наверняка захотят поближе познакомиться с тобой. Не очень хочется мне мелькать перед родителями Роберта. Внешность то у меня приметная. И хотя по нормам закона отвечать за все придется Хозяину, я всего лишь его вещь, но вещь опасная и подлежащая утилизации. А уж если законники узнают о моем «благородном» помоечном происхождении… Потому нельзя допустить, чтобы мы с Хозяином попались в руки правосудия. Аккуратно я перехватываю Роберта за плечи, ощущая жар, исходящий от его тела. Весит он совсем ничего, и я просто поднимаю его на руки и несу вниз. Спустившись на последнюю ступеньку — так же аккуратно опускаю его на землю. — Это было приятно, — улыбается мне Роберт, — ты такой… сильный. Если это попытка польстить самолюбию робота — мимо. — Моя модель не обладает достаточной мощностью, потому что создана была не для поднятия тяжестей. В целом, я сильнее стандартного человека в 1,65 раза. — Интересно, — Роберт берет меня за плечо и тянет за собой, не прерывая разговора, — а с чем связано ограничение твоей силы? Есть ведь модели с параметрами силы, превосходящие человеческую в два, и более раз. — Да, твоя информация верна. Но на покупку роботов 2, 3 и далее классов нужно получать специальное разрешение. Это непросто — усиленные модели потенциально опаснее. Роберт удивленно косится на меня. — Ты хочешь сказать, что роботы могут повредить человеку?! Ха, один из них как раз собирается сделать нечто подобное сегодня вечерком. — Твои знания, видимо, основаны на фантастических книгах, Роберт. Приведу пример. Опасен ли автомобиль? Сам по себе, без водителя, он не представляет угрозы. Но если у автомобиля есть Хозяин, тот может направить его в толпу людей. Будет ли виновна машина в их гибели? — Я понял. Хозяин может приказать сделать что-то своему роботу? Фактически, робот — лишь вещь в руках человека. — Именно. Ведь человечество всегда хотело полного контроля над машиной. Разве теперь это не так? Сами по себе роботы на что-то преступное неспособны, и это тоже факт. Мы оказываемся в большой столовой, расположенной на первом этаже. Стол уже накрыт — интересно, где все эти вездесущие слуги, и самое главное — остаются ли они в доме на ночь. Роботам питание ни к чему, но Роберт все равно усаживает меня рядом. В столовой появляется сначала Генри, затем — женщина, голос которой я слышал при покупке. Несколько странно сидеть и молчать в то время, когда люди поглощают пищу. Но любопытные взгляды, тем не менее, бросают на меня и мать и отец Роберта. — Вижу, наш подарок уже положительно повлиял на тебя, Роб, — улыбаясь, говорит женщина, прерывая прием пищи, — ты кушаешь с аппетитом впервые за последние несколько дней. — Да, мам, большое спасибо вам… Это… более чем невероятный подарок! — Роберт дотрагивается до моей левой ладони, лежащей на столе, словно хочет проверить, не сбежало ли его приобретение куда-нибудь… — Действительно, невероятно. Когда я увидел ЕГО в первый раз, то даже и не понял, что это робот. Кстати, — седовласый Генри кивает в мою сторону, — ты уже назвал его как-то? Старый хозяин сказал, что звал его «Неотложка», по номеру. Люди за столом рассмеялись. Их почему-то всегда веселят нелепые прозвища, придумываемые друг другу. — Ну, пока я зову его Найн, так же по номеру. Каждый раз выговаривать 134 911 достаточно неудобно, — пожимает плечами Роберт, улыбаясь. — Дорогой, я так рада, что мы смогли хоть как-то тебя развеселить! — мать Роберта поворачивается ко мне, — Найн, и тебе спасибо, несмотря на… просто, спасибо. — Миссис… — …Просто Августа, — представляется мать Роберта. — Августа, я очень ценю вашу благодарность. Моя цель — создать для Хозяина наиболее комфортные условия существования, насколько это возможно. Будем надеяться, прозвучало достаточно убедительно, к тому же, это не было ложью. Хозяин то у меня не Роберт. — Спасибо! — еще раз говорит она мне, кивает в знак признательности и снова приступает к еде. …На мое предложение поднять Роберта наверх так же, как я спустил его вниз, тот отказывается, не желая лишний раз «быть кучей мяса и костей», по его выражению, хотя именно этим и является тело любого человека. К середине подъема, однако, Роберт признает поражение и позволяет снова отнести его в постель. Теперь мне становится понятно, что куплен я вовсе не для сексуальных забав — этому мальчугану до кровати бы живым добраться, что уж говорить о том, чтобы оттрахать робота-подростка, ну — или быть оттраханным роботом, в зависимости от пожеланий. И тем не менее, я чувствую, что мои заботливые прикосновения приятны ему. Роберт снова откидывается на подушке. - Давно я так не объедался! - Рад, что смог поспособствовать повышению твоего аппетита, если верить словам Августы. Роберт никак не комментирует мое высказывание, смотря куда-то перед собой. — Есть ли смерть у робота? Вечер вопросов продолжается, мысленно призывая блок эмоций не мутить воду, отвечаю. — Какой-то ее эквивалент — несомненно. Смерть тела — прекращение жизнедеятельности, причем необратимое. После отключения нашего мозга тело начинает разлагаться в те же сроки, что и у людей, но на другие составляющие. Они могут быть использованы для создания новых роботов. Так что утилизация — удобна. Но не всегда выполняется, случается, роботов и на свалку выкидывают… Сам я не помню момент, когда Хозяин нашел меня. Все, что известно — это то, что мой мозг был функционален, но отформатирован. Похоже, иногда роботы надоедают — другого объяснения моему появлению на свалке Хозяин не нашел. — Я боюсь смерти, — как-то даже буднично говорит Роберт, все так же изучая стену, — я не верю ни в загробный мир, ни в привидений. Смерть — конец всему. Несправедливо. Особенно, когда тебе всего восемнадцать. — Роботы не боятся смерти, Роберт. Я не могу ничем помочь тебе в твоем горе. Что мне еще ему сказать?! Роберт отрицательно качает головой. — Нет, ты очень помогаешь. Знаешь, все они… Все они уже похоронили меня. Я смотрю в их глаза и вижу одну только жалость. Словно я уже умер. Но я ЕЩЕ жив! Ты снова дал мне это ощущение, ты не смотришь с жалостью, с ужасом или с состраданием. Впервые за многие месяцы я могу думать не о размере катастрофы в моей голове, а о чем-то еще. Похоже, я становлюсь лучшим другом этого человека. Не многовато ли за один день? Тем не менее, что-то в его словах заставляет меня застыть на несколько мгновений. Что это? Сбой? Перезапуск какой-то программки, отвечающей за выражение благодарности? Вернувшаяся головная боль заставляет меня зажмуриться, никогда она не была столь сильна. Автоматически включаются слезные железы, эквивалент слез течет по моим щекам.  — Черт, ты плачешь! — удивленно вскрикивает Роберт, таращась на меня. — Да, я могу это делать, так же как и испытывать боль. При превышении болевого порога происходит активизация слезных желез в том числе. Прошу прощения, если напугал тебя. — Что ты, — Роберт смотрит теперь почти с восхищением, — это было…великолепно! Тут он видимо понимает, что сморозил что-то не то — То есть, я хочу сказать… Ладно, проехали. Снова болит голова? — Да, Роберт. — И что же делать роботу в таком случае? Выпить таблетку? Не уверен. Неужели ты так сильно переживаешь расставание со старым Хозяином? Ты же сам сказал, что робот подчиняется Хозяину. Я — твой новый Хозяин, не так ли? — Извини еще раз. Я удалю файлы и больше такого не повторится. Стой, — Роберт хватает меня за запястье, словно я собираюсь удалять файлы с помощью рук, — не надо. Если тебе так ценны эти воспоминания… Черт возьми, если бы дело было в воспоминаниях! Но я совершенно не представляю, отчего болит моя голова. После очередного приема лекарств, Роберт проваливается в глубокий сон, судя по параметрам на приборах, вряд ли он проснется посреди ночи. Внутренние часы показывают 02.45, пора. Я открываю комнату и спускаюсь вниз, благо, глаза роботов позволяют нам передвигаться практически в полной темноте. Оглядываюсь на мирно спящего Роберта. Даже немного жаль, что он не оказался моим Хозяином. Этому малому на самом деле не помешал бы рядом хороший и верный друг. Но это точно не я. Люди назвали бы мои мысли проявлениями совести, возможно, но я принадлежу Хозяину, и его желания для меня — закон. Так что мысли о совести совершенно неуместны. Негоже ходячему агрегату, недалеко ушедшему от пылесоса, испытывать подобные...Чувства? Только не сейчас! Головная боль снова грозит заполнить собой всю мою голову. Мне срочно нужно вернуться к Хозяину. Торопливо (но совершенно бесшумно) спускаюсь вниз и подхожу к дверям кабинета. Не думаю, что они закрыты. Так и есть — вхожу внутрь и через пару шагов оказываюсь перед картиной, отодвинув которую, нахожу дверцу небольшого сейфа. Мысленно ухмыляюсь — все идет совершенно как обычно, и это — замечательно! Мои руки сейчас работают как сенсоры. Прикасаюсь двумя большими пальцами к сенсорному дисплею сейфа, осталось только взломать коды специальной программой — и дело «в шляпе». Запускаю программу, и в следующее мгновение в глазах вспыхивает яркий свет, я не могу оторвать пальцы от экрана, меня пронзает электрический разряд, от которого невольно изо рта вырывается крик. Как же больно... Невыносимо больно, мой порог превышен в несколько раз. Я не владею своим телом, его парализовала какая-то мощная антивирусная программа, стоящая в этом проклятом сейфе. Все кончено. Больше я не могу связно думать. Боль возрастает, болит каждая клеточка моего искусственно созданного тела, я снова кричу и дергаюсь, как попавшая в сети рыба. Память начинает опадать блоками и кусками, оголяя основные загруженные параметры. Это выглядит как разрушение небоскреба, кирпичи файлов летят в темноту, исчезая навсегда... -Майкл, я говорила тебе, что ты красивый засранец? -Ты говоришь это каждый раз, когда мы занимаемся любовью, Розали... Боль.Боль.Боль.Боль. -Он не сможет выжить. Невероятно, что он вообще еще дышит. Обрывки. Куски. Падающие во тьму фигуры. Боль. Как же больно... Экран гаснет. Темнота.