Дело диких бабочек

— 1 — Итак, с утра я оставил Уотсона на посту, а сам отправился в Скотланд-Ярд сдаваться на милость инспектора Джонса. Первым я встретил, впрочем, Хопкинса. Загоревшиеся на мгновение азартом и радостным предчувствием глаза сержанта немало подбодрили меня. Джонс же пребывал в самом мрачном настроении и напоминал бульдога, который в любой момент готов броситься на вас и вцепиться в ляжку. — Доброе утро, инспектор, — поздоровался я с любезным видом. — Доброе? — рыкнул тот. — И зачем вы явились, мистер Теоретик? Если позлорадствовать — закройте дверь с той стороны. — Ну что вы, инспектор, — не дожидаясь приглашения, я сел на стул и небрежно закинул ногу на ногу. — Мы с вами по одну сторону баррикад и должны помогать друг другу. Собственно, за этим я и пришёл. Я знаю, кто убил Виктора Нерли. — Вот как… — энтузиазма в голосе Джонса я не услышал, — ну-ну. Выкладывайте, кого арестовывать. Пустите нас по следу, как свору шавок, значит. — Зачем же вы так, инспектор? — улыбнулся я. — Если бы всё обстояло так просто. Нужно изрядно потрудиться, чтобы разоблачить убийцу и предать его в руки правосудия. И без вас, без сержанта, без наших бравых констеблей мне не справиться. Джонс усмехнулся, но заметно смягчился. — Мы расставим убийце ловушку, в которую он попадётся, выдаст себя и обеспечит суд необходимыми доказательствами вины, — добавил я. — Значит, мистер Холмс, вы знаете, кто убил, но не знаете, как его прижать? Без полиции как без рук, а? То-то. Рассказывайте. Хопкинс! Садитесь за тот стол и записывайте. Сержант посмотрел на меня с некоторым беспокойством, но я вовсе не собирался выдавать его участие в деле. — Итак, инспектор, — начал я, — как вы уже знаете, на каминной полке в квартире инженера Нерли стояла фотография очаровательной девушки-подростка… Джонс слушал меня внимательно, не перебивая. К концу моего рассказа кабинет был полон табачного дыма, а некурящий Хопкинс уже выразительно покашливал. По тому, что Джонс открыл окно, я сделал вывод, что он, пожалуй, ценит своего сержанта и будет расстроен, когда тот перейдёт под начало конкурента. Увы, в этом деле без некоторых жертв не обойтись. — А если Говард не пойдёт на шантаж? — озабоченно спросил Джонс. — Пойдёт. Он попал в чертовски неприятную ситуацию. Ему срочно нужны деньги, и немалые. Завтра он попытается с помощью доверенного лица передать леди Элизабет письмо с требованием платы за компрометирующие её письма и медальон. После ланча леди и её золовка мисс Роулз будут прогуливаться в Кенсингтонском саду. Не беспокойтесь и не делайте резких движений, инспектор. У меня есть кому проследить и за дамами, и за тем лицом, которое передаст письмо. Леди Элизабет — моя клиентка, и она обязательно обратится ко мне за помощью, так что мы будем знать условия передачи денег, время и место. Разумеется, Говард даст свояченице хотя бы сутки на сбор необходимой суммы, так что у нас будет возможность устроить засаду. Когда я вернулся домой, Уотсон сообщил, что новостей никаких. Уиггинс посылал мальчишку с докладом, но ничего существенного тот не рассказал. «Тип уехал с утра на службу, оттуда никуда пока что не отлучался». Следующий посыльный от Уиггинса, который явился ближе к чаю, также не сообщил ничего воодушевляющего. Говард вообще не выходил из здания банка. Я наскоро придал себе вид человека из низов и поспешил к его дому. Там я переговорил с Уиггинсом, дал ему подробные инструкции на завтра и наблюдал, как Говард возвращается со службы. Я проторчал с мальчишками до позднего вечера, а потом отправил их по домам, оставив при себе только Уиггинса и ещё одного паренька постарше прочих. Кому-то может показаться странным, что я убил полдня на, в общем-то, бесполезную работу, тем более уже к ланчу я догадался, кого Говард мог попросить о помощи. Но в таком деликатном деле, когда успех зависит от стечения даже самых незначительных событий, а половину работы за меня уже проделали, я предпочитал перестраховаться. Мы следили за домом до того часа, когда уже ни один приличный джентльмен не выйдет на улицу. Правда, я целиком одобрял инициативу Джонса отправить на патрулирование участка констеблей с особыми указаниями. Поймав кэб, я сначала завёз Уиггинса и Тайлера к началу улицы, где они жили, а затем вернулся на Бейкер-стрит. — Ну что? — сгорая от нетерпения и успев соскучиться от бесцельного бдения, спросил Уотсон. — Ничего. Собственно говоря, я только подтвердил свои смутные предположения, к кому Говард может обратиться. — И к кому же? — Учитывая, что две дамы будут прогуливаться в саду, кому легче всего передать одной из них письмо? — Женщине, вероятно. Так… — Уотсон задумался. — Эта ваша Люси, вероятно, исключается? — Да, она не любит хозяина, — подтвердил я, на сей раз проигнорировав лёгкую издёвку. — Но кто там ещё? Нянька? — Сто к одному, что она, — кивнул я. — Эта особа молода, как я успел заметить, и недурна собой. Уотсон хмыкнул: — И всё равно Говард очень рискует. — Да, но он в безвыходном положении, а няньке можно наплести что угодно, придав поручению вполне невинный смысл. — Может быть… — задумчиво проговорил Уотсон. На другой день я на всякий случай расставил мальчишек на посты, снабдив подробными описаниями внешности леди Элизабет и её родственницы. Заодно я снабдил своих шпионов рисунками герба Уиндерлета, чтобы они поглядывали на экипажи. Но в душе я был уверен, что дамы подъедут со стороны Мемориала и уж никак не пойдут в Итальянские сады с их цветущими клумбами. Так что мы с Уотсоном заняли позицию у аллеи со стороны Кенсингтон-роуд. — Помните дело горничной? — спросил Уотсон, глядя на шпиль Мемориала. — Вы лучше спросите, помню ли я миссис Форестер, — я усмехнулся. Говард «пожертвовал» для дела свой экипаж. Нянька приехала на нём сразу вслед за леди Элизабет и мисс Роулз. И приехала с детьми. Жизнь порой всё же занятна. Юные Говарды чинно прогуливались с нянькой прямо на глазах своей тётки, а та никогда в жизни их не видела, но внимание обращала, как на любых маленьких детей, при этом совершенно не замечая сходства с родной сестрой. Мы с Уотсоном шли позади, стараясь не упускать дам из вида и не привлекать к себе внимания. Это продолжалось довольно долго, и я стал уже терять терпение, когда наконец нрав мальчика взял верх над втиснутыми в его голову правилами приличия, и он вырвал у няньки руку и побежал посмотреть на каменного слона. И вот тут у няньки появился шанс. Она, всё ещё держа за руку девочку, поторопилась за подопечным и как бы случайно споткнулась и чуть не налетела на леди Элизабет. Последовал обмен извинениями. Поймав беглеца и возвращаясь на аллею, нянька ненадолго выпустила руку девочки и сунула в ладонь леди листок бумаги. Та растерялась, обернулась вслед незнакомой женщине, а мне пришлось быстро утянуть Уотсона за ближайшее дерево. Нянька, таща за собой детей, почти бегом бросилась к выходу. Леди Элизабет благоразумно поспешила спрятать письмо в сумочку. Дело было сделано. У выхода я подозвал своего мальчишку и отправил его снимать посты. — 2 — Что ж, леди Элизабет не заставила нас ждать долго. Уже вечером посыльный принёс Уотсону письмо, где его приглашали всё в ту же оранжерею, и, разумеется, мы оба были на месте в назначенное время. Леди ждала нас, сидя за тем самым столиком, где мы в прошлый раз обсуждали судьбу несчастных бабочек. Боюсь, что теперь она сама напоминала очаровательное создание, попавшее в сачок энтомолога. — Мистер Холмс, доктор! — воскликнула она, завидев нас. — Как хорошо, что вы пришли. У меня такие новости... прошу вас, присаживайтесь, господа. — Доброе утро, миледи. Догадываемся, что у вас за новости. — Мы с Уотсоном уселись, причём я передвинул свой стул так, чтобы закрыть даму от взглядов случайных посетителей. — Рассказывайте по порядку. Но то, как вам вручили вчера письмо в Кенсингтонском саду, можете опустить. Мы в курсе. Миледи на секунду опешила, а потом тряхнула хорошенькой головкой. — О... да, конечно. Там было написано, что в шесть пятнадцать я должна приехать в Ридженс-парк и сесть на определенную скамейку — в письме была даже нарисована схема. Причем приехать я должна одна. И только тогда я получу от моего «доброжелателя» информацию о письмах и некоем украшении. Вы не представляете, в какой я была панике... мне пришлось придумывать, как срочно избавиться от мисс Роулз... это было ужасно. — Немного цветочных ароматов, полагаю? Вы приехали в парк и нашли условленное место. Разумеется, ваш доброжелатель устроил так, чтобы вы не могли его видеть? Леди Элизабет покраснела. — Я собрала пыльцу... бедная Клара... мне так стыдно... но у меня не было другого выхода. И да, я села на указанную скамейку, за ней росли кусты... он подошёл сзади и приказал мне не оборачиваться. — Он сообщил вам, что письма и медальон у него, и потребовал некую сумму? — Именно так. Он потребовал пять тысяч фунтов, представляете? Надо же, какой принципиальный господин. Мог бы и больше запросить. — Я сказала, что не располагаю такими огромными деньгами. И он буквально зашипел, что человек, который может выложить тысячу фунтов на заботу о никому не нужных бабочках, даст своей жене и четыре тысячи просто так. «К тому же у вас ведь есть и ещё пожертвования от других членов вашего нелепого общества», — вот как он сказал. Я стала убеждать его отдать мне хотя бы письма в обмен на чек, который получила от мужа... даже сказала, что он у меня с собой... но он только посмеялся. Сказал, что за тысячу может отдать мне только один пустой конверт. А второй конверт, два письма и медальон — когда я принесу остальное. Вы не представляете — я начала торговаться! В результате я вытребовала оба конверта за эту тысячу. Я подумала, мистер Холмс, что письма... их ведь может и не быть на самом деле? Виктор говорил, что у него оставалась лишь пара конвертов. — Кто знает, миледи, сжёг ли он их. Но, в сущности, это неважно. Вы же догадываетесь, откуда у этого человека медальон и хотя бы конверты? — спросил я. Леди Элизабет нахмурилась. — Я вам больше скажу, мистер Холмс. Я догадываюсь даже, кто этот человек. Практически я уверена в этом. Это муж моей сестры. Мы с Уотсоном переглянулись. — Он не пытался изменить голос? Довольно глупо с его стороны, учитывая все предосторожности до того. — Пытался, но... мужчинам свойственно недооценивать женщин. У меня отличный музыкальный слух, меня очень сложно обмануть. К тому же, когда он передавал мне конверт, я видела его руку — ему пришлось протянуть её, чтобы положить конверт мне на колени. Был виден манжет, и я узнала его запонку. — Вы очень наблюдательны, — одобрительно улыбнулся я. — Когда вы должны выкупить остальное? — Он дал мне три дня, сегодня первый. На четвёртый день я должна прийти на ту же скамейку к полудню. Там мы совершим обмен... но я не представляю, что делать, мистер Холмс. Я не могу попросить у мужа столько денег непонятно на что... и если я просто выкуплю свои письма и медальон, то Виктор... его смерть так и останется безнаказанной? Ну вот, а я уже почти причислил её к совершенным женщинам… — Дорогая леди Элизабет, раз уж я пришёл с доктором на встречу и раз мы в курсе того, что вы вообще получили письмо от Говарда, вы могли бы сделать простой логический вывод. Для начала вы должны откровенно поговорить с мужем. — Это ведь именно то, чего я так хотела избежать, мистер Холмс! Даже Говард понимает! — Ничего не поделаешь, миледи. К тому же ваш муж не настолько несведущ, как вы полагаете. Откровенный разговор только укрепит ваш брак. Не говоря уже о том, что сэр Эндрю имеет полное право быть в курсе. Этот «мерзкий Говард» — ваш родственник. — Конечно, теперь, когда Виктора нет в живых... всё же, я знаю, муж расстроится... но, наверное, выбора у меня нет. — С чего бы ему расстраиваться? — заговорил Уотсон. — Он умный человек. И хотя он в годах, но не стоит уж так нянчиться с ним, будто он впадает в детство. Это, а не откровенность и доверие, скорее может расстроить сэра Эндрю. — Но что мне ему сказать, доктор? — Расскажите ему всё как есть. Я имею в виду историю ваших взаимоотношений с Нерли. — Что касается Говарда, уведомите сэра Эндрю, что нам необходимо обсудить с ним ситуацию и составить план действий, — добавил я. — Но что, если Говард следит за моим домом? Он увидит, что вы приехали, и поймёт, что я вам всё рассказала, не может же он быть совсем уж болваном. — Встреча пройдёт в клубе «Диоген», разумеется. Тем более сэр Эндрю там уже бывал. Он приходил к моему брату с визитом, — я не удержался от улыбки. Леди Элизабет не на шутку испугалась. Господи, как можно быть одновременно и такой умной, и такой наивной? — К Май... к мистеру Холмсу? — залепетала она. — Мой муж? Но зачем? Конечно, Клара наверняка сообщила ему о встрече в театре… — Он рассказывал, на какой замечательной женщине женат, — ответил Уотсон на вопрос миледи. — Говорил о том, что уважает ваше право иметь от него маленькие секреты, но, если вам будет угрожать опасность, готов сделать всё, чтобы вас защитить. Наша Бетти опять покраснела и на всякий случай достала платочек, но вытирать глаза ей так и не пришлось. — Ох... мне даже... — она быстро взяла себя в руки, — хорошо, я сделаю, как вы говорите, господа. Но ведь меня не пустят в этот ваш «Диоген»? Выходит, вам придётся обсуждать всё с сэром Эндрю без меня? — Майкрофт может пригласить вас с супругом к себе домой, — ответил я, предвкушая тот ужас, который испытает мой брат. — Тогда, господа, я жду вечером известий от вас о времени и месте встречи. Я поговорю с мужем сегодня же. *** Леди Элизабет сдержала своё обещание, и на ланч мы все были приглашены к Майкрофту. Мой брат оказался на высоте, и если присутствие в доме гостей и беспокоило его, держался он безупречно. Клубный повар блеснул своими талантами в очередной раз, нам пришлось отдать дань всем тем блюдам, которые он приготовил. Я заметил, что супруги тщетно пытались скрыть блеск в глазах, причём у лорда они сияли просто как у пылкого юноши. Что ж, мы с Уотсоном были, как всегда, правы, и откровенная беседа только сблизила сэра Эндрю с женой. Когда клубные лакеи убрали посуду и удалились, мы перешли к обсуждению дел. Я разложил на столе план Ридженс-парка с отмеченной заветной скамейкой. Там же я уже заранее обозначил места для людей Джонса, совершенно уверенный, что инспектор примет мой план расстановки сил. — Как видите, сэр Эндрю, опасаться за безопасность вашей супруги у нас нет причин. Миледи, надеюсь… шантажист, — я пока что решил не называть его по фамилии и не нервировать супругов лишний раз, — собирается совершить обмен из рук в руки? — Да, конечно, — ответила леди Элизабет, — я ещё в прошлый раз настояла на этом, сказала, что не доверяю ему. — Прекрасно. Значит, времени у нас будет немного. Шляпа, надвинутая на глаза, и прикрытая кашне нижняя половина лица решат его проблему. Пара минут, чтобы показать вам медальон и какие-то письма и совершить обмен. — Но в такой час в парке ещё достаточно посетителей, — заметил сэр Эндрю. — Вы хотите, чтобы у ареста было столько ненужных свидетелей? — Ну что вы, милорд, — улыбнулся я. — Уверяю вас, случайных посетителей там не будет. Только необходимые. — 3 — Разумеется, я не выложил сразу на стол Джонса свой план, а исподволь подтолкнул его к нужным мне решениям. Инспектор был очень доволен масштабом будущей операции и числом задействованных агентов. Сержанту Хопкинсу в штатском предстояло в числе прочих прогуливаться с дамой неподалёку, изображая любовное свидание. Дам обеспечивал я. За годы моей работы я не мог не обрасти знакомствами и в артистической среде. Так что я знал несколько актрис из второразрядных мюзик-холлов, которые согласились бы подзаработать от щедрот лорда Уиндерлета и при этом изобразить на редкость приличных посетительниц парка. Время Говардом было выбрано не совсем позднее, час перед наступлением сумерек, так что именно влюблённые парочки и могли попасться в парке. Аллея, где он назначил леди Элизабет встречу, как раз располагала к таким прогулкам. Наши с инспектором люди должны были явиться на место заранее и создавать ровно ту атмосферу, чтобы случайным посетителям не пришло в голову искать уединения в месте, которое уже и так занято. Признаться, Джонс заразил своим охотничьим азартом даже меня. Мы с Уотсоном укрылись в кустах напротив скамейки. Но и люди Джонса прекрасно знали своё дело, а уж девочки из мюзик-холла и подавно. Никто не смотрел по сторонам, не привлекал к себе внимание, и если бы мы случайно пришли в парк, то мне бы пришлось проявить наблюдательность, чтобы распознать в гуляющих полицейских агентов. Близилось назначенное время. Погода выдалась как по заказу: тёплый майский вечер. Ветерок доносил до нас женское воркование и тихий смех. Одна из парочек заняла скамейку в нескольких футах от «нашей», кавалер склонился к своей зазнобе и что-то нашёптывал ей на ухо. — Ах, Билли, перестаньте! — воскликнула та. Это было сигналом. В аллее, пока не видимая нами, появилась леди Элизабет. Оставалось надеяться, что Говард ничего не заподозрил и сейчас появится с другого конца. — Вот он! — шепнул Уотсон, показывая влево, присел и потянул меня за рукав. Говард быстро шёл по дорожке, на ходу опуская на глаза шляпу и закрывая лицо кашне. Прямо навстречу ему шла леди Элизабет. — Принесли? — услышали мы приглушённый голос Говарда. — Да, как и договаривались. — Леди заметно нервничала, что было вполне естественно в её положении. Она крепко держала в руках сумочку и почти прижимала её к груди. — Не бойтесь, мадам. Говард сунул руку в карман и достал что-то, что показал леди Элизабет на ладони. — А письма? — спросила она. Парочка покинула скамейку и направилась в их сторону. Хопкинс (а это был он — отменный актёр, кто бы мог подумать!) обнимал даму за талию и не смотрел на Говарда и его жертву. — Да, уйдём отсюда, Билли, — услышали мы голос девушки, — поищем другое место. Говард явно расслабился и полез в карман за бумагами, а леди открыла сумочку и достала чек. И только Говард сунул чек в карман и протянул руку с медальоном и письмами, как раздался резкий полицейский свисток. Мы даже не поняли, кто подал сигнал, но на Говарда тут же, как коршун, налетел Хопкинс, с разных концов аллей к ним бросились ещё трое. Мы с Уотсоном тоже выскочили из засады, причём мой доктор, разумеется, сразу поспешил на помощь напуганной леди Элизабет. Обычно я браню полицию, но в том, что касается задержания и соблюдения формальностей, нашим стражам порядка равных нет. Говарда держали за руки так, что он не мог выбросить чек и не мог разжать пальцы и выбросить медальон. Я поспешно поднял упавшие на гравий листки бумаги, бегло просмотрел их и понял, что это фальшивки. — Вот видите, бедняга Нерли был честным с вами, миледи. А тут и Джонс подоспел. — Мистер Говард, вы арестованы за убийство Виктора Нерли, совершённое… — начал он. И тут банкира прорвало. Не знаю, где он набрался таких слов, но весь его гнев был обращён на свояченицу. Упоминание об обитательнице псарни — самое безобидное, пожалуй, что мы услышали. Полиция поспешила увести его, а мы проводили вконец обессилевшую Бетти до экипажа, где её ждал верный супруг. — Моя деточка, моя дорогая, — взволнованно пробормотал сэр Эндрю, принимая своё сокровище в объятия. Разумеется, обыск в доме Говарда ничего не дал. Не нашли ни револьвера, ни писем его жены к Нерли. Однако по моему совету Джонс взял показания с Люси. «Будьте деликатны, инспектор, не давите на девушку. Она не любит хозяина и будет откровенна с вами, если вы проявите такт», — напутствовал я его. Разумеется, сам я в доме у Говарда появиться не рискнул, но понадеялся на то, что Хопкинс присмотрит за шефом. На другой день сержант пришёл к нам с отчётом. — Миссис Говард стало плохо, — сообщил он первым делом, — пришлось вызвать домашнего врача. — Печально, — сказал Уотсон. — Эта горничная, Люси, рассказала о том, как носила письма хозяйки на почту, и про ссору хозяев на другое утро после убийства Нерли. К слову, нянька, когда узнала, зачем именно передавала письмо леди Элизабет и что совершил хозяин, пришла в ужас и без всякого нажима дала против него показания. В суде она тоже выступит. Также опрошены ещё раз, уже официально, банковские служащие, хозяин паба и лакеи в клубе Говарда. Так что все необходимые материалы у инспектора есть. — Вот и славно, Хопкинс. На днях я поговорю кое с кем, а потом приглашу к себе инспектора Макдональда. Если вы, конечно, решились. Хопкинс замялся. — Полно-полно, — сказал я. — Джонс не подумает о вас дурно, он ничего не узнает. А вы позаботьтесь о своей карьере и учитесь у лучшего. С Макдональдом вы не пропадёте. — У лучшего я уже имел честь учиться, сэр, — улыбнулся сержант. — Ай, бросьте, Хопкинс! — я махнул рукой, но всё же улыбнулся ему в ответ. — Вот с Макдональдом у вас будут настоящие, стоящие расследования, и, кто знает, может, мы с вами ещё встретимся. Эпилог Майкрофт ждал нас, как водится, к столу, на этот раз для разнообразия — к ланчу, и, как он выразился, «не могу же я ждать, пока Джон опишет дело». Так что, пройдя по знакомым коврам до приёмной брата, мы прямиком направились в его кабинет... вернее, Уотсон направился, а я задержался в приёмной, взглянув на невозмутимо перебирающего бумаги секретаря. — Грей? — решился я. — Сэр? — Полно, какой я вам сэр. Я хотел спросить вас. Грей кивнул без тени улыбки. — Молодой француз, находясь в банке, не выходил из кабинета вице-президента? — Не выходил, мистер Холмс. Он ведь не хотел, чтобы его в чём-то заподозрили. — Получается, у молодого красавчика, — вот тебе за мистера, — был сообщник, который и взял деньги? — У молодых красавчиков скорее бывают молодые красивые сообщницы, мистер Холмс. Например, жена кого-то из достаточно высокопоставленных сотрудников банка, иногда навещающая своего мужа на службе. — Выходит, пять тысяч... В глазах секретаря наконец промелькнула какая-то эмоция. — Ограбление банка обычно не входит в планы порядочных людей, мистер Холмс. Уверен, деньги не покидали здания и скоро найдутся. Но это не поможет Говарду избежать наказания за всё остальное. И что касается меня, то я не могу сочувствовать человеку, который настолько... не любит бабочек. И Грей отвернулся к пишущей машинке. *** Обычно это Уотсон занимается тем, что собирает сведения о наших бывших клиентах. Но в данном случае мы оба знали о дальнейшей судьбе персонажей этой несколько гротескной истории. У миссис Говард от пережитых потрясений в связи с арестом супруга и последующей его казнью случился очередной выкидыш. Нет, она осталась жива, слава богу, хотя возможно ли такое говорить при подобных обстоятельствах… Увы, рассудок злосчастной женщины помутился настолько, что её были вынуждены поместить в частную клинику. Лорд Уиндерлет по доброте душевной выбрал и оплатил одну из лучших и, разумеется, сделал всё, чтобы свояченица получала надлежащий уход. Он также принял опекунство над малолетними племянниками, и в его доме наконец-то зазвучали детские голоса. По словам Майкрофта, и лорд, и леди Элизабет души не чают в малышах. Дом Говарда был продан, прислуга распущена. Лорд Уиндерлет сделал всё, чтобы процесс остался почти не замеченным прессой, но вполне возможно, что и мой брат тоже приложил к этому руку. Мы же с Уотсоном, сразу после того, как все формальности с арестом Говарда были улажены, вернулись к полковнику Хэйтеру, так беспардонно и внезапно нами покинутому. Наш приятель был чрезвычайно рад нас видеть, к тому же мы пережили небольшое приключение, во время которого меня едва не придушили. Думаю, придёт время и Уотсон опишет это дело, изменив и время, и некоторые обстоятельства, и что-то присочинит от себя, как он любит это делать. Наступило лето, и я, как и обещал, решил увезти моего друга в Европу, полагая, что мы оба заслужили очередной медовый месяц. Накануне нашего отъезда Уотсон отлучался в «Диоген», чтобы проведать напоследок своего главного пациента, а вернулся неожиданно с довольно милой бутоньеркой в петлице. — Я остановил кэбмена на полпути к дому, — сказал он. — Магазинчик маленький и пока довольно скромный, но место выбрано правильно и в покупателях недостатка нет. — Следовательно, восемь фунтов доктора Джонса пошли в дело? — спросил я с улыбкой. — Без сомнения, мой дорогой.