Ненасытные

POV JiYong       - Любишь меня? – Он спрашивает меня, глядя таким взглядом, из-за которого мурашки по коже. Этот взгляд обжигает, заставляет тяжелее дышать. Он действительно серьёзен в этом вопросе, а у меня от такого странное чувство в груди. Что ему на это сказать?       - А ты как думаешь? – Растягиваю губки в издевательской ухмылке, сам внутренне паникуя. Ненавижу эти вопросы. Мне всегда казалось, что я не создан для любви. В Кане, словно что-то резко меняется, ломается, и он остервенело впивается в мои губы, на которых некогда была ухмылка.       Я даже не могу представить себе, насколько я злю его такими выкидонами, но мне так нравится играть с этим огнем. Пламя разгорается каждый раз рядом с ним, когда он рядом со мной, это пламя охватывает нас обоих, и мы тонем в этой похоти, всепоглощающей.       Слегка покусывает мои губы, а я мычу в поцелуй, пытаясь оттолкнуть, но это все видимость. Да, и он не отпустит, теперь точно нет. Хватка становится стальной, он сжимает крепко, впиваясь в талию пальцами. Правой рукой ведет по бедру. О, эти шорты, сыграли со мной злую шутку. Не хочу показывать этой слабости в подчинении, но ничего не могу поделать, я дрожу.       Бедро горит под прикосновением, а я лишь делаю беспомощные попытки оттолкнуть. Кого я обманываю, если только себя.       - Дэсон-а, что ты делаешь? – Голос предательски хриплый и очень тихий, так всегда, когда он прикасается ко мне, когда берет без разрешения. Чертов извращенец. Я не отрицаю, что не хочу этого, но это только мысли, а он всё осуществляет.       - Беру своё. Что я могу ещё делать? – Рычит, снова злится, поэтому прикусывает кожу на шее, слегка, ибо знает, что я не люблю этого. Но если он теряет контроль, засосов не избежать и я позволяю, что совершенно мне не свойственно.       Дэ тяжело дышит, чувствую его дыхание, как сильно вздымается его грудь, которой он прижимает меня к проклятой стенке. Могу предположить, что будет дальше, но он непредсказуем. Он может взять прямо возле этой стены, крепко прижав меня к ней, а может с таким же успехом бросить на кровать, а за тем жестко выебать. Но в любом случае, даже если я и буду возмущаться, делать видимость, то только утром. А пока, я не скажу ему ни слова.       Кан снимает с меня майку, наслаждаясь этим моментом, ведь он так любит любоваться, сводить меня с ума своими разглядываниями. Иногда мне кажется, что он маньяк. По крайней мере в той жизни точно им был.       Наклоняется, я замираю. Втягивает шумно носом воздух, облизывается и целует сосок, сначала один, затем второй, который тут же прикусывает. Шиплю, наконец, хватаясь за его плечи, и прикрываю глаза. Только бы не упасть, ноги ужасно ватные, а все из-за этого мужчины.       - Любишь меня?! – Снова этот вопрос, настала моя очередь целовать и кусать в ответ. Притягиваю к себе, возвращая на уровень глаз, и впиваюсь в его пухлые влажные губы. Это до одури сладко, но это не та ванильная сладость, но с нотками терпких специй, словно корица с шоколадом. Я знаю, что должно быть сладко, но горечь все-таки касается языка, когда он кончиком своего задевает. И мне хочется сделать для него что-нибудь. Не сказать, что люблю, но может показать, что он мне нужен.       Прикусываю его нижнюю губу и отстраняюсь, чтобы заглянуть в глаза, которые заволокла пелена желания. Он голодный хищник. Он пытается показать, как подчиняет, хочет ощутить, что я завишу от него. И на самом деле любит трепетно и нежно, холит и лелеет, но не получая ответа, звереет, берет грубо и резко, заглушая свою боль.       Разве это не прекрасно? Разве нежность не быстро надоедает, она приедается, как шоколадные торты или кремовые пирожные.       Выдыхаю ему в губы, облизываю каждую и слегка прикусываю свою, издевательски улыбаясь. Да, я знаю, мальчик мой, что ты хочешь съесть меня прямо здесь и сейчас. Но для начала я позволю себе попробовать тебя на вкус.       Расстегиваю рубашку, пуговичка за пуговичкой, не разрывая зрительного контакта. Дэсон смотрит заворожено, сосредоточенно, пытается найти в моем взгляде хотя бы каплю ответа, но не находит, из-за чего хмурится. А я продолжаю, распахиваю рубашку, вожу ладошками по накаченной груди, наклоняюсь, целую, опускаюсь ниже. Продолжаю до тех пор, пока не опускаюсь полностью на колени. Дыхание учащается, я почти задыхаюсь от собственной наглости, но мне нравится это чувство. Я им владею, владею им полностью. Пусть он подчиняет, жестко трахает, злиться и т.д. Но мне нравится, иметь над ним больший контроль, но делать видимость и строить из себя наивную овечку. Хотя он точно знает, что это не так.       Провожу пальчиком по краю штанов, цепляюсь за пряжку ремня и аккуратно расстегиваю её с чуть шумным выдохом, будто предвкушая тот момент, когда его член окажется у меня во рту. Горячий, твердый. Невольно сглатываю слюну, и это чувство, словно я сейчас возьму в рот не мужской орган, а вкусную конфетку. Странное чувство.       Не позволяю себе медлить, ибо чувствую, как властная рука Кана ложится мне на макушку, а сам он ухмыляется, довольствуясь таким видом. Уверен, он вдоволь потешет своё самолюбие, отыграется на мне за «не ответ».       Высвобождаю возбужденные член своего мужчины. Да, именно своего, потому что как бы я не отрицал и не противоречил сам себе – он мой! Облизываю пошло губки, последний раз взглянув на Дэ, и наконец-то, касаюсь красной головки коротким поцелуем влажных губ. Он выдыхает, обхватываю головку полностью губами, облизываю язычком, просто играюсь, и он не спешит контролировать, лишь крепче сжимает мои волосы в кулаке. Черт! Не думал я, что минет, так возбуждает, что вообще такое может дико возбуждать.       Выпускаю головку изо рта, чтобы облизать от самого основания и не ошибаюсь, ему нравится, я знаю, но затем снова заглатываю и уже поглубже, сладко причмокивая при этом.       - Черт! Чжиён…- Дэ выговаривает в стоне, увеличивая давление на мою голову. Мужчина поймет мужчину, при возбуждении хватка становится ещё жестче, её почти невозможно контролировать. Но мне теперь хочется подчиняться, именно сейчас.       Мне не удается долго дразнить его, приходится ускорять темп, расслаблять горло и принимать как можно глубже. Слюна течет по подбородку, на языке чувствуется терпкая смазка, немного солоноватая, но мне нравится! Мычу, когда он насаживает особенно глубоко, почти до слез в глазах, и он ослабевает хватку. Выпускаю член изо рта с пошлым чмоком, немного вожу головкой по губам, поднимая стеклянные от слез глаза на Дэ. Кажется, он доволен, нет, он точно наслаждается этим видом, моей беспомощности.       И как бы в знак того, что это действительно так, я очень быстро оказываюсь на кровати. Шорты летят в непонятную мне сторону, надо мной тут же нависают грозным зверем, при этом вглядываясь в меня таким жутким взглядом, что волосы дыбом. Снова задыхаюсь, но это потому, что я забываю, как дышать.       - Ты любишь меня? – Вкрадчивый вопрос, на который я снова молчу, растягивая губы в ухмылке, снова. Да, мне как-то говорили, что у меня нет чувства самосохранения. Плевать. Это обжигает. Мне нравится эта опасность, такая тонкая грань между: «мне надоело» и «я трахну тебя жестко». Хах, и я ведь знаю, что он каждый раз выбирает.       - Ты когда-нибудь доиграешься, Квон. – Кан рычит, силой переворачивая меня, и ставит на четвереньки. Кажется, любимый не хочет видеть моего лица. Как жаль, я ведь как раз хотел показать ему самые пошлые свои стороны, хотя быть перед ним таким открытым, это уже предел.       Но я упорно молчу, находясь полностью во власти этого страстного мужчины. Хватаюсь за простыни, как раз в тот момент, когда в меня проникаю холодные влажные пальцы. И почему-то мне кажется, что сразу два. Ой, действительно два. Надрывно выдыхаю, подаваясь назад, чтобы глубже насадиться. Не могу терпеть, просто не могу. Я так давно этого хотел.       - Что, мало? Хочешь ещё? – Его голос тоже срывается на некий глубокий шепот, возбуждение ведь накрывает не только меня. Член неприятно ноет, ибо не получает должного внимания, а ещё Кан играет в свои садистские игры.       Когда дело доходит до третьего пальца, я уже стону, позорно хныкая. Мне мало! Но я не скажу ни слова. Сдавать позиции – это не в моих приоритетах. Вводит резко, глубоко, прокручивает внутри, растягивая хорошенько, но я был бы не прочь и вовсе без этого. Но это Дэсон, все, что касается моего комфорта – это его пунктик. Да, он бывает полным идиотом, мне хочется порой его убить, сделать так, чтобы он не думал. Потому что все его соображения всегда выходят мне боком, из-за чего мне приходится страдать. Поэтому я не скажу ему, не отвечу. Он будет рядом, он будет моим, потому что не может без меня, куда бы он ни шел, куда бы ни сбегал.       Издаю разочарованный вздох, когда Кан вынимает пальцы, за что получаю смачный шлепок по заднице. Кожа горит, уж было хочу возмутиться, но чувствую горячую головку возле входа, невольно расслабляюсь, чтобы сразу его принять, подаюсь назад, сразу же ощущая приятную наполненность, после сильного толчка.       Позволяю себе чуть больше, прогибаюсь в спинке, кусаю собственную губу и касаюсь грудью матраса. Руки Дэсона такие горячие, такое часто бывает, когда он прикасается ко мне. Сейчас не стало исключением, он обхватывает бедра, заключая их в тиски, и проникает снова и снова, глубже и резче, сильнее. Толчки точные, выбивающие полностью почву из под коленок, если говорить правильнее. Но я бы сказал по-другому, ведь каждое проникновение заставляет мутнеть в глазах. Стону громче, но тут же пытаюсь сдерживаться, и каждый раз проваливаюсь в бездну, забывая о своей обещанной сдержанности.       Невозможно себя контролировать. Время четко ощущается, течет липким медом по комнате, закладывая уши. Стрелки то ускоряются, то замедляются, сходят с ума и сводят с ума. Мне надо бы прекратить это безумие, но я не могу и не хочу. Дэ втрахивает меня в эту чертову кровать, рычит, оставляя на мне свои метки. Больше чем уверен, как в прочем и всегда, мне не обойтись без синяков, но я не буду об этом думать. Вместо этого я тянусь рукой до своего члена, когда он ускоряется, буквально выбивая из меня крики. Внутри всё горит, он, словно разносит этот жар до самой груди.       Кан не препятствует этому, но старается сдерживаться, чтобы кончить одновременно. Двигаю рукой резче, коленки ужасно затекли, как и все тело, голос срывается то на крик, то на пошлые, тихие и хриплые постанывания. Дэ тоже не пренебрегает тихими рыками, когда входит особенно глубоко, а я делаю некоторые усилия и сжимаю его внутри.       Теряюсь в прострации, когда чувствую, что волна возбуждения вот-вот нахлынет и потопит нас с головой. Эта тонкая грань, когда ты чувствуешь этот сладкий пик наслаждения, но ещё не дошел до него, и в этот момент у тебя есть возможность оттянуть или ускориться, чтобы наконец-то кончить.       Мы решаем, что нет смысла терпеть и оттягивать, ночь ведь не закончится на этом. Сжимаю Кана в себе и последний раз резко провожу ладонью по твердому члену. Он глубоко кончает, надавливая мне одной рукой на прогиб в спине, и я готов поспорить, что он прикусывает губу, потому что его утробный рык говорит сам за себя. Стону и выдыхаю, снова забываю, как дышать, и пока оргазм сводит с ума, теряя меня в этом мире, я задерживаю дыхание. Поджимаю пальчики на ногах, откидываю голову и в последний раз, перед тем, как он меня отпустит, сжимаю простыни в кулаках, уже готовый опуститься на кровать. Давай, теперь просто отпусти. Но вместо того, чтобы отпустить, выйти из меня, он снова делает это. - Ты любишь меня?! И я снова молчу. Тогда он снова и снова начинает все по кругу, в попытке выбить из меня ответ, который удовлетворит его дикий аппетит.