Тёмные стороны магии

      Довольно незаметно сентябрь подошел к концу. Настроения в школе переменились. Студенты, конечно, любили посплетничать, а такую сладкую весть, как Поттер — темный маг, не обсуждал только ленивый, но любым сплетням нужна была подпитка, а я ни одним своим действием не давал явной возможности заподозрить себя в увлечениях темными искусствами.       Мое поведение было примерным, я не вовлекался в конфликты, не имел никаких темных делишек, не потирал злобно руки, не составлял планы завоеваний Британии и даже не пытал первокурсников — словом, нещадно разрушал все слухи о себе. Поэтому естественным образом, несмотря на все старания Драко Малфоя, который трудился в поте лица, распространяя слухи обо мне и темной магии, интерес к моей личности охладел, а среди студентов начали ходить разговоры о повредившемся рассудком Малфое и даже о лгунишке Малфое. Стоит ли говорить, кого счел виновным в распространении таких слухов сам Драко? Но широкого распространения они не получили: совсем скоро должны были прибыть делегации Шармбатона и Дурмстранга, и взбудораженные ожиданием студенты как-то совсем позабыли о Малфое. И обо мне тоже.       Предстоящий Турнир и прибытие иностранных гостей меня мало заботили. Я осознавал, что шанса принять участие, как, впрочем, и желания, у меня нет, а вместо того, чтобы обсуждать возможных претендентов на место чемпиона Хогвартса, я предпочитал заниматься своим образованием. Так, вечера субботы я неизменно проводил в компании Грейс и Дерека в студенческом сообществе, а в остальные дни занимался либо в классе нашего сообщества самостоятельно, либо в библиотеке или пустых классах вместе с Невиллом. Мой прогресс в изучении защитной магии по второму тому Принципов шел гораздо медленней, чем я предполагал: это было действительно сложное пособие со сложными чарами. Если бы не помощь Дерека, который уже разобрался с этим материалом, я бы, вероятно, надолго застрял на каком-нибудь разделе.       Моя погруженность в самообразование все-таки не сильно сказалась на учебе — оценки по-прежнему были далеки от оных первой пятерки лучших студентов. Мне не нравилось писать эссе и обзоры, решать тесты и писать контрольные, многие из которых мне казались абсолютно бессмысленными. Даже по трансфигурации и ЗОТИ у меня иногда бывали проблемы, потому что некоторые теоретические аспекты данных дисциплин я просто не знал. И не пытался узнать, вместо этого концентрируясь на изучении второго тома Принципов и на практических заданиях школьных дисциплин.       Абсолютное отсутствие интереса у меня, на радость Снейпу, проявлялось только по отношению к зельеварению. Мне не нравилось заготавливать дурно пахнущие ингредиенты, не нравилось возиться у котла, изучать теорию по этому предмету и вообще иметь что-то общее с мерзкими зельями. Я был далек от идеи службы аврором или работы преподавателем зельеварения, а других применений «тонкого искусства» я и представить себе не мог. Для меня было абсолютно очевидным, что я не стану тратить свое время на приготовление какого-то зелья — проще будет его купить. К счастью, человек я не бедный, и это не станет проблемой.       Да и как могут помочь мне зелья в борьбе с Волдемортом? Никак. Я все это понимал и принимал, а потому оценки мои не дотягивали даже до «выше ожидаемого». Снейп был в восторге и не упускал возможности пройтись по моим умственным способностям. По моим наблюдениям, он был как вампир: оскорбления учеников придавали ему сил и улучшали настроение — а вот утром понедельника он всегда был необычайно хмур, оглядывал весь зал кислой миной и вкушал завтрак с таким выражением лица, словно это были лимонные дольки, насильно внедренные в его рацион Дамблдором. Сегодня как раз было утро понедельника, и первое занятие у раздраженного Снейпа предстояло пережить нам и Хаффлпаффу.       Снейп был отвратительным человеком, и я ничего не мог с этим поделать: приходилось мысленно настраиваться к каждому занятию, чтобы не сорваться. Это помогало, и я спокойно выслушивал все оскорбления и не лез в конфликт. Способствовало моей выдержке и то, что себя безмозглым я не считал, а мнение Снейпа на этот счет не имело большого веса. Снейп, конечно, горячился от такой реакции на его крики, его оскорбления становились все изощренней и обидней, но я молчал и лишь со сдержанным любопытством глядел на брызжущего слюной преподавателя, словно разглядывал какой-то законсервированный экспонат на выставке. Такая манера поведения была крайне сложна для меня: хотелось сорваться и начать сыпать оскорблениями в ответ — но, по словам Невилла, была эффективной и эффектной, со стороны создавала впечатление, что Снейп — капризный ребенок, все вопли которого разбиваются о невозмутимое спокойствие родителя.       Приходилось держать себя в руках. Обнадеживало, что терпеть Снейпа мне оставалось недолго. В «Истории Хогвартса», в огромном разделе правил школы, которые давно позабыты как персоналом, так и самими учащимися, значилось, что в случае, когда при проведении промежуточной аттестации у студента по какому-либо предмету оценка будет хуже, чем «выше ожидаемого», он может отказаться от изучения этого предмета. А промежуточная аттестация ежегодно проводилась в конце декабря — перед зимними каникулами. Я лишь хитро потирал руки и ждал, пока Снейп упивался своей ограниченной властью по выставлению мне неудовлетворительных оценок.       Вообще право отказаться от предмета можно было использовать ограниченное количество раз, и оно служило зачатком академической свободы, которая так и не эволюционировала во что-то более логичное и приближенное к магловским стандартам с ходом времени. Смысл в возможности отказаться от предмета был, ведь из Хогвартса могли отчислить, если ученик несколько раз не сдал экзамен на положительную оценку. Для того, чтобы исключить случаи, когда потенциально гениального зельевара отчисляли из-за проблем в трансфигурации или перспективного боевого мага выгоняли из-за проблем в магловедении или прорицаниях, и было введено данное правило. Грустно, что оно так и не выросло в реальную академическую свободу, но для моих целей и объема данного правила было достаточно: больше утруждать себя «тонкой наукой» я не собирался.       — Поттер! — раздался полный яда голос Снейпа. — Ваша наглость не знает пределов! Чем вы, позвольте узнать, занимаетесь вместо того, чтобы слушать мои объяснения?! — Снейп навис надо мной и прожигал ненавидящим взглядом. Оставалось лишь жалеть, что я отпустил свои мысли в свободное плавание и теперь оказался в очередной невыгодной ситуации. Быстро собравшись с мыслями, я вернул на лицо скучающе-любопытное выражение и смерил Снейпа холодным взглядом. — Отвечайте, когда вам задают вопрос! — класс затих, ожидая развития ситуации — всегда интересно наблюдать за публичным унижением, устроенным Снейпом, если унижают не тебя.       — Я отвлекся, профессор, извините, — ответил я и быстро добавил: — Я готов выслушать ваши объяснения еще раз.       Это сработало. Снейп взбесился так, словно я зарядил ему пощечину, и по мне ударила вся его злость, облеченная в словесную форму. В своем гневе Снейп выгнал меня из аудитории, обзывая последними словами и не забывая ссылаться на моего отца. Все-таки этот человек — чистое зло. Несмотря на его скверное воспитание — сбрасывать все его вопли на характер было бы несправедливым, — в этот раз для меня все сложилось довольно неплохо: я не потерял баллы и не получил отработку. В этом был весь Снейп: если завести его до предела, помахать перед носом красной тряпкой и сказать что-нибудь, что он сочтет оскорбительным или унизительным для себя — то есть все, что угодно, — то злость затмит его разум, а в таком состоянии Снейп только орет и забывает назначать отработки и снимать баллы. Я это учитывал и иногда применял, правда, не всегда удавалось достигнуть пределов его злости.       Я уже добрался до лестницы из подземелий и вернул себе уравновешенное состояние после воплей Снейпа, проделав дыхательные упражнения, как меня кто-то окрикнул по фамилии. Я обернулся и заметил спешащего ко мне хаффлпаффца. Он приближался быстрым шагом и выглядел крайне воодушевленным.       — Поттер, — поравнявшись со мной произнес он. Это был мой однокурсник с Хаффпаффа — Джон де Фор. Крайне неприятная личность: магглорожденный с манерой поведения чистокровных.       — Де Фор? — кивнул ему я. — Тоже возникли разногласия со Снейпом?       — Никаких разногласий. Я лишь поделился с ним своим мнением, которое больно ударило по его раздутому самомнению — усмехнувшись, произнес довольный собой Джон. — Но, с твоего позволения, я бы хотел поговорить не о Снейпе. — Де Фор подождал несколько секунд, видимо, ожидая, что я спрошу, о чем же он пришел поговорить, но я не оправдал его ожиданий и лишь с вежливым интересом поглядывал на него. Джон не сильно расстроился и продолжил: — Я не мог не заметить твоих успехов в ЗОТИ. Твои навыки в этом предмете повысились, и некоторые твои щиты заслуживают… внимания.       Я кивнул, принимая слова Джона, но больше никак не проявил своих эмоций. Мне было приятно это слышать, и в другой ситуации я бы уже улыбнулся и открылся к диалогу, но де Фор, надменный и презрительный ко всему миру, не располагал меня к доверию.       — В частности, мне кажется любопытным зеркальный щит, который ты применил на тренировочной дуэли на уроке ЗОТИ недели две назад, — продолжил Джон, вкрадчиво всматриваясь в мое лицо, — и я пытался удовлетворить свое любопытство в библиотеке, но, к сожалению, она оказалась свободна от каких-либо сведений о зеркальных щитах. — Я снова кивнул и ничего не ответил. Было понятно, куда клонит Джон, но его манера изложения напрягала: осторожные фразы, оставляющие пути к отступлению и рассчитанные на то, чтобы подтолкнуть собеседника к нужному Джону результату. Де Фор не действовал прямолинейно и однозначно, как, например, Рон. Нет, де Фор был скользким типом вроде Малфоя. — Я не привык отказывать своему любопытству, Поттер, и поэтому хочу изучить зеркальный щит. А ты единственный, кто им владеет и кто ведет себя в достаточной мере адекватно, чтобы обратиться к нему с таким вопросом.       Теперь молчать было уже неуместно. Я на некоторое время задумался, оценивая ситуацию, и пришел к выводу, что помощь Джону не сильно меня обременит и каких-то явных негативных последствий не принесет, зато потом можно будет что-нибудь с него за эту помощь стрясти. К тому же Джон никогда не доставлял мне неудобств и не выражал своего неодобрения — он просто был высокомерен, что меня раздражало, и не обращал на меня внимания. Вернувшись из размышлений в реальность, я ответил Джону согласием, что он принял как нечто само собой разумеющееся, и мы договорились о встрече сегодняшним вечером в заброшенном классе на седьмом этаже. На этом мы распрощались: де Фор отправился в гостиную Хаффлпаффа, а я — в библиотеку, в которой просидел до обеда и опоздал бы на последний, если бы за мной на зашел Невилл.       За едой Невилл поведал, что, когда Снейп выгнал меня из аудитории, Джон де Фор довольно громко заявил разъяренному зельевару, что тому следовало бы быть посдержанней. Само собой разумеется, Снейп не стал терпеть наглеца и выгнал его из аудитории, попутно назначив отработку и сняв баллы. Вероятно, к тому моменту Снейп, уже накричавшийся на меня, успел опомниться и осознать, что забыл назначить отработку своему нелюбимому студенту, а терять лицо было нельзя. В свою очередь я поделился с Невиллом разговором с Джоном, и он посоветовал мне быть осторожнее с этим парнем.       Остаток дня прошел буднично, если не считать того, что Гермиона за ужином бросала на меня беспокойные взгляды, словно примериваясь, как бы подойти.       Вечером я, провожаемый хмурым взглядом Невилла, заблаговременно отправился в место встречи с Джоном. Ожидая де Фора, я листал второй том Принципов, перечитывая главу о зеркальном щите. Материал довольно сложный, и мне хотелось быть уверенным, что я смогу изложить его доступно.       Вскоре дверь с легким скрипом открылась, и в класс зашел Джон.       — Поттер, — поприветствовал он меня кивком.       — Де Фор, — кивнул ему в ответ я.       Джон придирчиво осмотрел класс, подошел к одной из парт и провел пальцем по столу, скривился от обилия пыли и уничтожил ее чистящим заклинанием. После этого он позволил себе усесться на стол и вперил свой взгляд в меня.       Заклинание зеркального щита Джон освоил за каких-то два часа, а затем поинтересовался, в какой книге я его нашел. Пришлось рассказать ему о Принципах и механизмах действия защитной магии. Джона, безоговорочного отличника, увлекла тема, и мы потеряли счет времени, обсуждая данный труд и иные источники самообучения. Опомнились мы лишь за пятнадцать минут до отбоя, поэтому наскоро распрощались и договорились встретиться завтрашним вечером в этом же пустом классе для продолжения дискуссии.       Джон оказался не таким уж мерзким и заносчивым типом, каким казался изначально. С ним можно было отлично вести диалог о методах, способах обучения и источниках информации и быть уверенным, что ты обязательно узнаешь что-то новое и вдохновишься на дальнейшие свершения. Он был хорошим парнем. Но скользким и с раздутым самомнением.