Почти готов

Чимину дико стыдно. Он горит, все тело пылает, но особенно разъедает где-то в районе грудной клетки. Чимин никогда не подумал бы, что с ним может произойти такое. По правде говоря, этого самого из разряда "да ладно, не может быть" в его жизни не так уж и мало. Никогда бы не подумал, что пройдет в финал, не представлял, что переедет в Сеул. Не мечтал даже, что Хосок - тот самый клевый Чон Хосок с курса старше, неутомимый танцор с выдающимися навыками, подойдет к нему и, похлопав по плечу, скажет, что он хорошо двигается, а потом предложит тренироваться вместе. Чимин никогда не думал, что жизнь может нестись так стремительно, что может быть такой яркой и настоящей и что люди могут сближаться так быстро. Хосок говорит, что, вообще-то, по мальчикам, однажды в одно воскресное утро, Чимин безучастно смотрит в потолок, мажет взглядом по окну, по скомканным подолам штор на подоконнике и возвращается глазами к Хосоку. Тот все такой же классный, привычный и очень реальный, и Чимин никогда бы не смог вообразить, что будет способен воспринять эту новость так спокойно. Глаза у Хосока внимательные и блестящие, тот смотрит прямо и открыто, ничего не тая, поэтому Чимин не врет, когда просто пожимает плечами. Ему, в общем, все равно, потому что эй, ты все равно мой любимый хён, разве что-то может измениться из-за такого? Они по-прежнему тренируются вместе до поздней ночи - настолько поздней, что она незаметно оказывается почти утром, по-прежнему много смеются и Хосок по-прежнему лезет к Чимину при каждом удобном и не очень случае. У Чимина мокрая от пота майка, которая липнет к телу, мокрый от пота Хосок, который липнет ничуть не хуже. Тот прижимается близко, смеется громко прямо в ухо, и Чимин улыбается тоже - он уже и не знает, как можно по-другому. По-другому становится скоро. Чимин на самом деле все еще теряется во времени и не может понять - возможно, прошло достаточно много: дней, недель, месяцев. Может, год. Просто вот Хосок говорит о том, что девушки все еще круты, но точно не для него, пытается скрыть волнение за улыбкой, а потом утыкается лбом куда-то Чимину в живот и больше не говорит ничего - просто сидит так какое-то время. А теперь Хосок выпаливает быстрое "я, кажется, люблю тебя", и слова застревают между ними. Чимин явно видит их – они зависают в воздухе, а он не готов их забрать себе. Хосок не ждет ответа, улыбается, как всегда это делает на прощание, и уходит в сторону метро, вскинув вверх руку. А Чимина, кажется, утягивает под воду и оглушает. Он бредет домой пешком, забыв про существование остановок и транспорта, смотрит на пестрые вывески, не понимая названий, и слышит только бешеную дробь бьющегося сердца в своей голове. Он добирается до дома, когда людей на пути встречается все меньше, а на улице темнеет совсем. Аккуратно закрывает двери, прижимается спиной, сползает вниз и тяжело дышит. Внутри будто изморозь тонким слоем и почему-то очень-очень страшно. Чимин определенно был бы готов, если бы Хосок однажды притащил какого-нибудь парня, взял за руку, да даже поцеловал, назвал имя и сказал, что любит его. Чимин, на самом деле, думал об этом несколько раз, представлял ситуации и уже заранее радовался, понимая, как это было бы круто, что ему доверяют настолько. Но Чимин совершенно точно не готов к тому, чтобы Хосок говорил о любви ему. Он не спит всю ночь, прокручивает в голове воспоминания: каждое слово, каждый жест и взгляд в тот день. И в дни до этого. Вспоминает, как Хосок смотрит, как визгливо хохочет, колошматя по чужим плечам, как произносит своим голосом "Чимини", чуть растягивая "и" на конце и как еле заметно сутулит плечи, когда отворачивается и шагает к метро. Чимину иррационально хочется сбежать. Но он запускает пальцы в волосы и говорит Хосоку, что заболел, когда тот звонит. Так предсказуемо. И так бесконечно стыдно. Он мотается от стены к стене, от стола к окну, пытается отвлечься интернетом и каким-то дурацким фильмом и психует, когда ничего не выходит. Чимин не представляет, как это - встречаться с Хосоком. Не понимает. Никогда об этом не думал и не предполагал, что это может хоть как-то коснуться его. Не замечал неловких касаний чужих пальцев к своим и почти незаметных прикосновений губ к плечу во время тесных объятий. А потом "люблю" - быстрое и острое, как бритва, заставляет понять и жалеть, что так поздно. Чимин вдруг думает, что Хосок, может, тоже жалеет, что, может, при встрече окажется, что ничего не было или что этой их встречи не будет никогда. А потом он больно бьет себя по лицу - нельзя быть таким мудаком. Хосок абсолютно точно этого не заслужил. Чимин тоже не заслужил - Хосока себе. Чистого, такого светлого и неимоверно настоящего. Он вздрагивает, когда слышит звонок в дверь - наверняка хён пришел, просто не мог не придти. Он идет открывать, медленно поворачивает ключ в замке и чувствует, как в груди все напряженно сжимается, а сердце снова ощущается в горле и где-то в висках. Когда Хосок взволнованно смотрит и кладет свою ладонь ему на лоб, Чимину и правда кажется, что у него жар и в голове сейчас вот-вот что-то взорвется. Хосок ругается, качает головой, заставляет улечься в кровать и накрыться одеялом. Потом уходит на кухню, ругается еще и оттуда и приходит обратно с горячим чаем. Хосок ведет себя как обычно, как будто не было никакого вчера, никакого признания и бессонной ужасной ночи - у того синяки под глазами и очень усталый вид. Хён усаживается рядом и советует немного поспать, а Чимин вдруг замечает во взгляде грусть и бесконечную нежность. И ему вдруг хочется, чтобы так было только для него. Чимин, кажется, и правда заболел. Он выпутывает свою руку из-под одеяла, тянется к хосоковой и переплетает пальцы. Ему все еще страшно и непонятно. Чимин засыпает с одной мыслью - он хочет попробовать.