***
Затем он, ссутулившись, шёл по тюремному коридору, ежесекундно ожидая удара в спину или по голове. А в распределителе долго смотрел в какой-то амбарной книге на строку со своей фамилией, где было написано: «Освобождён в связи с закрытием дела». -Чего стоишь! – крикнул на него дежурный, возвращая Антошину отобранные при аресте мобильник, ключи от квартиры, паспорт и бумажник с деньгами. – Расписывайся и вали отсюда! Антошин согласно кивнул, расписался, трясущимися руками рассовал полученные вещи по карманам и, взяв в руку сумку, направился к выходу, опасаясь, что за воротами СИЗО его поджидают люди, нанятые Карповым. Но на улице никого не было. Антошин достал из кармана мобильник и усмехнулся: «Ещё бы! Четыре часа утра!». Закинув сумку на плечо, он бодрой походкой направился по пустынной улице подальше от этого мрачного места, и только пройдя несколько кварталов и оказавшись на довольно широкой и хорошо освещённой улице, вызвал такси.***
Около пяти часов утра Антошин уже бодро поднимался по лестнице к своей квартире. Открыв входную дверь, он включил свет в коридоре и, снимая куртку, крикнул в темноту комнаты: «Настёна, это я!», затем подошёл к кровати, чтобы раздеться и лечь спать и остановился, как вкопанный, увидев пустую постель. - Настя, ты где? – позвал Антошин, думая, что Настя среди ночи пошла в санузел, подошёл к ванной и даже дёрнул дверную ручку. В ванной было пусто. Тогда Антошин включил свет в комнате и некоторое время смотрел на аккуратно застеленную покрывалом кровать, затем пошёл в коридор и увидел, что Настиной куртки нет на вешалке. Ему стало понятно, что сегодня ночью Настя не ночевала дома. «Может, с ней что-то случилось», - с тревогой подумал Антошин, доставая мобильник и набирая номер Насти. Он долго слушал длинные гудки, а затем его больно резанул по уху сигнал окончания вызова. «Абонент не отвечает», - высветилось на экране мобильника. «Значит, с абонентом всё в относительном порядке, - облегчённо вздохнул Антошин. – Если бы Настя в больницу попала, то трубку бы обязательно взяли и мне обо всём рассказали. Но чем же можно быть так занятой в пять утра, что телефонную трубку взять влом?» Антошин прямо в одежде лёг поверх покрывала на кровать и положил руки за голову. Как часто он лежал здесь вместе с Настей, и ему было наплевать на всё вокруг, даже на настойчивые трели телефонного звонка! А Настя вообще в таких случаях не обращала на телефон никакого внимания. Никакого внимания. Как теперь… «А что, если Настя опять за старое взялась и на «Ленинградку» пошла? – подумал Антошин. – А что? Деньги там она весьма неплохие раньше «зашибала», а я в тюрьме был и неясно, когда оттуда выйду, вот она и решила и подзаработать, и разрядку получить: как-никак, почти неделю без мужика». И от этой мысли на душе у него стало гадко, и к этой гадости добавилась всё возрастающая злость на Настю. А Антошин не привык терпеть никакого дискомфорта, как физического, так и морального, поэтому сразу же направился к холодильнику, где у него всегда стояла дежурная бутылка водки. - Правильно Карпов когда-то говорил, что бывших шлюх не бывает, - говорил он сам с собой, цедя водку из горла бутылки. – Послать эту Настю нафиг нужно… Антошин поднялся из-за стола и, покачиваясь, направился в коридор, высыпал на пол из сумки вещи, которые передала ему Настя в тюрьму, и начал ходить по квартире, бросая в эту сумку Настины вещи, которые попадались ему на глаза. Через некоторое время он дошёл до кровати и устало уселся на неё, зевнул пару раз и, махнув рукой на стоящую рядом с кроватью сумку, завалился спать.***
Проснулся Антошин, когда уже было далеко за полдень. С трудом приподняв раскалывающуюся от боли голову, он посмотрел на часы. «Три часа дня! – спохватился он. – А мне же Карпову нужно позвонить…» Антошин уселся на кровати, обхватив руками голову и слегка покачиваясь из стороны в сторону. - Настя! – позвал он. – Ты дома? Не дождавшись ответа, Антошин понял, что Настя до сих пор не вернулась. Глубоко выдохнув, он поднялся и направился на кухню, надеясь, что в холодильнике после его вчерашнего возлияния ещё осталось пиво. Через полчаса посвежевший после опохмела и умывания Антошин уже звонил Карпову: - Алло, Стас, это – Антошин. Меня сегодня из СИЗО выпустили, дело против меня закрыли… - Понял, - коротко ответил Карпов. – Тогда завтра с утра выходи на работу, а я на те дни, когда ты в СИЗО был, тебе отгулы поставлю. Антошин ещё некоторое время держал мобильник в руке, обдумывая, чем бы заняться сегодня вечером. От этого весьма развивающего мозг занятия его оторвал громкий стук. - Нет, ну, какого? – возмутился Антошин и открыл входную дверь. Под дверью сидела усталая растрёпанная Настя в шикарной длинной шубе и съехавшем на затылок вязаном платке. И шуба, и платок были довольно дорогие, поэтому подозрения Антошина насчёт того, что Настя опять начала заниматься проституцией, переросли в твёрдую уверенность. - А ничего себе на «Ленинградке» дресс-код, - произнёс он, тяжёлым взглядом рассматривая Настю и, увидев, что она пытается возразить ему, добавил. – Только не нужно рассказывать мне, что ты в таком виде всю ночь бомжей горячим чаем поила. Настя молча поднялась с пола, отряхнула свою шубу, и Антошин заметил новые сапоги, в которые была обута Настя. - А откуда тогда такой шикарный прикид? – спросил он. – На тебе же нового барахла тысяч на сто… - На двести! – огрызнулась Настя. – Я, между прочим, почти сутки в тюрьме провела, у меня там одежду и сумку отобрали, а взамен всё это дали. Я полдня пешком с Петровки сюда шла, потому что у меня забрали и мобильник, и паспорт, и деньги, и ключи… А тебя что, выпустили до суда? – вдруг спохватилась она. - Меня насовсем выпустили, - усмехнулся Антошин. – Так что если у тебя насчёт моей квартиры были какие-то планы, то вынужден тебя огор… Он не договорил, увидев счастливое лицо Насти. - Дэн, - она обняла его за шею. – Ну, наконец! Я знала, что так и будет. С этими словами она легонько толкнула Антошина внутрь квартиры, а потом закрыла за собой дверь.***
Весь вечер Антошин провёл в постели с Настей, слушая её сказочки про Зимину, которая привезла её на Петровку и «сдала» ментам, про пиццу, которую ей принесли утром в камеру, и никак не мог понять, почему ему наплевать и на враньё Насти, и на её приверженность древнейшей профессии. Лишь бы она была рядом…