Лунная река

      - Хэй-вэй, привет! Давно не виделись, дружище! Эй, да где ты там? – черный фон, мелькает стеллаж с книгами, курносый нос с веснушками и один серо-голубой глаз, кусок шкафа, затем окно с ролл-ставнями, сквозь которое пробивается солнечный свет, раздается легкий шлепок, видимо, о поверхность стола, и на экране возникает стабильно белый потолок. - Черт! Дурацкая подставка... Надо было другую купить... Ну-ка, стой! Во-о-от.       На экране планшета появляется светловолосый парнишка со смешным пучком на макушке, собранным из тугих, непослушных кудрей, в растянутой, судя по неровному вороту, белой футболке, с весело прищуренными глазами и широкой белозубой улыбкой.       Его нельзя назвать красивым в каноническом представлении о мужской привлекательности – присутствует некая смазанная, свойственная женщинам мягкость в чертах, но подвижность мимики, живой взгляд и безусловно соблазнительной формы губы настолько переключают на себя все внимание, что невольно следишь только за выражением лица молодого человека, без оценки его внешности, а тем более мужественности.       Такие люди притягивают к себе мощной позитивной энергетикой, волнами исходящей от них. Невольно хочется просто смотреть, ловить каждое слово и глупо улыбаться в ответ.       - Ну привет! – говорит парнишка своему близнецу на экране. – Давно не общались, да? Года два уже, наверное. Время-то летит... – он бросает короткий задумчивый взгляд в сторону. – Странно: раньше я дня не мог прожить, чтобы не пообщаться с тобой. Столько людей вокруг, друзей, приятелей, а рассказать о важном и неважном я мог только тебе, приятель. Потому что знал, что ты это сделаешь молча. Без советов. Просто выслушаешь. Что-то есть нечестное в том, чтобы одновременно открываться всем и каждому, но при этом никому не доверять. Даже с Варей я никогда не был до конца откровенным, а ведь она для меня – самый близкий человек. Ближе, чем родители. Все секреты под замок... – молодой человек усмехается. – Но так проще было, сам понимаешь. Зачем кому-то знать, как иной раз трудно с кровати встать, как хочется остаться под одеялом, спрятавшись от всех. Вокруг столько дерьма, и порой собственные попытки хоть как-то сделать этот мир лучше кажутся такими беспомощными и бестолковыми. Энтузиаст хренов. Альтруист, бля. Впрочем, ты все это знаешь. Но я не сдаюсь, дружище, не-а. И плевать на то, что меня считают ненормальным придурком. Плевать! Теперь у меня есть человек, который мне помогает... Да! Прикинь?       Юноша хлопает в ладоши и цокает языком с довольным видом.       - О нем я тебе и хотел рассказать. Извини, конечно, но именно из-за него я не общался с тобой. Согласись, зачем нужен видео-дневник и часовые беседы с самим с собой, когда рядом тот, кто тебя услышит. Ох, приятель, это фантастическое чувство... когда не нужно притворяться сильнее, чем ты есть. Я так устал врать самому себе... Вера ведь не терпит сомнений, а я уже сомневался, очень сильно сомневался... В том, что моя философия жизнеспособна. А отказаться... значит, себя уничтожить. Дилемма, однако.       Лицо парня вдруг становится серьезным и печальным: брови сходятся у переносицы, на лбу появляется глубокая складка, улыбка гаснет. Он погружается в размышления, и видно, что они не из приятных.       - Блин, не о том я! – молодой человек вскидывает голову, смеется. – Это уже в прошлом. Все сомнения в прошлом! Потому что я был прав! Все работает! Вселенная меня не подвела. О как! Я на пафосе, ага, - он откидывается назад, на спинку кресла, и с победным выражением на лице складывает руки на груди. – Я люблю! И любим! И это прекрасно! Подожди, сейчас я вас познакомлю...       Картинка на экране прыгает и дрожит вместе с лицом хитро улыбающегося парнишки, за спиной которого интерьер одной комнаты сменяется другим. Затем его сияющие глаза исчезают – он переключил камеру.       Изображение смазывается, но затем резко приобретает четкость. Это, очевидно, спальня с минимальным набором мебели: широкая двуспальная кровать, над которой висит огромное панно с коллажем из непрофессиональных фотографий с видами Санкт-Петербурга. По бокам прикроватные тумбочки, видна часть комода и стул, с накиданной на него одеждой.       На кровати, зарывшись в ворох подушек, вытянувшись во весь свой немаленький рост, спит молодой человек лет двадцати пяти. И вот он бесспорно по-мужски красив, с этакой перчинкой самцовой угрозы во всем облике – могу быть нежным и чувствительным, а могу и рубануть при желании, если тронуть мое.       Короткая стрижка, темные волосы насыщенного оттенка горького шоколада, густые, широкие брови вразлет, отдельными волосками доходящие до переносицы, длинные черные ресницы, четко обозначающие контур глаз, чуть подрагивающие во сне, прямой правильной формы нос, полные губы с яркой бороздкой на нижней, тяжеловатый подбородок с ямочкой, легкая небритость, пробивающаяся не только на щеках, но и красующаяся щеточкой усов. Эта нелепая поросль неожиданно придает комичности его лицу, несколько нивелируя брутальность.       Под тонким одеялом угадывается крепкое тело с оформленной мускулатурой - широкий разворот плеч, рельефные руки, можно проследить ложбинку позвоночника на спине, выпуклую линию поджарых ягодиц, полюбоваться сильными, длинными ногами.       - Это Витя. Мой Витька, - раздается восторженный шепот. – Ты когда-нибудь видел раньше таких красавчиков? – тихий смешок. – Нет? Ну вот посмотри. Лично я два года все смотрю и не могу наглядеться. Ты можешь поверить, что у него до встречи со мной было сто тысяч комплексов? Да-да, у него! Я год его убеждал, что вообще-то с его внешностью можно в кино сниматься. И да, ты заметил? Он похож на наших с тобой любимых актеров – Томми Ли Джонса в молодости и Джоша Хартнетта. Я его когда в аэропорту увидел – офигел. Ну то есть... понимаешь, да? Мечтаешь о ком-то идеальном... И тут он! Настоящий. Я аж карамелькой подавился – чуть не задохнулся, - тараторит юноша. - Благо мужик мимо проходил - по спине хлопнул, а то хана бы мне наступила. Хотя... попал бы в книгу законов Мерфи, ахахаха... – сдавленное хихиканье, картинка вновь трясется. - Тсс, не шумим. Пусть спит. Витя вчера допоздна в лаборатории торчал – проверял свои идеи для кандидатской. Он жутко умный. Микробиолог. Это не мы с тобой, филологи недоделанные. Лингвисты с красным дипломом. Кому он нужен? Но Витя мной гордится! И даже одобрил, что я устроился в обычную школу учителем работать. А мне нравится, честно... Правда, я до сих пор еще не освоился... Все-таки Москва... Такие расстояния... Так, подожди. Ты же ничего не знаешь! Ай!       Грохот. Стук планшета о поверхность пола. Опять белый потолок.       - Черт, черт, черт... – невнятный шепот. – Вот нельзя врать: если руки из жопы растут и сам кретин неуклюжий, то это не исправится с годами...       - Яся... – сонный голос, низкий, чуть хрипловатый. – Ты что там делаешь?       - Ничего! – поспешно-бодрое. – Ты спи, спи, еще рано.       - Угу... Я еще чуть-чуть... – зевок. – Ты опять что-то разбил?       - Нет! – радостное. – Все в порядке.       Шлепанье босых ног, звук прикрываемой двери.       - Витя до сих пор удивляется, как я мог официантом работать, - на экране появляется лицо кучерявого парнишки. – Я ему сказал, что очень ловкий. Ржешь? Просто я хотел произвести хорошее впечатление. Знаю, тупо. Это не спасло бы ситуацию. Боже, как вспомню свое поведение в день нашего знакомства. Феерический кретин. Остапа понесло! Показал себя во всей красе. До сих пор не понимаю, как он не сбежал от меня с воплями: «Уберите от меня этого дебила!» Но не сбежал, - счастливая улыбка. – Нет, я мог бы притвориться другим, более вменяемым, что ли, но подумал: зачем? Я ведь такой и есть. Ах да, мы в Питере познакомились. Помнишь, как я ждал эту поездку? Не зря. Словно чувствовал. Витя замечательный! С ним было так легко и весело. И сейчас также. Он очень молчаливый, спокойный, как скала, уравновешенный, никогда не повышает голоса... Один раз, помню, сорвался и наорал на меня...       Молодой человек подпирает щеку рукой, вздыхает.       - Мы еще не жили вместе. Даже хуже: он в Москве, я – в Калининграде, и как минимум год еще на расстоянии – мне надо было университет закончить. Это очень тяжко: когда слышишь голос, видишь лицо, а дотронуться нельзя. Но каждый день общались. Иногда часами висели в скайпе. Он за меня все время беспокоился. И сейчас переживает. Боится, что я из-за своего топографического кретинизма когда-нибудь окажусь в Антарктике. Случайно. Ну да, пару раз он меня уже спасал. Недавно я в метро бабушку с тяжелыми сумками увидел, помог ей до дома добраться – уехал в незнакомый район и заблудился. Вите пришлось бросить все дела и искать меня. Так, я не про то, - юноша встряхивает головой, и одна вредная прядка волос падает ему на лоб. – В общем, я под машину попал. Ага. Сам виноват, конечно: бросился котенка из-под колес вытаскивать – меня и приложило бампером по тыковке. Благо, скорость у авто была небольшая – со двора чувак выезжал. А тут это чудо рыжее выскочило с мявком на дорогу. Я – за ним. И с сотрясением мозга в больничку. Витя до меня сутки дозвониться не мог – я в отключке лежал. Изнервничался. А когда узнал, в чем дело, - вот тогда и сорвался. Ругался сильно. Я и предположить не мог, что он столько нецензурных слов знает. А потом Витя... бросил трубку. Я решил было, что все. Надоело ему: дергаться из-за меня постоянно, и отношения эти странные на удаленке... И ошибся. Витя...       Парнишка хмыкает, трет переносицу пальцем, прикрывает глаза.       - Витя приехал ко мне. Через два дня. Насовсем. Отложил поступление в аспирантуру на год. Сказал, что больше так не может. Без меня не может. Ты представляешь мой шок? Я тут убивался: звоню ему, а он трубку не берет. Чуть с ума не сошел. Злился на себя, что потерял любимого человека. На него, что даже поговорить не хочет. А Витя, оказывается, сюрприз хотел сделать. Дела улаживал. С родными едва не поссорился: они никак не могли понять, как можно бросить все ради какого-то непонятного парня. Парня! Не девушки. Не знали, что Витя... ну... – юноша запинается, слегка краснеет. – Но его сестры поддержали, и родители сдались. Виктор говорит, что уезжал счастливым: раньше ему казалось, что маме с папой все равно, что там у него в жизни происходит. Оказалось, нет, не все равно. У него славная семья. Родители Витины, конечно, не сильно меня жалуют, что понятно, зато с Никой и Галей проблем не возникло. Ника вообще классная – я бы тоже такую сестру хотел. И племяшку. Ромка потешный. Я с ним гулять хожу на детскую площадку! – с гордостью. - Мне доверяют, да. Ну, возле дома, правда. Чтобы оба ни ногой за пределы двора.       Слышен шорох, ворчание.       - Ой, Витя проснулся... - шепот. Молодой человек напряженно прислушивается. – Нет, не проснулся. Короче, мне еще завтрак готовить, поэтому я в темпе вальса. Год мы жили в Калининграде. Я доучивался, Витя в Россельхознадзор устроился на работу. Денег катастрофически не хватало, - смешок. – Но так здорово было! Что вместе. Что он рядом. Засыпать и просыпаться вдвоем, на одной кровати, под одним одеялом. Виктору понравился мой город, мы каждые выходные мотались на море... Витя влюбился в Балтику. Он даже предлагал не ехать в Москву, в Кениге остаться жить. Но тут я уперся рогом. Ни за что бы ему не позволил похерить свои мозги. Он человек науки, ему развиваться надо. И заочка – не вариант. Поэтому, как только я закончил свой филфак, мы переехали в столицу. Нам нехило подфартило с жильем: у Никиного мужа от бабки двухкомнатная квартира есть. Вторая. Он ее сдавал, но когда мы надумали вернуться, он нам освободил хоромы. Платим только коммуналку. С деньгами пока по-прежнему туго. Я хотел снова официантом устроиться, но Витя не разрешил. Сказал, чтобы не маялся дурью и шел работать, куда хочется. Я хотел в школу, учителем в начальные классы. Мелкие – такие прикольные! В общем, мы теперь с ним оба сеем разумное и вечное. Он тоже преподает. Его считают очень перспективным молодым ученым. Думаю, у нас все наладится. Пока и так сойдет. Не все сразу. Да и родители нам между делом помогают. Мои проще отнеслись к тому, что я с парнем живу. Ну ты их знаешь, продвинутые, елки! - фырканье.       - Яся! – окрик. – Солнце!       - Блин! – парнишка подскакивает с кресла – на экране появляется плоский живот, ограниченный краем футболки и резинкой домашних штанов. – Так, все! Я ушел. Обещаю не исчезать надолго. Все-таки иногда забавно посмотреть на себя со стороны, спустя какое-то время.       - Ясь!       - Сейчас! – планшет остается включенным...       Мелькает пучок на макушке, узкая спина, аппетитная задница, обтянутая мягкой тканью «спортивок». Появляются красивые мужские руки, которые нагло принимаются ощупывать заполнившие собой весь экран плотные аккуратные ягодицы.       - Солнце... – протяжно-хриплое. – Чем ты тут занимаешься?       - Ничем, - лукавое.       - Да?       Эффектная попа исчезает, вместо нее возникает заспанное лицо молодого человека из спальни. Он прищуривает карие глаза, подмигивает своему изображению и отворачивается с вопросом:       - Как насчет домашнего порно?       - Витя? – удивленное. Потом растерянное:       - Что, прямо сейчас?       - Угу.       - Эммм... А где? – заинтересованное.       - В спальне?       - Давай, - с азартом.       Экран, удачно установленный на какую-то возвышенность, бесстыдно фиксирует два обнаженных тела, слитых в древнем, как сам мир, ритуале во славу богини любви. Страстном, откровенном, немного пошло-развратном – парочку явно подстегивает равнодушный свидетель, безмолвно записывающий секундами, минутами их момент единения. Темноволосый парень уверенно ведет в этом танце, напористо, настойчиво, срывая с губ возлюбленного поцелуи и томные стоны...       «Заряд менее 5%»       Экран мигает и гаснет.       А где-то за кадром двое продолжают увлеченно любить друг друга. Не думая о том, куда их вынесет беспокойным течением Лунной реки. Им не страшны повороты и крутые пороги... Справятся. Вместе точно справятся.