Лунная река

      Мы торопились... Торопились взять по максимуму от этих оставшихся в нашем распоряжении трех дней. Спешили прожить свою историю любви в волшебно-непривычных декорациях. Забыться. Урвать. Схватить. Напитаться эмоциями, впечатлениями, вобрать в себя все поцелуи и прикосновения – от робких, скоротечных, порывистых до глубоких, интимных, лишающих рассудка.       Как будто попали в хороший, добрый фильм – романтичный, неприторный, но сентиментальный. И вот кадр убегает за кадром, отнимая наше время. Подводя к финалу. Напоминая, что придется вернуться в реальность.       Торопились, но не забывали растягивать удовольствие. Что еще мы успели?       Конечно, посетили Эрмитаж. Надо ли говорить о его роскошных коллекциях картин, предметов быта, драгоценностей? О духе истории, которой пропитана каждая вещь? Думаю, это и так известно.       Что действительно занятно – мы умудрились заблудиться в нескончаемых залах! Господи, как мы хохотали, когда в третий раз вышли к античным статуям. До слез. До икоты. Спасла нас добрая женщина из обслуживающего персонала музея, которой Яся не забыл вручить коронную плитку шоколада. Подозреваю, что у него в рюкзаке находится неисчерпаемый источник карамелек и шоколадок.       Выбрались в Мариинский театр! На оперу «Дон Карлос». Сложное произведение. Исполняется на итальянском, но благодаря табло, где высвечивался синхронный русский перевод, смысл дошел. До меня. Я, в общем, за сюжетом следил. Яся слушал музыку. Открыв рот. Субтитры не читал. Наслаждался вокальными партиями, растворившись в актерской игре, в страстях. В финале заломил руки, окончательно потерявшись в эмоциях. Надо признать, меня тоже тряхануло, но по сравнению с Яниславом я выглядел бесчувственным чурбаном.       Он слова не мог вымолвить по дороге домой. Прорвало его в номере. Яся говорил и говорил, размашисто жестикулируя, а я эгоистично любовался его горячностью, восприимчивостью, и зажигался сам. Правда, не страданиями несчастной пары возлюбленных... Я горел Ясей. Поддался его влиянию.       И сорвался в бурные ласки, направив его пыл на себя.       Прокатились наугад до обычного питерского спального района – посмотреть, как выглядит не туристический город. Старые дома и новостройки, магазинчики и магазины, дешевые забегаловки и кафешки с претензией на «подороже», детские сады, школы, административные здания – отдельные райончики напомнили мне родную Москву. Яся отметил единственную разницу - в Калининграде все гораздо компактнее: дома, дворы, улицы. А люди те же. Но было действительно интересно. Не знаю, почему.       Еще раз встретились с компанией скейтеров, но тусовки не вышло – пошел дождь мелкой, противной моросью, и народ незаметно рассосался кто куда. Мы провели душевный вечер с Алиной и Вано у него на квартире. Классные все-таки ребята. Я оценил тонкое ясино чутье на замечательных персонажей. Договорились держать связь, не теряться. Не сомневаюсь, что для Яси – это не пустые обещания.       Поймали блеск золота в солнечных лучах. Да! Нам повезло - в пятницу выглянуло солнце, высветив робкими лучами купола и шпили. И город засиял. Буквально. Подавляя красотой и величием.       У Янислава на этот случай нашлась подходящая песня – Lamb «Gabriel». Болезненная. Бьющая прямо в сердце. С необычным дребезжащим женским вокалом. Казалось бы... все искрит, сверкает вокруг, радует глаз. Почему эта композиция? Не что-то энергичное-танцевальное, к примеру?       Но... Боже, в тот момент, когда в накале, на пике под мощь ударных звучно, неистово раздалось:       - I can fly, But I want his wings... – я забыл, как дышать. От невозможного ощущения полноты и глубины этого мгновения. Яся сжал мою руку - я ответно сдавил его ладошку и вскинул голову, замерев. Смотрел на небо и улетал. Туда. Ввысь. Парил над куполами, крышами, дорогами. Вместе со своим ангелом. Который рассказал мне, что...       ...я могу любить – просто мне нужно его сердце.       И будь благословен тот день, когда небеса подарили мне его.       Я никогда не забуду этот дикий восторг... который испытал тогда. Когда ты – неотъемлемая часть мира, и весь мир – в тебе. Одномоментно.       А потом был вечер пятницы... Мы провели его вдвоем, в номере. Борясь с неугасающим желанием слиться в одно целое. И не рискуя его воплотить. Оставляя на будущее. Чтобы оно было.       Я реально понимал, что в следующий раз увижу Ясю в лучшем случае на летних каникулах, после защиты диплома, перед поступлением в аспирантуру. Если к тому времени он... не остынет ко мне.       Я верил ему, его словам, его честному взгляду, но червячок сомнения подгрызал. Янислав легко сходился с людьми, просто заводил новые знакомства, быстро впускал в душу очередных «подруг» и «друзей». Где гарантия, что ему не встретится еще один такой «самый красивый Витя», который потеснит меня в его сердце? Пять дней – слишком мало, чтобы завязать настоящие отношения, установить прочную неразрываемую связь, которой расстояние – не помеха. Но только не для меня.       Для меня влюбиться – не случайный порыв, это надолго. Мне не привыкать любить издалека, без шанса на будущее. Вероятно, я по натуре однолюб. И мазохист: ухаю в пропасть без уверенности, что там есть дно. Разбиться – иной раз лучше, чем безнадежно чего-то ждать. Мне хотелось верить Ясе, отчаянно хотелось, но мысленно я готовился к худшему – апатичной жизни «на паузе» в ожидании сумбурных извинений от Яси с просьбой оставить его в покое. А может... даже этого не будет. Что ему мешает просто исчезнуть?       Вы, наверное, сейчас можете с раздражением подумать: ну чего тебе не радоваться тому, что есть? Здесь и сейчас? К чему эти надуманные страдания? И будете правы. Но, увы, я всегда был таким – тщательно культивирующим собственные комплексы.       Янислав показал мне, что я могу и умею быть другим, но только показал, приоткрыл завесу, за которой прятался Витя, внимающий радостям каждого дня. Согласитесь, этого мало. Нужна кропотливая, серьезная работа над собой, чтобы такое мироощущение стало нормой, а для этого требуется поддержка – постоянная, бескорыстная, от любящего тебя человека. Ясе под силу, точно под силу разрушить все мои барьеры и преграды, но хватит ли у него терпения – вот в чем вопрос. Вдруг для него это увлеченность, которая пройдет, как только между нами нарисуется 1300 км пространства? Вдруг эти километры станут непреодолимыми на пути друг к другу?       - Еще один такой взгляд, и я тресну тебя по башке, - вдруг вклинился в мои размышления Янислав.       Суббота. Мы сидели за ранним завтраком. Я старался не смотреть на выставленные перед входной дверью собранные вещи.       В аэропорт решили ехать вместе. Яся сказал, что проводит меня и дождется своего рейса в зале ожидания. Что желания потратить несколько имеющихся у него в запасе часов на последнюю прогулку по Невскому у него нет. Что этот город он хотел бы запомнить только как сказочное место, где встретил первую любовь, чтобы ни одного лишнего воспоминания без меня. Я был ему за это благодарен.       Но не думать о скором расставании не мог. Я боялся его потерять. Боялся отпустить. Поэтому и сейчас сидел не в кресле, а на полу, привалившись к ясиным ногам, поглаживая его босые ступни, невесомо касаясь губами острых коленок. Кусок в горло не лез от волнения – даже кофе с трудом пил. Мы почти не спали этой ночью – провели ее в лихорадочных ласках, сопровождаемых истеричными поцелуями, и откровенных разговорах-признаниях.       Яся рассказывал мне о себе, без показушной самоиронии. Без маски рубахи-парня, блаженного дурачка, фальшивой, как выяснилось, наивности.       - Меня били. Почти каждый день. Когда я учился в школе... За то, что не такой, как все, за то, что не хочу издеваться и унижать тех, кто слабее меня, чмырить отличниц и отличников, за то, что не пью, не курю, не хожу в клубы и не тусуюсь в подъезде, как все, типа, нормальные пацаны. За то, что подбираю бездомных животных и выхаживаю их, отдаю последние деньги бомжам, бегаю по поручениям старой бабушки-соседки, участвую в волонтерском движении. За то, что не иду на поводу у толпы: не сбегаю с уроков, мешаю устраивать подставы учителям, уважительно отношусь к старшим. За то, что странно одеваюсь, много читаю и дарю одноклассницам цветы без повода.       Конечно, вслух мне этого не говорили... Просто ощущали мою инаковость, поэтому били за то, что «чмо», «выродок», «стукач», «лошпед» и... Ох, «ласковых прозвищ» у меня было много – озвучивать не стану. Я перечислил лишь самые благозвучные. Хуже всего стало тогда, когда меня начали презирать даже те, кого я защищал. Тот же Ленька, человек, которого я считал лучшим другом. Он был маленьким и щуплым. Я регулярно влезал в драки, кидаясь ему на помощь. Однажды нас обоих затащили в туалет: меня повалили на пол, пинали ногами. А потом Белый, главный заводила в классе, подтолкнул ко мне Леньку и приказал: «Бей!». И он ударил. Со всей дури. Ненавидя. Меня. И себя. За свой страх. И мое упрямство. После чего мы больше ни разу не разговаривали. От меня отвернулись все. Предпочитали не замечать.       Я знаю, что такое предательство, озлобленность, страх перед чуждым и непонятным. Я всю жизнь был этим самым «чуждым» и «непонятным». И я почти сломался. Почти. На выпускном, когда директор вручала мне аттестат золотого медалиста и со слезами на глазах жала руку, кто-то из зала кинул в меня яйцо. Раздались свист и улюлюканье.       Я стоял и смотрел на своих бывших одноклассников. Просто стоял и смотрел, чувствуя, как по лицу ползет мерзкая яичная слизь. Я почти их возненавидел. Всех. Жалких, недалеких, убогих. Тупых и ограниченных. Слепых.       Но этого не произошло. На сцену вдруг выскочила Варя, студентка-практикантка. И пока директор наводила порядок, искала хулиганов, суетилась... она увела меня за руку из зала. Оттирала мое лицо влажными салфетками и без конца повторяла: «Господи ж, ну что за кретины, а? Сколько зависти! Яся, не обращай внимания. Они просто завидуют. Пожалей их. Представь себе, сколько у них комплексов и страхов, раз им так трудно принять тебя. Главное – не меняйся, Ясенька. Ни в коем случае. Они повзрослеют, может быть, поймут тебя, может, нет. Но это их проблемы. Ты сам... оставайся таким же добрым и чудесным. Я тебя очень прошу, не меняйся».       В ее голосе звучала настоящая мольба, словно мир рухнет, если я ей не поверю. Варя спасла меня. И тогда я понял, что всегда найдется человек, который протянет руку помощи. Всегда! Главное – не отталкивать эту руку. И что важно, очень важно - не изменять себе: любой поступок рикошетом вернется назад. Все, что с нами происходит сейчас, это следствие прошлого нашего выбора - ежедневного, ежечасного, ежеминутного. Если ты делишься с миром позитивной энергетикой, то за поворотом тебя обязательно ждет нечто очень хорошее. Если ты не закрываешься в обиде от всех и вся, то обязательно это почувствуешь.       Вот и мне... стоило мне затоптать в себе нарождающуюся ненависть, как я освободился. И запомнил все только самое лучшее, что дала мне школа. Запомнил массу ярких и радостных моментов, коих было очень много. Но если бы я не услышал Варю, то вряд ли сейчас сидел рядом с тобой. Понимаешь? Вот она – цепочка добра в действии. Одно событие цепляет за собой другое, один наш выбор ведет к другому... И только от человека зависит, как воспринимать и удары, и подарки вселенной, как поступить с ними.       Я остался собой. В итоге до сих пор общаюсь со многими своими учителями. И, как ни странно, с одноклассниками тоже. Помню, на втором курсе я заболел пневмонией – простыл, когда дежурил на благотворительной ярмарке. Полтора месяца валялся в больнице. И каждый день кто-то приходил меня навещать... У меня аллергия началась на апельсины.       Не со всеми, конечно, восстановил отношения – с Леней мы так и не наладили общение, но... ты не поверишь, на последней встрече выпускников я смог даже простить Белого, Серегу, точнее. Нет, он все также меня презирал, считал «выродком», но я его УВИДЕЛ: какой он по сути несчастный в своей ограниченности человек, как много вещей ему мешает жить, сколько сил он тратит на то, чтобы доказать другим, как он крут. Но его никто по-прежнему не уважает и не воспринимает всерьез. Боятся - да. И злословят за спиной.       Мы крепко подружились с Варей, и именно она мне помогла принять еще одну правду про себя, что я... ну, что к парням меня тянет больше, чем к девушкам. Поэтому у меня с ними и не складываются отношения, хотя попытки были. Варя сказала, что не надо торопить события, все еще у меня впереди. Что мне обязательно повезет. Не может быть иначе. И она оказалась права...       Витя, она оказалась права, потому что я встретил тебя. Встретил и испугался этой встречи – как обухом по голове, но вовремя вспомнил: если не сделать шаг – его никто не сделает за тебя. Если интуиция меня не подвела, если ты – не мое воспаленное воображение, то все будет хорошо. Ты ответишь.       Витя, и ты ответил. Смотрел как на сумасшедшего, злился, раздражался, не понимал, кто я и что я, но... ответил.       Я слушал Ясю без комментариев. И думал: а чем я заслужил такое счастье? За мной не числилось Поступков. И подобная философия до знакомства с ним мне была смешна. Простой ответ, что вселенная иногда подкидывает авансы – возможность в будущем проявить себя, пришел гораздо позже. Как и то, что это не Яся для меня... Это я – для него. Что мой первый порыв – оберегать его – возник неспроста.       Янислав – солнце, а солнцу обязательно нужен тот, кто будет разгонять тучи.       А еще я им гордился – сильным, смелым человечком. Которого не сломала система. Который выстоял. Не обозлился. Не предал себя.       - Тресни, Ясенька, тресни меня по башке, - вздохнул я, утыкаясь лицом в его колени.       Янислав наклонился, пригладил волосы на моей голове, подхватил за подбородок и заглянул в глаза. С широкой улыбкой.       - Я тебя еще до ручки доведу и с ума сведу, веришь? – Яся рассмеялся. – Будешь сбрасывать мои звонки и молиться, чтобы я забыл о тебе хотя бы на час.       - Попробуй, - отозвался я с нежностью, на которую только был способен. – Правда, ничего у тебя не выйдет. Я буду ждать. Каждый твой звонок. Я люблю тебя.       - Я тебя тоже люблю, - тихо. - Хочешь услышать мою любимую песню? – неожиданно предложил Янислав.       - Хочу, - кивнул я.       Яся высвободился из моих объятий, нашел мобильный, сунул мне в ухо наушник – как я уже понял, мое сокровище живет с музыкой и под музыку. Самую разную. Его вкус не ограничен рамками жанров и направлений.       - Это Killers, «Mr Brightside», в обработке для саундтрека к фильму «Красавчик»,- пояснил он, когда первые оптимистично-драйвовые звуки раздались в моей голове. – Обожаю эту вещь. Она... и под плохое настроение, и под хорошее. Про необходимость выбраться из клетки и открыть сердце. Про зов судьбы. Прозрение. Про необдуманные поступки. Про то, что любовь сводит с ума. Про поцелуй, всего лишь поцелуй, который может перевернуть мир и превратить тебя в дурака. Про ревность, которую можно придумать. Увидеть там, где ее нет. И про то, что всегда нужно оставаться Мистером Оптимизмом. Я так слышу ее.       - Open up my eager eyes, I'm Mr. Brightside... – повторил я на автомате, глядя на Ясю.       Эту же вещь я слушал в аэропорту, когда стоял в очереди на посадку. Слушал и безотрывно смотрел на Янислава, спиной продвигаясь к выходу на самолет.       Мое солнце. Сокровище. Чудо. Кучерявый ангел в оранжевой куртке и желтых ботинках. Подкусывающий нервно зацелованные мной губы. Беспрерывно теребящий кончики зеленого шарфа. Слабо улыбающийся. Старательно скрывающий растерянность. Часто моргающий, чтобы не дать глазам предательски увлажниться.       - Позвони мне, - одними губами, беззвучно произнес он, поднимая вверх телефон.       - Обязательно, - также неслышно ответил я. – И ты.       Он кивнул.       - Как прилетишь – сразу позвони! – крикнул я, бросая на Яську последний взгляд.       - Я позвоню, Витя, позвоню! – отозвался Янислав.       А в этот момент Брендон Флаверс настаивал, что «It was only a kiss, It was only a kiss».       - Нет, - прошептал я. – Не просто поцелуй. И ничего еще не закончилось. Все будет. Все еще будет. Наше путешествие по Лунной реке только началось. Я. В это. Верю!       В самолете я сжимал в руках магнитик. Где мы с Ясей сидим на Луне. Как талисман.