Часть-12.
29 июня 2016 г. в 17:38
Стоны порождают громкие крики.
Они трахаются.
Грубо, быстро, с животным оттягом.
В окне — ночь. На часах — четыре. Смешно. Липкие стены отделены провонявшими мочой и пеплом от тонких сигарет обоями. Гадкие, противные, персиковые. Скотт ненавидет персиковый. В некоторых местах штукатурка посыпалась, разводя трещины в разные стороны, и кажется, мелкий, никому никчёмный паучёк пробежался по потолку. Фу.
Скотт Каутон — мечта, трепет всего живого.
И Скотт знает, что одна его улыбка стоит десяток девечьих сердец.
А рука — в три раза больше.
И сейчас, он трахается, вбиваясь в суку из бара, с которой познакомился недавно. Три минуты назад. Если быть точнее.
Она мнила, пиздела, ловко ласкала. Но прогнившие сердца — не по Каутону.
Даже Мёрфи бы не позарился.
Но Каутон и Мёрфи знают, что одна скромная улыбка Фиолетового паренька стоит всего ебанного Сеула. Просто он всегда мечтал полететь туда. А рука — в миллиарды раз больше.
Телефонист знает, что под его пиджаком прячется вся Америка. А под пурпурной рубашкой целая вселенная. Винсент — и есть сам космос.
— Ты ведь понимаешь, что человека надо любить не за тело, а за то, что в нём внутри, — трепещит его идеал, а Скотт обнимает того сзади, ласкает шею нежными поцелуями, прижимая к себе, желая оставить, впитать его запах в себя.
Он делает это так, как делали это чужие.
Только с ним.
Любовь без секса — какая это нахуй любовь?
Когда сука стонет от волны оргазма, целуя того, Скотт не чувствует как его внутренности гниют в немой мольбе яда. Не чувствует как убивает ещё одно сердце. Сперва улыбается, заставляя тронуться нежное сердечко, а потом жрёт, душит, топит в собственных слезах и крови, ведь для него это — весело.
Он думает, что так сможет поймать то, к чему так стремился; которому он никогда не причинит боль. Будет обращаться как к хрупкому, фарфоровому свинцу, и всё тело будет покрываться хаотичными мурашками, доходя до того место, где должно находиться самое главное. Само сердце — Скотта Каутона. Хуёвая шутка получилась. Мёрфи бы посмеялся. Любит — аморальность.
Он верит — это его спасение. Это его шанс оказаться на самом пьедестале.
Но в тот день, Винсент уворачиваться от рук Телефонного, грубо отбрасывая их от себя.
— Придурок, — осипшим голосом говорит паренёк, совсем вымученным, умершим и хриплым.— Как ты не поймёшь, если ты кого-то любишь, ты никогда не должен причинять им боль. Ты даже не знаешь чего хочу я, кто нравится мне, что происходит во мне. Ты просто невыносим.
После чего ОʼНин исчез в пожирающей темноте коридора.
Чёртова коридора в Америке.
И Скотт понимает — это нихуя не романтично.
Вымученная девушка спит с Каутоном, только пришедшим с ночной прогулки, тихо сопя на него плече. А потом слушает, как блюёт в унитаз — сам трепет девичьих зыбких слёз и девственности. Выблёвывает всё, что все сердца не остались в нём.
Мёрфи хотел, чтобы ОʼНин нуждался в нём.
Как человек и воздух.
Но теперь убийца, нуждается в своей жертве.