Моя практика

22 апреля       Быть или не быть — вот в чем вопрос!       Хотя нет, всё проще и интереснее:       Бумеранг или грабли? — Вот в чем вопрос!       Интересные, как всегда, вопросы в голову приходят перед сном! Особенно на ночном дежурстве, да еще на любимом диване.       После вечернего разговора с Ланским холодком по спине предчувствие: не то я снова бумеранг запустил, не то из чуланчика грабли достал?! И как скоро этот бумеранг меня по затылку достанет? Или же, того и гляди, на стареньких граблях танго станцевать придется?       Я снова обратился к Ланскому за помощью.       К Ланскому… с просьбой…       Но просил же я не за себя.       Не мог я в этой ситуации не позвонить Ланскому: на кону стоит жизнь ребенка.       Но вот этот привет от Ланы в конце разговора…       А вообще день не сложился с самого утра… Или скажем, озадачил меня этот день с самого утра, а потом пошло-поехало…       Утром Женя, на ходу кутаясь в плащ, убежала, как Золушка, которой фея велела к определенному часу быть дома. Или просто удрать от принца…       Одна принцесса помаду потеряла, другая ее нашла — и всё: сказке конец, а карета — в тыкву! Как говорится, окончен бал, погасли свечи…       Женя, ну признайся: а ведь бал удался? Были свечи, была музыка, были даже конкурсы с призами…       Ты же помнишь, Женя, как тебе понравились призы?       Ты рисовала что-то пальчиком у меня на груди, а я предложил: «Давай угадаю. Если угадаю — я тебя поцелую, а уж если — нет, тогда ты меня целуешь».       И я «прочитал» твой наскально-нательный рисунок и, конечно, переврал: «Илюша — придурок?! Да?!» Хотя вперемешку с моими мурашками я точно почувствовал, что ты рисовала сердечко и буквы, и я догадывался, какие! Ой, девчонка-девчонка, моя любимая!       Ты смеялась: «Проиграл! Проиграл!»       Потом я писал у тебя на спине: «Ж + И = любовь». А ты улыбалась и угадывала: «2 + 2 = 5???»       А я зарывался лицом в твои волосы и шептал почти беззвучно: «Нет! Я люблю тебя!» Как же трудно сказать вслух эти слова первый раз!..       И что теперь, Женя, опускаемся вниз по лестнице?! От «Будем сходить с ума вместе» — до «Нам надо поскорее все забыть»?!       Не буду обижаться, не буду оправдываться. Дам тебе время подумать и соскучиться.       Соскучиться по моим рукам, которые обнимают нежно и крепко, по моим губам, которые шепчут тебе на ушко ласковые слова… Подумать: тебе лучше без меня? За весь день — ни одной тёплой улыбки, ни одного нежного взгляда! Что уж там говорить о прикосновениях и поцелуях…       Но хотя бы пока на «ТЫ»!       Ладно, я принял правила игры: подчеркнуто-деловые отношения.       Работа, работа, и еще раз работа…       Семилетнего Виталика сегодня утром к нам в отделение привез его отец. Как выяснилось, ребенок неожиданно упал в обморок, играя с детьми на прогулке возле дома.       Женя с утра ненадолго забежала ко мне в кабинет, чтобы обсудить диагноз мальчика. Сразу заметил тогда, что она снова стала общаться со мной по-деловому. Будто бы и не было вчерашнего романтического вечера и не было этой страстной и безумной ночи у меня в квартире.       Но я и виду не подал, что слегка разочарован. Хотя обижаться, и правда, в тот момент было некогда. Маленький Виталик все ещё находился без сознания. Судя по анализам, у него был интерстициальный нефрит и почечная недостаточность, но не было обязательных при этом заболевании симптомов: гипертонии и отеков.       Уже тогда нам с Женей было понятно, что все не так-то просто с этим диагнозом и мы еще ой как намучаемся, прежде чем поймем, от чего лечить мальчика… Если бы не дедуктивные способности нашего Вячеслава…       А в тот момент нам было ясно только одно: организм ребенка теряет много соли. Чтобы помочь маленькому пациенту на первом этапе, мы решили давать ему солевые растворы.       И это сработало: через полчаса после предпринятых мер мальчик пришёл в себя, и ему стало значительно лучше. Виталик, очнувшись и увидев нас с Женей, долго не мог понять, где он находится и почему рядом нет мамы.       Пока мы пытались успокоить ребенка и попутно выяснить его диагноз, в палату забежала Изабелла. Вежливо поинтересовавшись, не сильно ли я занят, она пригласила меня в смотровую к вновь поступившей пациентке. Судя по гримаске Бэллы, пациентка была с сюрпризом.       Ага, с тараканами!       Да-да, именно так эта странная дама на мой вопрос: «На что жалуетесь?» — объяснила мне причину своего появления в нашем отделении.       Поначалу я, конечно, был в сильном недоумении:       — Вы, наверно, не по адресу обратились!  Вам в санэпидемстанцию надо.       — Дело в том, что тараканы, — тут пациентка понизила голос и загадочно постучала пальцем по своему виску: — …в моей голове! Вернее, один таракан…       — Ну, тогда Вам лучше к психологу, — помню, при этих её словах я еле сдержал улыбку.       — Доктор, Вы меня не поняли! — начала тут же объяснять мне эта очень странная дама.       В итоге оказалось, что во время сна, к ней в ухо на самом деле заполз таракан. Женщина показала мне своё пострадавшее ухо, в котором нашло убежище насекомое. Ухо почему-то было заткнуто ватой.       — Я его заблокировала, — с абсолютно серьёзным лицом пояснила мне она.       Но дальше было ещё веселее…       Когда эта странная пациентка узнала, что я собираюсь капнуть ей масло в ухо, чтобы извлечь таракана, то вдруг сильно заволновалась, не болезненная ли эта процедура… Не успел я её успокоить, что ей будет не больно, как она ошарашила меня продолжением своей мысли. С трогательным волнением женщина уточнила:       — А для таракана?       Сейчас-то мне весело и смешно. А тогда от ее слов я чуть было не потерял дар речи и с возмущением произнёс:       — Послушайте, уважаемая, я собираюсь ВАС спасать, а НЕ ТАРАКАНА!       Таракана в итоге я вытащил. Надо сказать, это был довольно жирный и холеный представитель данного вида насекомых.       — А у Вас дома обитают довольно упитанные тараканы! — постарался вложить в свои слова максимум восхищения ее домашней фауной. — Вам надо как-то с этим бороться!       Но она, не слишком расстроившись по этому поводу, произнесла:       — А, это бессмысленно, доктор!       — Почему бессмысленно? — тут уж удивился я.       Наш диалог становился все более интересным и принимал уже не то научный, не то философский оттенок.        — А тараканы живут на нашей земле уже триста пятьдесят миллионов лет. И они, уж поверьте, умнее нас с Вами.       У меня тогда, честно говоря, создалось такое впечатление, что в этом доме царит настоящий культ тараканов. А может, даже специально их разводят? Ну, скажем, из уважения к столь древней родословной. Но добила меня она своим последним вопросом:       — А что Вы собираетесь с ним делать? Ну, может быть, Вы мне его отдадите? — она сразу заметила, что я положил дохлого таракана в пробирку.       — А зачем он Вам? — было правда любопытно.       Оказывается для того, чтобы засушить и носить как медальон на груди. Эта дама тут же умоляюще посмотрела на меня и очень серьезно пояснила:       — Когда он заползал мне в ухо, у него наверняка были какие-то грандиозные планы.       И тут уж я, сдерживая подступающий приступ смеха, решил совершить один из самых великодушных и благородных поступков в своей жизни:       — Знаете что? Это же Ваш таракан? Делайте с ним все, что хотите! — Я торжественно вручил пробирку с дохлым тараканом женщине и покинул кабинет, оставив странную пациентку наедине со своим бесценным сокровищем.       А, проходя по коридору, я еще раз заглянул в окно процедурной. Тогда меня очень позабавило, с каким обожанием эта дама продолжала рассматривать столь уважаемое ею насекомое…       Но в тот момент у нас были проблемы посерьезнее. Женя, не дожидаясь меня, уже успела пообщаться с мамой Виталика. Правда, кроме того, что мальчик частенько бывает вялым и плохо ест, женщина ничего ей тогда не сообщила.       А пока мы с Евгенией Павловной вслух размышляли о том, как связана проблема плохого аппетита с заболеванием Виталика, в дверь постучался Мамин. Узнав, что никаких продвижений по диагнозу мальчика у нас нет, он вдруг загадочно произнёс:       — Любопытная фамилия: Айрихов! Согласитесь?       — Редкая. Не слышал никогда такой, — не мог не подтвердить я.       Оказывается, Слава успел уже разыскать где-то в интернете, что фамилия эта — немецкая.       — Немецкая… —  мне тогда все ещё было непонятно, каким образом фамилия, даже если она немецкая, подскажет нам от чего лечить ребёнка.       Вячеслав, не обращая внимание на легкую иронию в моём голосе, продолжал рассказывать нам о своих важных открытиях:       — В оригинале звучит как «Айрих»! — Мамин постарался произнести это слово с немецким акцентом. Получилось весело.       — Хорошо звучит! — Женя тоже улыбнулась.       А Слава с вдохновением продолжал:       — А окончание «ов» добавили, видимо, в советские уже времена, чтобы избежать репрессий и тому подобное. Ну любопытное открытие! Согласитесь?       — Мамин, по-видимому, ожидал от нас с Женей более восторженной реакции. Поэтому слегка обиженно взглянул на нас.       Женя тут постаралась как-то сгладить это упущение:       — Очень любопытное, очень. Только как это поможет нам поставить точный диагноз Виталику?..       Постепенно в течение дня ситуация с Виталиком вдруг начала проясняться. Неожиданно выяснилось, что старшая сестра Виталика умерла пять лет назад от того же заболевания с абсолютно схожими симптомами. А вскоре в руках у нас оказалась и история болезни девочки. Внимательно изучив её, мы сразу поняли, что диагноз «интерстициальный нефрит», поставленный врачами сестре мальчика, тоже был ошибочным.       А потом у Виталика снова случился обморок. Прибежав в палату реанимации, мы увидели там родителей, беспомощно суетившихся возле кровати ребёнка. После укола адреналина мальчик пришел в себя.       И когда мы с Женей, были уже в отчаянии от того, что никак не можем поставить верный диагноз ребёнку, на пороге моего кабинета вдруг снова возник Вячеслав. Склонившись надо мной с медицинский справочником, открытым на нужной страничке, он загадочно произнёс только два слова:       — Ювенильный нефронофтиз…       — У кого? — не понял я тогда.       — У мальчика этого! У Виталия Айрихова! — с гордостью пояснил мне очень довольный своим открытием Мамин.       Взглянув в справочник, я тут же с изумлением убедился, что все симптомы болезни ребенка на самом деле совпадают.       — Да, и смотри! Нет ни отеков, ни гипертонии! — подойдя ближе, Женя тоже заглянула в книгу мне через плечо.       А потом мы вдвоём с нескрываемым удивлением уставились на нашего Славу. Нам не терпелось узнать, откуда Мамину стал известен диагноз мальчика.       Вячеслав мучить нас не стал и подробно, смакуя каждую деталь, начал объяснять нам ход своего расследования. Мамин рассказал нам, что изучив историю болезни старшей сестры мальчика, сделал вывод, что заболевание у детей скорее всего наследственное. И вероятность этой болезни повышается при близкородственных браках.       — Это тоже подтвердилось. Родители Виталика — родственники в третьем поколении! — подытожил Слава.        — Они что, тебе сами об этом сказали? — я не мог понять, когда Мамин успел узнать у родителей мальчика столь пикантную подробность.       — А я спросил! И выяснилось, что они алтайские немцы. А при известных обстоятельствах: репрессии, ссылки — для них это было…       — …частым явлением, — подхватил я его мысль.       Наконец-то диагноз Виталика был нам известен, и мы втроём поспешили сообщить его родителям нашего маленького пациента: «СЕМЕЙНЫЙ ЮВЕНИЛЬНЫЙ НЕФРОНОФТИЗ».       Понятно, что отец и мать ребенка были очень озадачены непонятными медицинскими терминами. Но я объяснил, что это наследственное заболевание и не что иное, как серьёзная почечная недостаточность.       — Как-то вылечить это можно? — родители с надеждой в глазах смотрели на нас.       К сожалению, нам пришлось их огорчить, сообщив, что наиболее эффективным методом лечения считается только лишь пересадка почки.       В глазах родителей были слезы отчаяния. И мы с Женей пообещали, что сделаем все зависящее от нас, чтобы спасти их сына…       Поздно вечером мы собрались на консилиум в кабинете у Гиппократа, который был очень удивлён тем, как быстро мы смогли определить столь редкое заболевание у мальчика. Я не стал скрывать, что это целиком и полностью заслуга нашего Вячеслава.       — Слава — МОЛОДЕЦ! — Шульман, похоже, удивился ещё больше. Да и Мамину, видимо, не так часто в своей жизни приходилось слышать столь лестную оценку в свой адрес из уст главврача.       — Ну… — он слегка зарделся от похвалы и тут же продолжил: — Но пареньку нужна пересадка почки, потому как терапия здесь будет вряд ли эффективна.       — Пересадка почки? Это сложно, конечно… — задумчиво произнес Гиппократ Моисеевич.       Он, как и все мы, был в курсе того, сколько придётся стоять Виталику в очереди на столь срочную и жизненно необходимую ему операцию       — А в случае Айриховых — это практически невозможно, — с грустью добавила Женя, — у них нет ни денег, ни связей. НИЧЕГО!       И тут снова подал голос внимательно слушавший нас Слава:       — Есть одна возможность! Если бы операцию оплатил какой-нибудь благотворительный фонд. Влиятельный человек. Известный. Со связями. И я такого знаю…       — И кто же это? — спросила с надеждой Женя.       — Профессор Ланской… — многозначительно произнёс Вячеслав, добавив:       — Нет, лично, конечно, незнаком. Но вот Илья Анатольевич знаком… Я думаю, Ланской нам не откажет, если бы Илья Анатольевич его лично попросил…       И сразу все взоры вдруг обратились на меня. Это было так неожиданно. Это был запрещенный прием. Ведь я уже давно мысленно дал себе обещание никогда не обращаться за помощью к Ланскому. Мне совсем не хотелось снова чувствовать себя его должником. И на это была уже куда более серьёзная причина — Женя.       Но тогда три пары глаз в ожидании глядели на меня… А, главное, на меня смотрели грустные и задумчивые ЕЁ глаза… Я видел, что Женя тоже ждала моего решения.       И тут уж я не выдержал. Быстро извинившись перед своими коллегами, почти вылетел в коридор. В голове отчетливо звучали Славины слова: «Ланской не откажет, если Илья Анатольевич попросит…» И этот Женин слегка растерянный и вопрошающий взгляд…       Да, возможно, Ланской и не откажет… Но…       Я вспоминал лицо этого мальчика, которому без операции просто суждено умереть… И отчаявшиеся, горестные глаза его родителей, не так давно уже потерявших одного ребенка. И понимал, что выбора у меня просто нет. И быть не может. И вопроса «звонить» или «не звонить» уже не возникало…       Тогда я взял телефон и набрал номер Ланского… 23 апреля       А сегодня с утра узнаю от Гиппократа радостное известие. Необходимую сумму на пересадку почки Виталику перевёл один из московских благотворительных фондов. Это Ланской так оперативно отреагировал на мою просьбу.       Сразу же набираю номер своего учителя:       — Константин Сергеевич! Я хотел Вас ещё раз поблагодарить…       — Не за что!       — Как не за что? Без Вас Айриховы ещё целый год ждали. А у них этого года просто нет.       — Да ладно, Илья, свои люди — сочтемся, — слышу в ответ спокойный и уверенный голос профессора.       Вот так. Сочтемся! Сочтемся?!       — Да, я понимаю, что я Ваш вечный должник! Спасибо!       Разговор закончен. Странное чувство. Радость за ребенка и его родителей, что у них появилась надежда. Но радость, смешанная с каким-то осадком после слов Ланского. О моих долгах…       Вопрос только: как и чем расплачиваться?..       Наконец-то в мой кабинет влетает радостная и счастливая Женя. Она смотрит на меня с нескрываемым восхищением:       — Илья, звонили из благотворительного общества…       — Да, я позвонил Ланскому, — скромно признаюсь ей.       — Я знаю, как тебе тяжело это было сделать… — я вижу, как Женя слегка краснеет. Да и сам я взволнован.       — Ну, Жень. Мои личные амбиции и жизнь ребёнка. По-моему, выбор очевиден.       — И все-таки ты поступил благородно! — Женя смотрит мне в глаза с тихим обожанием и нежностью.       Как же я люблю этот взгляд! Как я мечтал, чтобы Женя так на меня смотрела. Хотя сейчас я, конечно, и польщен, и смущен.       — Ну нет! Здесь никакого благородства не было! Так должен был сделать любой нормальный человек. И не надо на меня так смотреть!       — Как?       — Ну ты смотришь на меня как на героя! — мне и правда, немного неловко.       — Нет. Я так смотрю на тебя не потому, что ты герой… — Женя на секунду смущенно отводит глаза и, словно собравшись духом, вдруг произносит: — а потому что я тебя люблю…       На мгновенье я замираю от неожиданности. Как звучат эти слова! Как же я мечтал услышать их от Жени! Это просто счастье мое стоит и ласково смотрит на меня. И теплой волной меня накрывает неудержимое желание поцеловать губы, с которых только что слетели эти слова.       И я целую эти губы, чтобы еще раз прикоснуться к этим словам. А в ушах отдается нежное и взволнованное: «Я… ТЕБЯ… ЛЮБЛЮ!..»       И открывая глаза, встречаю всё тот же же любящий взгляд. Глаза Жени распахнуты мне навстречу. И в них свет, такой теплый свет!       — Илья, переезжай ко мне! Переезжай, ну правда. Ты все равно квартиру снимаешь!       — Ох ты! — я не верю своим ушам…       — Что?       — Евгения Павловна! Ну как-то неудобно. Я — мужчина. Я должен как-то сам…       — Ну все! Начинается! — Женя счастливо смеётся и добавляет игриво: — ну все, придётся выбирать тебе между своими амбициями и моей любовью.       У меня внезапно перехватывает дыхание…       — Здесь выбор тоже очевиден…       И я снова приближаюсь к ней. Целую и задыхаюсь: от счастья или от того, что тебя, Женя, мне надо вдыхать понемногу.       МОЯ.       ЛЮБИМАЯ.