Моя практика

27 мая       Сон.       Странный.       Пронзительный до боли. Такой, что отдается в висках и во всем теле.       Мы с Женей на каком-то чужом незнакомом вокзале… И отходит последний поезд.       Почему последний и почему нам обязательно надо в него попасть — не знаю. Это неважно. Главное сейчас, подсадить Женю в вагон и запрыгнуть самому!       Поезд набирает скорость.       Слава Богу, Женя уже в поезде. Мне надо пробежать совсем немного… Я успею, сейчас, сейчас. Я добегу, запрыгну в тамбур и прижму к себе Женю, успокою.       Я пытаюсь бежать, сметая на ходу пассажиров и чемоданы… А ноги не слушают меня…       А поезд всё быстрее, колёса стучат всё громче, а еще громче стучит моё сердце.       Поезд удаляется. Он увозит мою Женю. И я вдруг понимаю, что он увозит ее навсегда.       Печальное Женино лицо все дальше…       И дождь.       Ливень…       И я уже не пойму — это вода по вагонному стеклу плачет? Или это плачет моя Женя? Или слезы текут у меня по лицу?       Больно!..       Как же мне жить без тебя?       Просыпаюсь от отчаяния…       Женя РЯДОМ! Теплая, сонная, родная, любимая!       Я чувствую тяжесть ее головы на моем плече.       Боль уходит. Почти. Ещё немного щемит.       Сейчас прижму ее и зацелую. Всю. Сонную, родную, любимую!       Не открывая глаз, хочу придвинуть ее к себе. Вот сейчас я услышу ее недовольное бормотание…       Жень, не успеешь ничего сказать. Я найду губами твои губы, чтобы стереть из памяти этот сон. А ты ничего не успеешь сказать…       …Всё, разбудил!       Женя хватается за часы и резво так подскакивает.       — Ой, мамочки! Всё, пора, пора!       А мне бы еще прижаться к ней. Снова ощутить это счастье: она рядом, она со мной.       — Нет! Не пущу!!!       Не могу отпустить тебя, Женька! Я тебя так сейчас терял!       — Пора! — Женя неумолима. Она уже сидит на краю кровати в шелковой пижаме. Волосы рассыпаны по плечам.       Я делаю ещё одну отчаянную попытку. Постой, не убегай, побудь еще рядом немного. Я же еще не сказал тебе сегодня самого главного — как же я люблю тебя!       Пытаюсь притянуть к себе. Хочу еще раз почувствовать ее родной и любимый запах. Это радость, это счастье! Я зарываюсь лицом в её волосы, нежно касаюсь губами её плеча, трусь подбородком. Надеюсь, я не очень колючий. Прижимаю её к себе и прижимаюсь сам.       — Не пущу, не пущу, не пущу!!! — я все ещё надеюсь, что Женя ответит мне взаимностью.       Но она быстро накидывает на себя лёгкий халатик, аккуратно убирая мою руку, и внимательным взглядом смотрит на меня.       — Сегодня тяжёлый день, Илюш! — в ее голосе сразу же улавливаю волнение и тревожность, — ты помнишь, что Ромка вечером приезжает?       Да как не помнить! Уже вчера вечером Женя была сама не своя. Она очень переживала, как воспримет сын развод родителей. Я как мог пытался её успокоить. Убеждал, что теперь, в Москве они будут чаще видеться с Ромкой. И что он уже взрослый парень и должен все понять правильно. Мне тогда показалось, что убедил…       — Да, помню! — киваю я. Но на мое предложение о помощи, Женя только отрицательно машет головой.       — Нет? Слушай, а ты не думаешь, что мне уже пора знакомиться с твоим сыном?       Мне и на самом деле уже давно хочется увидеть Романа. Поговорить с ним по-мужски. Не хочу, чтобы моя любимая женщина страдала от неопределенности с сыном из-за наших с ней отношений.       Женя в ответ только вздыхает:       — Давай в следующий раз! Сегодня будет тяжёлый разговор, — она быстро целует меня в губы. Ну как целует — так, утешительный приз. А потом, ласково глядя мне в глаза, с любовью треплет меня за щеки:       — Вставай, Соня! Я тебя жду! — и, безжалостно бросив меня, Женя стремительно убегает по направлению к кухне.       — Встаю! — зевая, бормочу ей вслед. Вспоминая её тёплый взгляд и такой родной голос, я снова падаю на кровать и до самого подбородка закутываюсь в одеяло. Ещё пять минут понежиться в постели, которая до сих пор хранит запах её тела…       Так всё! Взял себя в руки! Встал — и умываться!       И уже на выходе из ванной слышу, что на кухне что-то разбилось.       Бегом на кухню…       Женя сидит на корточках и пытается собрать руками осколки чашки. Быстро беру ее за руки, поднимаю. Взгляд на руки — не порезалась ли? Профессионал. Ага!       Всё нормально, но ее глаза… Ты здесь и далеко!       Нет, Женя, с таким лицом я тебя за порог не выпущу. Все также держа Женю за руки, усаживаю ее за стол.       — Ну-ка, сядь. Я сам. Сегодня Я тебя буду кормить!       Ну, думай, Илья, чем удивлять будешь? Бутерброды, конечно, банально. Но тут главное — подача. Ну и зелени побольше.       — Так, Женя, смотри и учись. Можешь не записывать.       Включаю радио. А там ретро, ретро! «Представь себе, родная… — так, что будем представлять? — Настанет день, когда растает под солнцем тень…». Ну это прямо в тему попал. Сойдёт. Главное, припев хорошо запоминается: «Оххо — ооО!» Подхватываю эти слова и подаю на стол тарелку с бутербродами.       Женя наблюдает за моими движениями и моим соло с улыбкой — УРА!!!       — Ну повезло же тебе, Жень, со мной! И врач, и кулинар, ещё и петь умею! Ешь, давай!       Улыбка у Жени ещё шире! Ну вот, можешь, когда захочешь!       ОХХО! Так вот! Знай наших!       А если у меня было побольше времени… может, и… что?! — станцевал бы?!       А в больнице как обычно все идёт своим чередом…       Сегодня у нас в пациентах пожилой мужчина. Повязка на руке. Умудрился попасть прямо под колёса скорой помощи. Переломов и видимых повреждений, к счастью, нет. Но есть сильный ушиб ребер и вывих плеча.       Изабелла громким голосом пытается выудить у дедушки хоть какую-то информацию о его самочувствии. Но, видимо, очень сильно старается, потому что пациент только морщится от её крика и просит говорить потише.       — Белла, не кричи. Сейчас мы во все разберемся.       — Я-то тут причём? Я что, виновата, что дедушка глухой? — недовольно пожимает плечами Изабелла.       — Как Вы себя чувствуете? — пытаюсь наладить общение с пациентом. Говорю не очень громко. Но тот сразу же переспрашивает:       — Что???       Ага! Теперь я и сам понимаю, что придется говорить на повышенных тонах.       Осматриваю пожилого мужчину. А он держится молодцом. Даже виду не подает, что больно.       — Егор Семенович! А у Вас спартанский характер. Не любите лечиться? Боль переносите, стиснув зубы?       А дедушка наш, соскакивая с кушетки, уже порывается бежать домой. Такая активность в его годы меня очень удивляет.       Объясняю пожилому пациенту, что теперь придется три недели походить в повязке. Показываю, как разрабатывать кисть руки маленьким резиновым мячиком. Он послушно кивает и говорит, что у его собаки такой мячик есть, а потом с беспокойством спрашивает у нас о своей потерянной сумке.       Беллочка тут же отвечает дедушке, что в найденном пакете никаких лекарств не было. Я, заполняя карту больного, невольно прислушиваюсь к их беседе и между делом интересуюсь у нашей медсестры, о чем идёт речь.       — Он лечит своего петуха от бесплодия, а собаку — от желудка. Говорит, что они с ней желудками мучаются, — с улыбкой выдаёт мне информацию Изабелла. А дедушка тут же вспоминает, что лекарства от желудка остались у него в кармане пиджака.       Оппа! Что-то в этих словах меня настораживает.       — Извините, подождите немного. Я не понял, причём здесь желудок? У него же ушиб!       — Ну… и ушиб, и желудок! — рассудительно и невозмутимо объясняет мне Беллочка.       А мне сразу же становится ясно, что в случае с нашим пострадавшим все не так просто, как кажется. При подобной травме еще неизвестно, как может повести себя больной желудок. Нужны анализы, необходимо дополнительное обследование. Я прошу нашу медсестру пригласить Евгению Павловну.       Зайдя в смотровую, Женя внимательно осматривает пожилого пациента. Из рассказа дедушки выясняется, что у него «застарелая» язва желудка.       — Что значит «застарелая»? Когда Вам диагностировали язву желудка? — просматривая карту больного, интересуется Женя. — Смотрите! Если у Вас есть недолеченная язва, то непонятно, как она может отреагировать на ушиб. Вы понимаете?       Женя говорит негромко, но старается чётко артикулировать, чтобы наш слабослышащий пациент мог читать по ее губам.       — А Вы хитрая! — дедушка понимает, что улизнуть из больницы ему так просто теперь не удастся.       — Не хитрее, чем Вы! — Евгения Павловна настойчиво предлагает пожилому пациенту остаться на сутки у нас в отделении, чтобы пройти полное обследование. И дедуля почти уже готов с ней согласиться, но тут в дверях смотровой появляется Мамин собственной персоной.       — Добрый день! Так это Вас сбила машина скорой? Скажите, иск подавать будете? — подсаживаясь к больному, участливо интересуется наш и.о. главврача.       Пожилой мужчина снова не может понять, что от него хотят. Я терпеливо поясняю Славе, что Егор Семенович слабослышащий.       — Да-да, мне говорили! — Слава включает уже полную громкость:       — Я говорю, Вам оказали надлежащую помощь?       — Спасибо большое! Я сам виноват, дурак старый! Только мне вот домой надо! — дедуля снова пытается соскочить с кушетки.       — Так зачем же дело стало? — с радостью восклицает Мамин. Оно и понятно. Нет пациента — нет проблем!       — Подождите, Вячеслав Александрович! — вклинивается Женя в их разговор, — у пациента помимо вывиха плеча есть серьёзный ушиб правых рёбер и недолеченная язва. К тому же я же вижу, что он не хочет лечиться. Но рано его отпускать! РАНО!!!       — Евгения Павловна! Вы не забывайте, что Вы находитесь в отделении первой помощи, а не в санатории, — Слава начинает злиться, — у Вас что, много свободных койко мест для случайных больных?!       Я тут же вступаюсь за Женю. Стараясь сохранять спокойствие, объясняю Мамину, что нужно учитывать возраст и что ещё не до конца ясны последствия наезда.       А пожилой пациент во время нашего спора понимает, что теперь уже можно спокойно идти домой.       — Спасибо вам, люди добрые! — дедушка, вспоминая о своих голодных и больных домашних питомцах, пытается пройти к выходу.       — Вот видите, человек сам знает, что ему лучше! Да? — Слава довольно кивает головой. А мне ничего не остаётся делать, как показать нашему пациенту дорогу туда, где он может забрать свои личные вещи.       Пожилой мужчина, прощаясь с нами, быстро исчезает за дверями смотровой.       Уязвленный Мамин тут же делает мне взыскание:       — Илья Анатольевич! Совершенно недопустимо, чтобы хирург Королёва своими замечаниями подрывала авторитет главврача больницы. Вы, пожалуйста, проследите. Хорошо?!       Женя не выдерживает и тут же резко и прямолинейно реагирует:       — Ой, мне так интересно, как же можно подорвать то, чего не было в помине? Удивляюсь!       Слава просто взбешён. Он подходит к Жене и сквозь зубы произносит свою очередную гневную тираду:       — Женя, ты меня извини, конечно, но я не посмотрю в один прекрасный момент, что ты женщина и все такое… Я сто раз говорил, что на меня свалилась куча забот и обязанностей! Что вы со своими выкрутасами ещё?! Удовольствие вам, что ли, доставляет?!       И, глядя на нас с неприкрытой злобой, он выходит из смотровой, оставляя нас с Женей наедине.       Такого Мамина я ещё не видел. Сразу становится ясно, что впереди нас ждут большие проблемы и неприятности.       — Ну и что теперь делать? — Женя в тревоге поворачивается ко мне. А я прижимаю её к себе и крепко обнимаю, пытаясь собой защитить её от всех волнений и тревог.       — Слушай! Я разговаривал с Москвой. Они ищут тебе место. Все в порядке. Мы скоро уезжаем! — я нежно поглаживаю её по спине и чувствую, как Женя понемногу успокаивается в моих руках.       Так бы и стоял, никуда не отпуская. Но, увы! Нас ждет работа. Женя потихоньку выскальзывает из моих рук:       — Ладно. Хорошо. Слушай, я пойду. Я боюсь, чтобы с дедом ничего не случилось. Хорошо?       А история с пожилым пациентом, пострадавшим под колесами скорой, получает вдруг неожиданное продолжение. Буквально через пару часов с сильнейшей болью в области желудка дедушка уже из своего дома снова доставляется в наше отделение. По всем сопутствующим симптомам — диагноз «Прободная язва».       А вскоре в нашем отделении появляется и его дочь. Молодая женщина буквально врывается в мой кабинет. По её решительному настрою мне становится понятно, что разговор будет не из легких.       — Вы выбросили из больницы пожилого человека, которого сами же и задавили! Ни обследования, ни анализов! Да я вас под суд отдам, даже если все пойдёт очень хорошо! И только посмейте, если что-то пойдёт не так! — угрожает она мне.       Я прекрасно понимаю её состояние. Пытаюсь объяснить ей, что прободение язвы произошло уже за стенами нашей больницы, что пациент от госпитализации отказался, хоть мы и предлагали.       — Вы предлагали? Да, Вы — завотделением! И Ваша главная задача — освободить койко место! А человек пусть подыхает на пороге!!! — женщина ещё больше распаляется.       Но тут на помощь мне, к счастью, приходит Женя.       — Нет, нет, нет! Это не его задача! Так распорядился главврач больницы, но, вернее, исполняющий его обязанности. А мы с Ильей Анатольевичем пытались его отговорить, но, к сожалению, не получилось.       — Так, понятно! Кто у нас главный врач?! Как его зовут?! — дочь пожилого пациента тут же переключается на нашего и.о.       — Мамин Вячеслав Александрович. Он у себя в кабинете. Это в главном корпусе, — с какой радостью я обозначаю направление удара. Пусть сам теперь несет ответственность за свою халатность.       — Ага! Мамин Вячеслав Александрович! Хорошо! Спасибо! Видимо, придётся привлекать тяжелую артиллерию! — женщина резко двигается к выходу.       — Подождите! — Женя пытается остановить её, чтобы рассказать о предстоящей операции и расспросить о диагнозах отца. Но его дочь, к сожалению, ничем не может нам помочь. Объясняет, что живет в Москве и отца видит нечасто. А потом с нескрываемой тревогой в голосе спрашивает:       — Обязательно оперировать?       — К сожалению, обязательно! — заверяет её Женя.       А я тут же добавляю:       — Как раз из-за отказа от операции у язвенников не самая лучшая статистика…       — Илья Анатольевич… — Женя с укором глядит на меня и поясняет, что по всем показаниям операция необходима. И медлить нельзя ни минуты.       — Слушайте, я не врач. Делайте уже что-нибудь! — женщина беспомощно смотрит на нас.       — Доверьтесь Евгении Павловне! Она прекрасный хирург! Лучший в больнице!       — Пожалуйста, не говорите мне под руку! — резко обрывает меня Женя, — Мне пора! — и, оставив нас, спешит в операционную.       — А я все-таки навещу Вашего главврача, — дочь пожилого пациента решительно направляется в главный корпус разбираться с Маминым.       Надеюсь, что ей удастся хоть немного вправить ему мозги…       К счастью, операция проходит успешно. Женины ручки в очередной раз сотворили маленькое чудо.       Вечером дедушка постепенно приходит в себя. А у его постели уже неотлучно дежурит его дочь. Интересно, как теперь заговорит Мамин?       Но сейчас мне совсем не до Славы. Я иду обнять Женю и проститься с ней до завтра. Уставшая, она торопится бежать домой на встречу с сыном.       Сегодня у нас был сложный день. Одна из пациенток с вирусной инфекцией оказалась женой Ольгиного ухажёра Антона. Было много шума и разборок. В итоге лечиться у нас она отказалась. Муж увез ее в дорогую частную клинику.       Но и это все мало сейчас меня волнует. Самое сложное ждёт нас впереди. Смотрю на мою Женю и мысленно желаю ей удачи. А потом нежно целую на прощание и беру с нее обещание сразу же мне позвонить.       Ну, а пока у меня ночное дежурство…       В гордом одиночестве. Без Жени.       И я вдруг с грустью понимаю, что это будет последним моим ночным дежурством в приемном отделении Тульской городской больницы №6…