Пуленепробиваемый купидон

I feel you Each move you make I feel you Each breath you take Where angels sing And spread their wings My love’s on high You take me home To glory’s throne By and by This is the morning of our love It’s just the dawning of our love Depeche Mode/ Placebo. I feel you

– А почему четыре года? – Учеба, работа. Нужно было время, чтобы все забылось. Ну и, кроме того, я не мог вернуться к разбитому корыту. Поэтому и получился бизнес-план на такой срок. – Ты не общаешься с отцом? Твоя мама знает, что ты жив? – Нет. У моего отца не может быть сына-гея, – произнес Андрей спокойным, ровным тоном, но Максим понял, насколько тяжело далось ему это решение. – Но я не жалею. Андрей поднялся, заставил встать Максима, притянул его к себе и спросил: – У тебя было время подумать над моим вопросом – будешь со мной? Максим улыбнулся, провел рукой по темным волосам, коснулся щеки и, не переставая улыбаться, глядя в темные глаза, ответил: – Буду, – чуть помедлив, добавил: – Люблю тебя. В этот момент Андрей понял, что ради трех слов он и жил последние несколько лет. *** – Ты куда собрался? Зачем? – Андрей недоуменно смотрел, как Максим застегивает джинсы и натягивает футболку. Был вечер, хотя солнце еще светило и грело. – Ну, надо ж мне дома побывать. – У тебя любимый хомячок не кормленный? – Нет у меня хомячка. И рыбок, – улыбнулся Макс. – Тогда что тебе дома делать? Почему ты не хочешь остаться? – Ну, одежду хотя бы сменить, – Макс сел на кровать рядом с Андреем, легко касаясь губами его губ. Реакция последовала незамедлительно – поцелуй стал глубже, а руки снова принялись исследовать тело, как будто и не касались его пять минут назад. Футболка опять чуть было не полетела на пол. – Давай мы быстренько смотаемся к тебе, ты возьмешь все, что нужно, и обратно сюда. А еще лучше, до ближайшего магазина – и снова в кроватку, м? – То есть из дома выходить не будем вообще? Гимнастика в постели, конечно, хорошо, но свежим воздухом тоже подышать не помешает, – Максим улыбнулся обрисованным перспективам. – Давай просто уедем подальше ото всех, – Андрей опять начал свои провокации, – тогда будет и свежий воздух, и постель одновременно... – Там здорово, всего один недостаток – до работы не очень удобно добираться, – еще немного, и сегодня Максим опять не попадет к себе домой. – А тебе и не придется до нее добираться. – И стоило ли застегивать джинсы, если чьи-то своевольные руки опять тянутся к молнии? – Офис переедет прямо за город? Ну нафиг, зачем они нам там нужны? – Нет, – успевает выговорить Андрей между поцелуями, ненавязчиво укладывая Макса на кровать, – ты просто не будешь работать и все. – Ты ведь это сейчас несерьезно? – Максим приподнялся на локте. – Любимый, тебе придется вставать рано утром, вечером ты будешь уставший из-за своих дурацких отчетов и счетов, а ночью будешь хотеть спать. Кроме того, не сможешь уезжать со мной в любое время. Нафига тебе эта работа? – Мне кажется, ты что-то путаешь. Или искренне веришь, что я соглашусь жить за твой счет? – Макс резко сел. – Мне кажется, что мы начинаем ссору на пустом месте. – Андрей обнял Максима сзади и положил голову на плечо. – Знаешь, я могу позаботиться о себе. До сих пор у меня это получалось, – тон стал мягче, но окончательно металл из голоса не исчез. – Знаю, маленький, знаю. Ты взрослый, самостоятельный, самодостаточный. Но я тоже хочу заботиться о тебе, – Андрей развернул Максима к себе, – очень хочу. – На тебя невозможно злиться, – сокрушенно покачал головой Макс. – Вот и не злись. Лучше поцелуй. – И спорить с тобой – себе дороже, – обреченно вздохнул Максим, – но моя работа – это моя работа. Она остается. – Тогда не рыдай по утрам, что не выспался. – Еще один поцелуй, и Ткачев окончательно распрощался со своей надеждой добраться до дома. *** – А-а-а, убей этот будильник, я спать хочу, – Максим спрятал голову под подушку, одной рукой хлопая по тумбочке в поисках телефона. Открыть глаза, чтобы посмотреть, где находится это орудие пыток, – выше его сил. – Нет уж, маленький, вставай, тебя ждет ненаглядный квартальный отчет, а меня самолет в Рим, – насмешливый голос Андрея облегчения не принес. – Это была твоя идиотская идея – играть в шахматы на раздевание. – Я предложил, ты согласился. Так что сам виноват, что не выспался! Максим с трудом разлепил веки и сфокусировал взгляд на своей второй половинке. Тот был бодр, свеж и весел, как будто не он в одном галстуке переставлял фигуры полночи, а потом отыгрывался на Максе за проигрыш. – Ты садист, маньяк и извращенец. И в шахматы играть не умеешь. – Максим с трудом сел. И тут же под носом у него оказалась чашка с дымящимся кофе. – Я тоже тебя люблю, – Андрей широко улыбался, – и готов слушать твои комплименты с утра до вечера, но если не хочешь опоздать на работу, то поторопись. А я, уж так и быть, до аэропорта доберусь сам. – Нет, я сейчас. Андрей в очередной раз улетал по делам, разруливать предполагаемое банкротство одной весьма немаленькой компании, которую, благодаря его стратегии, медленно, но верно вытаскивали со дна. Большую часть времени он мог проводить и в России, но периодически требовалось его личное присутствие. Как сейчас. А Макс не мог поехать с ним, потому что конец квартала – злобный шеф Никольский не поймет. Зато потом, в конце недели, если всему бухгалтерскому штату удастся отчитаться – их ждет незабываемый уикенд на фоне развалин Колизея. *** Очень осторожно, аккуратно, Андрей добился того, чтобы Максим переехал к нему, потеснив свою гордость. К каким ухищрениям прибегал для этого Рагозин – отдельная история. Но главное, настоял на своем – Максим согласился делить с ним жилье и быт. С Вадимом они обстоятельно поговорили, капитально проорались и помирились. Место работы Максим менять не стал, хотя Андрей и тонко намекал, что мог бы бросить Никольского с его рюкзаками и палатками и стать его личным, совсем личным помощником. Но здесь уже Максим оставался непреклонен, впрочем, на подобный исход Рагозин и не рассчитывал – свой шанс на миллион он уже получил. – Я буду скучать по тебе. – Тонировка автомобиля скрывала долгий поцелуй от любопытных глаз. – Конечно, целых три с половиной дня. Вообще не понимаю, как ты проживешь их без меня? – сарказм в голосе Макса настолько привычен, что сам Андрей давно не обращает на него внимания. Нет, не так, он любит этот сарказм и иронию, как и все остальное в Максиме. – С трудом, огромным трудом. Но я буду ждать, надеяться и верить, что мой пуленепробиваемый купидон не выдержит и прилетит раньше. Максим усмехнулся. Время поджимает, обоим пора. Еще один короткий поцелуй, Андрей выходит из машины и исчезает в здании аэропорта. – Как знать, как знать. Может, и не выдержу, – пробормотал Макс; потянувшись к бардачку, достал билет на самолет на завтрашний рейс и широко улыбнулся: – Однозначно не выдержу.