Пуленепробиваемый купидон

I'll describe the way I feel Weeping wounds that never heal Can this savior be for real Or are you just my seventh seal? Placebo. Special K

В том, что отец выполнит свои угрозы – Андрей не сомневался ни секунды. Значит, в первую очередь следовало побеспокоиться о безопасности Максима. Способ был найден быстро – Макс гордый, если задеть его самолюбие, сам он ни за что не подойдет к Андрею. Все просто и очевидно. Два дня на то, чтобы привести себя в божеский вид. Хорошо, что человечество додумалось до тональных кремов и прочих запудривателей синяков. Демонстративный игнор самого Максима, который сначала обрадовался, потом начал недоумевать и в любом случае – Андрей видел – ждал объяснений. Яна была совсем не против подыграть в спектакле для единственного зрителя, не подозревая о том, что вовсе не является предметом воздыханий парня. Что ж поделать, сейчас многое будет принесено в жертву: мечты девушки, чувства Максима и надежды самого Андрея на то, что когда-нибудь они будут вместе. *** – Мы, кажется, уже обсудили, что тебе подходить к этому молодому человеку не рекомендуется. Естественно, у отца свои источники информации. – Раз уж ты взялся следить, то должен был понять – он и сам теперь будет обходить меня за километр. – Жестко. Но правильно. Видеть состояние полной прострации, в которой пребывал Макс, было невыносимо. Желание было одно – напиться в хлам, но Андрей знал, что в пьяном угаре он может натворить то, о чем будет жалеть еще больше. Около подъезда Максима он оказался случайно. Ну как случайно – он не собирался туда идти, но ноги принесли против воли. Парень курил, глядя на знакомые окна, пока его внимание не привлекла долговязая фигура, показавшаяся из-за двери и растянувшаяся на пороге. Максим. Здесь уже не до запретов. Два звонка: первый в скорую, второй Никольскому. Вадим, живущий рядом, естественно, оказался на месте быстрее, несмотря на глубокую ночь. – Присмотри за ним. Потом набери меня. Я не могу остаться. *** Вадим позвонил уже утром. – Как он? – хорошая вещь – определитель номера, можно не терять времени на бессмысленные формальности или просто посылать к чертям тех, кого слышать не желаешь. – Жить будет. Не хочешь ничего объяснить? – Не хочу. И отключился. Еще не хватало, чтобы отец лишил последней лазейки. С Никольским он обязательно поговорит, но не по телефону. *** Праздничная вечеринка, посвященная хрен знает какому событию, но это неважно. Важно, что есть много людей, среди которых можно затеряться и поговорить с нужным человеком. Вадим был с Леной; Макс это развлечение, как и все остальные мероприятия, не связанные непосредственно с учебой, игнорировал. Андрей, как всегда, появился внезапно. – На два слова. Лена с сожалением посмотрела на одноклассника, который собирался похитить ее парня как раз тогда, когда должен был начаться медленный танец, но это же Рагозин... Ну его, лучше следующего медляка подождет. Или пойдет танцевать с другим, может, Вадик приревнует... – Мне нужна твоя помощь. – Тебе? Моя? Что, конец света настал раньше ожидаемого?* – Мог бы обойтись, просить бы не стал. Нужно, чтобы ты был рядом с Максом. Кто знает, что он еще выкинет. – С чего бы вдруг такая забота? Что ты вообще к нему прицепился? – Вам не понять, вы не любили, – процитировал Андрей, глядя в окно. – А вы, значит, любили? – насмешливо протянул Вадим. Андрей повернулся и в упор посмотрел на одноклассника. – Ебнулся?! – Надо же, Вадик умеет материться! Ну что, раз освоил искусство мата, то и проконтролируешь, чтобы Макс себя не угробил. – Он же... Ты же... – Молодец, очень хорошо подметил. А теперь завязывай, красноречие – не твой конек. Мне пора. *** Они пересекались нечасто. Андрей старался исключить все, что могло бы навлечь лишние подозрения. Вадим передавал ему фотографии, кратко рассказывал, чем занимался Ткачев. Слова Рагозин запоминал, а фотографии, посмотрев украдкой, сжигал. Отец не выказывал более недовольства, одобрения, впрочем, тоже. Оформил какую-то липовую справку, но с настоящими печатями, и Андрей учился дома. Вариант перейти в другую школу сторонами не обсуждался. Рагозин-старший прекрасно видел, что сумасшествие сына не проходит, хотя для окружающих Андрей навесил на лицо маску скучающего высокомерного отморозка. – Мне жаль мальчика, – сказал Сергей Геннадьевич однажды, заходя в комнату сына, – но мне проще стать безутешным отцом, чем принять сына-гея. Андрей пожал плечами и отвернулся. Проще, так проще. *** – Ну, ты же понимаешь, что он даже слушать не станет? Это был последний разговор с Никольским перед исчезновением Андрея. – Один шанс на миллион, что он согласится. – Я должен попробовать, – Андрей не тешил себя ложными надеждами, но лучше рискнуть и проиграть, чем жалеть об упущенной возможности. – Он не выдержит... – Выдержит. Ты ему поможешь. – А если... Если он встретит кого-нибудь и влюбится? Он же не будет знать, что ты жив. – Значит, будет счастлив. Он заслужил. – А смысл тогда в твоей затее? – Один шанс на миллион, – повторил Андрей слова Никольского. *** Сама инсценировка прошла более чем успешно. Подозрений не возникло ни у кого. Документы подготовлены заранее. Деньги, доставшиеся в наследство от бабушки с дедушкой, несколько финансовых махинаций (сын бизнесмена, как-никак, уж что-что, а искусство делать деньги из воздуха он освоил), переброшены на левые счета так, что никакой связи с предыдущим владельцем проследить невозможно. Труп человека, подходящего по возрасту и телосложению, облитый бензином. Тщательно подстроенная авария. Даже не скажешь, что постановщик не имеет опыта. Следствие было формальностью, поскольку уважаемый бизнесмен дал понять, что не хочет пересудов вокруг своей фамилии. Он понимал, что задумал сын и зачем это сделал, но не стал мешать. Просто отпустил. *Очередной конец света был запланирован на 11 августа 1999. Не произошел почему-то))