Пуленепробиваемый купидон

From the time we intercepted Feels a lot like suicide Slow and sad, come in silence (See you at the bitter end) I walked a bitter mile Placebo. The bitter end

Июль 2012 года – Ты скучал? Фирменный жест Андрея – подойти сзади, обнять и слегка укусить за шею. – Раньше вернулся? Что-то случилось? Почему не позвонил? – Интересная реакция. Я испортил твои планы на вечер? – Кому-то из нас необходимо в поток вопросов вклинить хотя бы один ответ. Давай это будешь ты. – Там все заглохло на неделю, смысла торчать и ждать не имело, если я знаю, что выходные можно провести вместе. Теперь твоя очередь. – Скучал. Но сказать ты мог. – Ты не успел спрятать любовника? – Не успел. Только убить, расчленить и отволочь в лес. Сейчас собирался перекусить и снова за работу. А тут ты. Придется так бросить, – Макс рассмеялся и обнял Андрея. – Скучал. У тебя есть предложения на вечер? – Разумеется. И поскольку, – Андрей теребил узел галстука, не прекращая поцелуев, – меня не было дома полторы недели, то... Галстук нафиг, рубаху туда же. – …то мы идем перекусить в ресторан. Переодевайся. Максим, настроившийся на совершенно иное продолжение, подавил вздох, на секунду задумался и ответил: – Ты прав, как же без ресторанов. И тут же, без перехода, толкнул Андрея, не ожидавшего подвоха, на кровать и уселся у него на бедрах. – Ресторан, говоришь, – задумчиво протянул он, слегка поерзав, наклоняясь и, в свою очередь, расстегивая рубашку Андрея, пробегая пальцами по обнаженной коже, слегка царапая соски. Реакция последовала незамедлительно – десять дней долгий срок, даже если живешь с человеком целых девять лет. Или всего девять лет. – Ресторан, – снова повторил он, расстегивая ремень и ощущая под рукой твердую плоть, – дело святое. Пошли. И очень быстро смылся из комнаты. Они друг друга стоили. *** То, что Андрей за ужином строил изощренные планы страшной мести, было видно невооруженным взглядом. Поэтому и столик Максим выбрал в центре, и прикидывал, куда бы еще закатиться, чтобы народу побольше. Машина, по негласному уговору, считалась нейтральной территорией, Максим очень напряженно относился к водительской небрежности. Андрей даже ездил медленнее, если Макс сидел рядом. Поэтому опасность представляли только пешие участки. И малолюдные. Мирную трапезу двух злодейских умов прервал телефонный звонок. Андрей сделал вид, что не слушает, но при этом с интересом наблюдал, как Макс закатывает глаза, поражаясь недогадливости собеседника. Кроме того, ему приходилось повышать голос, так как сидящая рядом соседка, пренебрегая всеми приличиями, ржала аки лошадь. – У вас обновление? – Да, взяли одного недотепу. Завтра Вадька будет над ним издеваться. – Опять в лес потащит? – Этого проще сразу на кладбище. Гуманнее будет. В лесу он не выживет. – Это ты по себе людей равняешь? – усмехнулся Андрей. – Ну что ты, куда им до несравненного меня, – и тут же сменил тему: – Мы уже отдали долг чести этому заведению, поэтому можем идти. Андрей недоверчиво поднял бровь. Чтобы Макс просто так смирился с неизбежным? – Домой? – Нет, конечно. В оперу. Кармен, бык, тореадор. – Не переживай, я тебе дома такую корриду устрою, что дня три будешь о копьях вспоминать. – И много их у тебя? – расхохотался Макс. – А вот это ты скоро узнаешь. Максим понял – пощады не будет. *** Макс начал хандрить. Тревожные симптомы стали проявляться во вторник. Выходные были великолепны, никаких ссор, размолвок, разладов. На работе, судя по временному периоду, особой запарки тоже быть не должно. Тем не менее, Максим был молчалив, и, пока Андрей решал свои дела по телефону и через скайп, Ткачев ушел спать. – Макс, – позвал Андрей, обнимая и целуя в затылок, – Макс... Но Максим только дернул плечом. – Скажи еще, что у тебя голова болит, – усмехнулся Андрей. – А что, моя голова не имеет права на мигрень? – огрызнулся Максим, не оборачиваясь. – Что-то случилось? – Расслабься, все хорошо. Устал. Андрей промолчал и закрыл глаза. *** – И все-таки что случилось? Андрей остановился в дверях кухни и смотрел на Максима, который передвигал пачку по столу. – Ничего. – Я знаю тебя давно, – усмехнулся Андрей, садясь напротив и забирая пачку, – ты куришь в двух случаях: когда тебе очень хорошо или когда очень плохо. В первом случае – сигары, во втором – сигареты. И не вздумай меня уверять, что «Парламент» – это новый сорт сигар. Рассказывай. – Да так, – скривился Максим, – новенький. – А, ну все понятно, опять Никольский облюбовал себе жертву. – Андрей уже давно смирился с тем, что когда Вадим находит новую пассию, Максим начинает изощряться в остроумии и поливать окружающую действительность ядовитой слюной. – И где же поток язвительных замечаний о внешности и интеллекте? Кто на этот раз: баран, удод, бабуин, енотовидная собака? – Бледная поганка. – Разнообразие, однако. Почему из мира животных в царство грибов? – Как выглядит, так и называю, – буркнул Макс. – Почему тебя это задевает? – Пойдем спать, времени много, – вместо ответа предложил Максим, встал и потянул Андрея за руку. – Я люблю тебя, – сказал Андрей, прижимая Макса к себе. Тот лишь вздохнул и оставил признание без ответа.