About Last Night

      Реджина аккуратно выливала тесто на блинницу, слушая оживлённый разговор Генри с Эммой: парень увлечённо рассказывал блондинке о новом уровне суперкрутой игры на Xboх. Повернув голову, она видела, с каким восторгом они уминали панкейки, и как Эмма восторженно отзывалась о них. Сколько она их уже съела? Три, четыре порции? Брюнетка не была уверена.       Эмма внимательно посмотрела на Реджину. Она лучезарно улыбнулась ей, и брюнетка удивилась, поскольку уже видела это выражение лица у сына на протяжении многих лет. Затем с ней произошло то, к чему она вовсе не была готова: Реджина вспомнила, что видела это же выражение лица и у молодой Белоснежки. Она повернулась обратно к плите и нахмурилась. Откуда же это всё пришло?       Она переложила панкейки на тарелку и поставила её между Генри и Эммой, которые в этот момент начали сражаться на вилках за верхний панкейк. Реджина закатила глаза, пытаясь спрятать улыбку, а затем присела на стул. Этим утром она была слишком измотана, чтобы возмущаться. Да, к тому же, она прекрасно понимала, что чем больше она будет их ругать, тем больше это раззадорит их.        – Мам, а ты завтракать не будешь?        – Пожалуй, пока не буду, – она осторожно потягивала свой чёрный кофе. Он кивнул, а затем повернулся в сторону Эммы. Разговор возобновился, и Реджина окунулась в уютную, домашнюю атмосферу.        – Эй, ма, хочешь взглянуть на каком я сейчас уровне?        – Малыш, не сейчас, – Эмма посмотрела на стопку панкейков, думая о том, вправе ли она попросить ещё одну порцию, – думаю, мне стоит немного посидеть, и всё прокрутить у себя в голове.       Когда в кармане Генри завибрировал телефон, он достал его и внимательно прочитал сообщение. Реджина сразу заметила изменение выражения лица Генри. Парень посмотрел на обеих своих мам, а затем робко спросил:        – Так... хм... ммм... мы сегодня будем обсуждать «Операцию Мангуст»? – и, не дождавшись ответа, продолжил, – потому что если «нет», я бы хотел потусоваться с... другом?       Эмма с Реджиной заметили румянец на щеках сына. Реджина могла почувствовать как волоски на шее становятся дыбом, так как её материнский инстинкт взбунтовался и тут же начал подозревать что-то.        – На самом деле, думаю, мне стоит немного отдохнуть, – сказала Реджина.        – Эм... да, конечно, иди гуляй, – неуверенно ответила Эмма. В этот момент Реджина обдумывала странно–сложившуюся, семейную ситуацию за столом, когда Генри у них обеих спросил разрешения. Она задумалась над тем, заметила ли это Эмма.        – Крутяк, спасибо! – улыбнулся Генри, а затем, поднявшись из-за стола, быстро умчался к себе в комнату.        – Наш сын только что променял нас на девушку? – неуверенно спросила Эмма.        – Полагаю, что да, – ответила Реджина, – когда он успел так повзрослеть? Буквально вчера он сидел в своей комнате и играл с фигуркой Росомахи, а сегодня переписывается с девушками! – резко сказала Реджина, – не хватало мне ещё одной назойливой женщины в его жизни!        – Ха, – расхохоталась Эмма, – судя по всему, любимой свекровью в этой семейке буду я.       Реджина на это лишь фыркнула.        – У тебя был с ним тот самый разговор? – серьёзно спросила Эмма.        – Что, прости? – яростно закричала Реджина.        – Ну, знаешь... о пестиках и тычинках... – махнула рукой Эмма.        – Мисс Свон, конечно же, он знает, откуда берутся дети, – Реджина в шоке уставилась на Эмму.        – И вы говорили с ним о безопасном сексе?        – Он... – пришла в ужас Реджина. Они обсуждали с Генри половое размножение, безопасный секс и то, откуда берутся дети, однако всё это было лишь с медицинской точки зрения, и Реджина, действительно, никогда не думала о том, что это коснётся её сына лично. Она почувствовала, что головная боль была на подходе.        – Он становится выше. Он возмужал. Его голос ломается. Ты вообще видела, как он смотрит на Руби?       Реджина простонала.        – Полагаю, стоит ещё раз обсудить всё с ним, – брюнетке пришлось нелегко в последнее время: она лишилась родственной души, проснулась голой рядом со своим врагом, ну, или бывшим врагом, а теперь ей ещё нужно обсудить половое созревание со своим сыном.        – Это отличная мысль, Реджина. Я много повидала беременных подростков, да, и сейчас такое время, когда дети всё раньше и раньше начинают заниматься сексом, – когда Эмма увидела, как побледнела Реджина, она попыталась отшутиться, – да и к тому же, ты ведь не хочешь, чтобы он в скором времени появился на пороге со словами «сюрприз, вы скоро станете бабулями», – лукаво улыбнулась Эмма, а затем добавила, - хотя технически, ты будешь неродной прабабулей…        – Пожалуйста, мисс Свон. Просто пейте свой кофе, – умоляла Реджина, потирая виски, – последнее, о чём я сейчас хочу думать,так это о своём сыне, ведущем половую жизнь.        – Эм... говоря о половой жизни, – деликатно начала Эмма, – мы поговорим о том, что произошло прошлой ночью? – Реджина посмотрела на неё, нервно сглотнув, - я знаю, – хихикнула Эмма, поставив чашку с кофе на стол, – привет, очевидной правде, которую мы игнорируем!        – Мы не знаем, что произошло! – сощурив глаза, Реджина пожала плечами, – разве не так?       Брюнетка заметила, как Эмма откинулась на спинку стула:        – У нас был секс, Реджина!

***

      «У нас был секс, Реджина!»       В этот же вечер Реджина находилась у себя в комнате, уставившись на своё отражение в зеркале, при этом стараясь избегать смотреть на смятую постель на кровати позади неё. Прошло пару часов с тех пор, как ушла Эмма. После того, как блондинка выпалила ей целую речь, Реджина притворилась больной и попросила её... нет, умоляла её... уйти. Это было трусостью, она знала, но что она ещё могла поделать, когда все силы покинули её.       Она в зеркале увидела влагу, что скапливалась в глазах, грудь тяжело вздымалась из-за вины и того, что именно там и были все её проблемы. Брюнетка не понимала, чувствует ли она себя виновной. Судя по логике, после того, как ушел Робин, Реджина не бросалась ни к кому в объятия, а, следовательно, не изменила ему. Но неужели она испытывала чувство вины, воспользовавшись Эммой? Они ведь только начали становиться подругами. Неужто их новообретённая дружба полетит к чертям, а всё из-за того, что они пересекли черту и стали любовницами? Реджина залилась краской. Неужели они теперь любовницы? Ярлык «любовницы» звучит так... привлекательно, хотя, честно говоря, она не уверена, что это повторится. А что именно я имею в виду, под «не уверена, что это повторится»? Неужели я хочу повторения прошлой ночи? Тогда почему же я так уверена, что это НИКОГДА не повторится?       У неё остались некоторые моменты и эпизоды в памяти: она просыпается очень рано утром, её кто-то обнимает, и было такое, что её кто-то придавливал сверху к кровати, вцепившись в неё так, словно от этого зависела безопасность брюнетки. Её разум сразу же подсказал ей, что это было не тело мужчины, и ей вообще было плевать на это, потому как она наслаждалась этим. Конечно, она не поняла, что эта была Эмма Свон, так как на тот момент она вряд ли могла нормально соображать, но она помнила, как запах Эммы вторгся в неё, заставив её обратно уснуть. В её объятиях она чувствовала себя расслабленной, умиротворённой, свободной ото всех обязательств и проблем, и впервые за долгое время она почувствовала себя... в безопасности. Безмятежной... в руках... кого-то ещё.       У неё в животе что-то перевернулось от этой мысли. Не поэтому ли она чувствовала себя виноватой? Потому что она не чувствовала этой самой безопасности с Робином? В конце-то концов, ведь именно он – её родственная душа. Почему с ним она так не чувствовала себя?        – Возможно, потому что этот неотёсанный лесник соблазнил тебя же в твоём хранилище, где покоятся твои родители, – услышала Реджина. Она подняла голову, увидев в зеркале отражение Злой Королевы в чёрном одеянии, которая саркастически ухмылялась, смотря на неё, – что это за невоспитанный идиот, который соблазняет тебя посреди звука бьющихся сердец в шкатулках? Это же совершенно неромантично и неудобно. По крайней мере, блондинка взяла тебя же в собственной кровати.       Реджина моргнула, увидев себя – бывшего мэра. Она закатила глаза, а затем прикрыла лицо руками, упёршись локтями об ночной столик.       Возьми меня. Реджина тайно желала вспомнить обо всех деталях прошлой ночи. По правде говоря, на протяжении уже многих лет брюнетку интересовал Спаситель и её... так сказать, навыки. Возможно, они все и находились под проклятием, но она не была мертва. С момента первой встречи, Реджина подметила, что Эмма Свон была привлекательной женщиной, и даже несмотря на то, что они были врагами, она была заинтересована и очарована блондинкой. Реджина пыталась найти этому оправдание: мол, Эмма была милой лишь из-за того, что у Королевы, наконец, появился достойный соперник. Она провела двадцать восемь лет, занимаясь одним и тем же, а затем появилась родная мама Генри, угрожающая отобрать у неё сына и перевернуть весь её спокойный уклад жизни. Конечно, она ненавидела её, поручитель и охотница за головами сделали из неё достойного противника, даже лучше, чем её родители. Время от времени Реджина восхищалась этим. Оглядываясь назад, Эмма Свон постоянно была в мыслях у Реджины. Это был первый человек, о котором думала Реджина, когда просыпалась, и последний, когда засыпала.       Она снова посмотрела на себя в зеркало. Даже несмотря на то, что предатель-Сидни исчез, она могла воспользоваться магией, чтобы выяснить, что всё-таки произошло накануне вечером. Но она не была готова к правде.       А вот точно, от чего она бы не отказалась, так это увидеть реакцию Белоснежки, когда та всё узнает. Встряхнув головой и хихикнув, Реджина пришла к выводу, что у Мэри-Маргарет как минимум случится припадок.