***
— Она… она… — Дэвид шокировано переглядывался между женой и дочерью, — они… — а затем он посмотрел прямо на Эмму, -… с Реджиной? — он облокотился на стол, — честно говоря, я думаю, что с ВЭЙЛОМ и то легче было примириться. — Да, ради Бога! — её мама вскинула руки в воздух, — мы были ПРОКЛЯТЫ! Забудь ты уже об этом! Он махнул рукой на Снежку, а затем снова обратился к Эмме: — Я даже не знал, что… тебе нравятся девушки, — это прозвучало не осуждающе, лишь любопытство сквозило в его голосе. Эмма улыбнулась родителям: — Ага, ну, в общем, есть кое-что, чего вы не знаете обо мне. Родители посмотрели друг на друга, кивнув в унисон. — Мы любим тебя. Не взирая ни на что, — заявила Белоснежка, и Эмма улыбнулась ей. — А что ты будешь делать с Крюком? — задал вопрос Дэвид на шестьдесят четыре миллиона долларов, — в смысле, он до сих пор думает, что вы вместе. — Знаю, и это частично моя вина. Я немного обманула его. — Немного? Он бегает за тобой как влюблённый щенок, — пожал плечами Дэвид, — мне он даже начал нравиться. — Ты шутишь? — недовольно спросила Мэри-Маргарет. — Что? Вроде бы из нас двоих, это ты пищала от восторга, когда у них с Эммой было свидание, припоминаешь? — Я впервые наблюдала за тем, как моя дочь собирается на свидание. И я только что родила ребёнка. Я была эмоциональной. Засуди меня, — а затем она повернулась к Эмме, — если он был бы твоим выбором, я бы смирилась с этим, но ещё я бы соврала, если сказала бы, что я не рада, что ты бросаешь его, — а затем она повернулась обратно к Дэвиду, — он всегда искоса смотрит. Это пугает. — Эй, ребята, — перебила их Эмма, — сейчас речь идёт не о Крюке. Речь о Реджине. И обо мне. Дэвид посмотрел на свою жену и сказал: — Она убила твоего отца и почти всю жизнь пыталась убить тебя. Её мать убила твою маму. Мэри-Маргарет прикусила внутреннюю часть щеки, и Эмме в этот момент так хотелось защитить Реджину, но она знала, что всё, что было сказано, правда. Реджина всё это сделала, и даже больше… Можно было подумать, что всё, что было произнесено сейчас, каким-то образом заставит Эмму взглянуть на Реджину под другим углом; заставит её ненавидеть брюнетку, но, казалось, что это лишь усилило чувства Эммы. Эмма всегда знала, кем была Реджина, и на что та была способна. Но с момента их первой встречи, она так же знала, что эта «Злая Королева» понимает её как никто другой. Эмма не привыкла находиться рядом с людьми, которые постоянно осуждают кого-то за что-то, ведь она и сама не без греха — ужасные деяния и бесчестные вещи. Она была воровкой, любила влезть в драку, физически и эмоционально причиняла людям боль, отсидела в тюрьме. Никто не был только хорошим или плохим. И это как раз было тем, чего не могли понять её родители. Однако она подозревала, что у её мамы как раз-таки меняется мнение на этот счёт, поскольку заметила в ней маленькое изменение, после смерти Коры. У неё стал взгляд таким, который она хорошо знала — взгляд израненной души. Это то, с чем человек учится жить. Почувствовав повисшую напряженность, Дэвид поднял руку: — Эй, раз уж всё это происходит, кто-то должен был затронуть эту тему. Мэри-Маргарет заговорила первой: — Да. Да, она сделала всё это, но я также пыталась убить её. И моя мама разрушила счастье Коры, вынудив её отказаться от ребёнка, тем самым разрушив жизнь Зелены. Мой отец женился на молодой убитой горем девочке, которую он не любил. Пусть он сделал это ради меня, но я знаю, что он отнял у неё шанс на любовь и счастье. Да, это вовсе не оправдывает его убийство. Я любила папу. Но, когда я думаю о молодой Реджине, которая была с нелюбимым мужчиной, занималась сексом с человеком, который не хотел и не любил её, моё сердце разбивается на миллион кусочков, — а затем, собравшись с силами, Мэри-Маргарет выдала, — и не забывайте, я убила её мать. Дэвид и Эмма посмотрели друг на друга и готовы были прервать её, когда Мэри-Маргарет выставила вперёд руку: — Нет, я знаю. Это должно было произойти. И, несмотря на то, что у Реджины и Коры не были самые тёплые отношения, она всё равно была её мамой, — Мэри-Маргарет грустно улыбнулась, — у нас с Реджиной… сложная история… и мне всегда было любопытно, когда же это прекратится? — она опустила голову, а затем с надеждой посмотрела на Эмму, — возможно, именно ТАК всё и закончится! — она взяла Эмму за руку и так широко улыбнулась, будто только что нашла решение для всех насущных проблем, — ТЫ — Спаситель. — Стоп… что? — Эмма в шоке уставилась на свою мать. Но как только Мэри-Маргарет начала свою речь, её уже было не остановить. Она снова начала разглагольствовать о надежде и вечной любви: — Разве вы не видите?! Дэвид! Я была тем самым катализатором. Все несчастья Реджины начались из-за меня. И, кажется, будто они же на мне и закончились в тот момент, когда я родила Эмму, которая может вернуть Реджине её счастье и способность к любви! — Окей-окей. Слишком много грёбаного давления со стороны, — после долгой паузы сказала Эмма. — Отлично, Снежка, ты напугала её, — сказал Дэвид, а затем обратился к дочери, — не обращай внимания на свою мать. Она ведь сказочная принцесса. Они — любители драматизировать. — Сказал шериф, который предпочёл носить с собой меч, чем бегать с пистолетом, — дразнила его Мэри-Маргарет. Тишина. А затем Дэвид подошел к жене, нежно взяв её за руки: — Ты в порядке? Ну, что они вместе? Это не… кровосмешение? Эмма съёжилась и посмотрела на Мэри-Маргарет, которая готова была взорваться и настучать Дэвиду по котелку. — Мы с Реджиной не кровные родственники, Дэвид. И, как я уже говорила Эмме, я не считаю Реджину своей мачехой уже долгое время. Так что «нет», это не «кровосмешение», — её мама намерено понизила голос, передразнив Дэвида. Эмма только что обнаружила нечто новое в брюнетке, которая сперва была её подругой, а сейчас — её матерью, но всё же всегда была её семьёй. — И, да, я вовсе не против этого, — она положила руку ему на предплечье, — я поддерживаю нашу дочь. МЫ поддерживаем нашу дочь, — она улыбнулась Эмме, — к тому же, Реджина изменилась. Она… другая. Я вижу это. — К чему ты клонишь? — поинтересовалась Эмма, заметив, как Мэри-Маргарет закусывает нижнюю губу. — Я единственная, кто знал Реджину до того, как она стала Злой Королевой. Я видела, какой она была. На протяжении долгого времени я думала, что та девушка мертва, но сейчас вижу Реджину, которую мне посчастливилось узнать до всего этого бардака.***
Взглянув ещё раз на дом, Эмма посмотрела на экран своего телефона. 23:30. Дэвид отпустил её, уверив, что присмотрит за участком. Если ему нужна будет помощь, он наберёт её, но, казалось, что Сторибруку ничего не грозит. Чему Эмма, живя тут, научилась, так это: если у тебя есть отсрочка перед неизбежным, то наслаждайся спокойствием. Так что она маялась, отсиживаясь в машине рядом с домом Реджины. Экран её телефона загорелся, оповещая владельца о новом сообщении. Она полагала, что оно от Дэвида, пока не прочла содержимое. Реджина: Вы так и собираетесь просидеть всю ночь на улице, шериф Свон, или всё же зайдёте? Должна сказать, что вы не по назначению используете деньги налогоплательщиков. Я только что сварила кофе, а утром испекла персиковый пирог. Эмма улыбнулась, вынув ключи из зажигания. Она обрадовалась, подумав о том, что сейчас увидит Реджину и поговорит с ней. Она принялась быстро печатать ответ, а затем нажала «отправить». Эмма: Скоро буду.***
— Я, правда, рада, что Вы зашли, мисс Свон, — Реджина поставила тарелку с пирогом и чашку кофе перед гостем, — даже можно сказать, успокоилась, — Реджина прислонилась к краю столешницы, не зная с чего начать, — нам кое-что нужно сделать с вами. Блондинка откусила кусок пирога, прикрыв глаза от удовольствия. — Реджина, это… БОГ ты мой, — сказала Эмма, откусив ещё кусочек. Уголки рта Реджины потянулись вверх при виде такого милого шерифа. Она тряхнула головой, пытаясь сосредоточиться на серьёзном разговоре: — Я рада, что тебе нравится. — Нравится? Да я влюблена! — Эмма испугано посмотрела на Реджину, — эм… в твою готовку. Миленько. — Тебе добавить к пирогу шарик мороженого? — Ты ещё спрашиваешь? Конечно! — воскликнула Эмма. Фыркнув, Реджина подошла к морозильнику, достав оттуда ведёрко ванильного мороженого. Поставив его на стол, она взяла ложку, а затем начала черпать мороженое. От неё не укрылись флюиды и вибрации, которые, казалось, прошли между ней и блондинкой. Неужели так было всегда, когда они оставались наедине? Она стояла рядом с Эммой, чувствуя запах её шампуня. Эмма подняла свою тарелку, и Реджина изо всех сил старалась не замечать, как пристально на неё смотрела Эмма. Как только шарик с мороженым прикоснулся к тёплому пирогу, он начал таять так же, как и самообладание Реджины. У неё заканчивались причины того, почему она не могла схватить шерифа за воротник куртки и страстно поцеловать. Сфокусируйся. Сфокусируйся. Сфокусируйся. Она отстранилась, и, взяв ведёрко, поставила его обратно в морозилку. Она подошла к одному из ящичков и вытянула то, что должно было стать темой их обсуждения. Эмма настолько была поглощена божественным пирогом и мороженкой, что ни на что не обращала внимания, пока Реджина не опустила с громким хлопком предмет их обсуждения на стол. Она наблюдала за тем, как глаза Эммы полезли на лоб, когда блондинка заметила порнографический журнал, на обложке которого красовались лесбийская и гетеросексуальная пары. Взяв в руки журнал, Эмма случайно открыла его на странице с двумя лесбиянками, которые стояли в компрометирующих позах. И тут Реджина подумала, что зелёные глаза Эммы просто не смогут ещё шире распахнуться. Заглянув через плечо, Реджина покраснела, думая о том, помнит ли шериф о некоторых из тех поз, что у них были той ночью… особенно о той, где доставляли удовольствие друг другу одновременно. Она положила руку на живот, будто пыталась заглушить воспоминания. Если ей не изменяла память, то ни одна из них не продержалась долго в той позиции. — Ну, — откашлявшись, начала Реджина, — Ты ничего не хочешь сказать? — Эм… спасибо? — Эмма подозрительно переводила взгляд то на журнал, то на Реджину, а потом снова на журнал. Реджина рассмеялась. Конечно, блондинка была растеряна и ничего не понимала. — Нет, шериф Свон, я не собираюсь отдавать вам эти журналы. Они принадлежат Генри. — Чёрт возьми! — пробормотала она, схватив журнал, — где…? — Он лежал под кроватью. Точнее, уголок выглядывал из-под кровати. Я собирала его грязные вещи и по большой случайности обнаружила ЭТО. — Что ты сделала, когда нашла его? — улыбаясь, поинтересовалась Эмма. — Ты имеешь в виду, после того, как я еле себя сдержала, чтобы не запустить фаерболом в эту мерзость? Я положила его обратно. — Ты положила его обратно? — Ну, я просто не знала, что делать. Это не похоже на то, как если бы я нашла в его комнате конфеты или же выяснила, что он тайком выскальзывал из комнаты и врал мне, — она грозно посмотрела на Эмму, намекая ей на их первую встречу, — это… это деликатное дело. К тому же, когда я подошла к окну, чтобы подышать свежим воздухом, то заметила твою машину. Я спустилась с журналом на кухню, решив обсудить это с тобой. Но кто же знал, что тебе потребуется два часа, чтобы дойти до моей двери? Эмма залилась румянцем. Она положила журнал обратно на стол: — Успокойся. Мы поговорим с ним. — И что мы скажем? — Реджина, это естественно. Он подросток. Они ведь делают кое-что, понимаешь? Рано или поздно это бы всплыло. Порадуйся хоть тому, что ты нашла журнал, когда его не было дома, а не тогда, когда ты случайно заявилась бы к Генри, когда «он делает некоторые делишки с этим журналом», — Реджина покраснела, осознав, на что намекает Эмма. Блондинке пришлось приложить все усилия, чтобы не рассмеяться, — учти, он уже в таком возрасте, что тебе стоит сначала постучаться, прежде чем входить. — Мисс Свон, мне сейчас поплохеет. Эмма подорвалась со своего места и обхватила Реджину за бёдра, заставив присесть. — Это нормально, всё в порядке… дыши, — Эмма начала массировать Реджине плечи, — мы разберёмся с этим. Когда наш сын придёт домой, мы поговорим с ним, хорошо? Реджина почувствовала, как часть тяжёлой ноши спадает с её плеч, а потом ещё почувствовала признательность, что ей не придётся быть для Генри одним единственным родителем. Всё, чего хотела Реджина, как только увидела Эмму Свон, так это избавиться от неё, но сейчас она была рада, что блондинка не сдалась и не уехала прочь из этого города. Будто прочитав её мысли, Эмма наклонилась, прошептав ей на ухо: — Я здесь. Ты не одна. Мы вместе с этим справимся.***
Позже тем же днём Эмма болтала с отцом по телефону, который заверил её, что город в целостности и сохранности. Воспользовавшись возможностью, Эмма решила поговорить с ним о Генри, что лишь вызвало хихиканье на той стороне трубки. — Как я рад, что мне не пришлось говорить о половом созревании с тобой, — смеялся Дэвид, — это было бы по части Снежки, и, да, наверняка, я бы струсил. — Ты такой храбрый папа, я в шоке. Да и полагаю, что твой удел это женихи. — Точно-точно. Я думаю, что собрал бы всех твоих парней в отдельном зале, где бы со всей серьёзностью говорил «а теперь поговорим о ваших намерениях и нравах…» — Ох, попахивает Зачарованным Лесом. Прям стиль а-ля «Зачарованный Лес». — Именно. Эмма покачала головой, как никогда радуясь тому, что выросла не в Зачарованном Лесу. Конечно, тогда бы она росла вместе с родителями, но знать о том, что у неё не было телевизора и ванной — просто ужасно. Было около полудня. Генри с минуты на минуту должен был вернуться домой из школы. Вчера он звонил Эмме и по громкой связи общался с ней и Реджиной. Он интересовался, позволили бы ему мамы ходить домой из школы на пару с друзьями, так как все они жили в одном районе. Джефферсон, который был больше известен как Безумный Шляпник, и его дочь Грейс жили поблизости и ещё парочка его одноклассников. Он полагал, что уже взрослый для того, чтобы его мамы не забирали его ежедневно из школы, правда, не считая тех дней, когда шёл дождь. Обсудив это как семья, к радости Генри, его мамы согласились на это. После того, как он ушёл, Эмма с Реджиной продолжили болтать, и блондинка заметила неуверенность Реджины. Она знала, что для брюнетки это было трудным шагом. Хотя Эмма и была благодарна судьбе, за то, что последние несколько лет провела с сыном и ещё год с ним в Нью-Йорке, где она была в роли матери-одиночки, но Реджина всё же была той, которая воспитывала его с младенчества. Все те воспоминания о детстве Генри во время потерянного года, которые были у Эммы, — это воспоминания Реджины, и блондинка прекрасно знала об этом. Она как никогда понимала, через что сейчас проходила Реджина. Её маленький мальчик рос. Реджина вошла в кабинет и присела рядом с Эммой на диване. Место преступления. В этот момент они подумали об одном и том же и посмотрели друг на друга, не проронив ни слова. Она такая… очаровательная. Эмма всегда считала Реджину привлекательной, в хорошей физической форме и стильной. Честно говоря, только мёртвый не мог не заметить привлекательности Реджины Миллс, но сейчас она была ещё более привлекательна, чем раньше. И если бы Эмма не знала её так хорошо, то подумала бы, что та пользуется магией или чем-то в этом роде. Реджина взглянула на губы Эммы и рассеяно облизала свои кончиком языка, Эмма изо всех сил старалась подавить стон. — Я говорила с папой, — сказала Эмма, борясь с желанием поцеловать Реджину, — и он сказал, что будет рад помочь всем, чем сможет. Ну, знаешь, с Генри… если у него будут вопросы по поводу этих вещей. Брюнетка понимающе кивнула. — Очень мило с его стороны. Уверена, Генри оценит это, — немного нервничая, Реджина закусывала губу, Эмме так и хотелось обхватить её своими губами. Проглотив стон, блондинка закрыла глаза, почувствовав, как всё тело покрывается мурашками от возбуждения. Открыв их, она заметила, как Реджина внимательно наблюдала за ней, — твои родители знают? — Агась. Я не думала, что ты будешь против, да и Генри их внук, и Дэвид мог бы нам оказать огромную помощь. — Нет, — залившись румянцем, разъясняла Реджина, -… о том, что произошло между нами. — Оу. Оу-у-у… Эм-м-м… Да. — Ты сказала им? — Ну… - Эмма не была уверена, раздражена ли Реджина, — ты ведь ЗНАЕШЬ мою маму. Она бы сказала, что заметила, как меня что-то беспокоит, а потом притянула меня в свои милые обнимашки. Так что это было всего лишь вопросом времени, когда она начала бы разнюхивать информацию. — Да, я понимаю, — поджав губы, кивнула Реджина, — так, тебя это беспокоит? Эмма заметила, как свет от камина заставлял глаза Регины искриться, и ей потребовалось время, чтобы понять суть вопроса. — Хм-м-м? Что?! Нет! Не совсем, Реджина, — Реджина склонила голову, с любопытством взглянув на Эмму. Она осознала, что брюнетка неправильно её поняла, и ей захотелось сразу всё пояснить. Эти игры в «кошки-мышки» порядком поднадоели, — Реджина, я пыталась сказать, что постоянно думаю о тебе. Ты прочно засела у меня в голове, — сейчас или никогда, — по какой-то причине, всё это произошло, и я больше ни о чём не могу думать, только о тебе… и о себе. Я знаю, что время сейчас не самое удачное, но я хочу попробовать. За последнее время мой мозг просто взрывается от количества оправданий, почему мне нужно увидеть тебя, и когда я вижу тебя, всё, чего я хочу, схватить тебя, удерживать рядом с собой, целовать до потери пульса, а позже оказаться голыми и готовыми. Меня волнует, что у меня НЕТ этой возможности сделать так. — Мисс Свон… — начала Реджина, лицо покраснело, а грудь тяжело вздымалась от услышанного. — И ещё кое-что. Ты можешь прекратить всю эту фигню с «мисс Свон»? Потому что этим ты меня лишь раззадориваешь, чтобы прижать тебя к стенке и делать с тобой всё, что мне заблагорассудится, лишь для того, чтобы ты выкрикивала моё имя… сно-о-ова и сно-о-ова, — эротично растягивала слова Эмма, находясь лишь в нескольких сантиметрах от губ Реджины. Брюнетка сильнее покраснела, а карие глаза метались по лицу блондинки. Внезапно они услышали хлопок входной двери. Женщины вышли из кабинета, в надежде увидеть Генри, который был, очевидно, в плохом настроении, и который быстро помчался к лестнице, не желая разговаривать ни с одной из них. — Генри? — выкрикнула Реджина, когда раздался дверной звонок. Она вопросительно посмотрела на Эмму, а затем направилась открывать дверь. Эмма услышала, как дверь в комнату Генри с треском закрылась. Блондинка недоумевала, что могло так повлиять на настроение Генри, но как только Реджина открыла дверь, то увидела на крыльце одетого во всё чёрное Киллиана Джонса.