Альфа

Меня бесило, что этот ублюдок смеет обнимать ее. Меня бесило, что она так ласково прильнула к его плечу. Бесило до боли в челюстях, яростно мною сжатых, что никто из учителей не видел его, хотя вход на территорию школы, а тем более присутствие чужого человека на школьных танцах, строго запрещены. Вместо того, чтобы выпроводить засранца, преподаватели делали вид, что его не существует. А еще приводило в жгучую ярость то, что это выродок посмел меня обратить. Эллисон лучезарно улыбается ему с танцпола, позволяет достаточно похабно обнимать себя за бедра, счастливо щебечет со знакомыми, пока он ходит ей за выпивкой, но стоит мне появиться в поле ее зрения, как улыбка исчезает, а карие глаза наполняются презрением. Чем я хуже того бабника? Своим гадким характером и не самой лучшей репутацией он меня давно обскакал, побывав почти в каждой постели женщин Мистик-Фоллз, подрался со всеми качками и авторитетами, включая своего родного брата. Я не уже его в плечах, пусть и пониже ростом, не менее спортивно сложен. Разве что глаза у нас разного цвета, и у меня нет этих идиотских кудряшек. Да в конце концов, он такой же Локвуд, как и я! И такой же оборотень. Но Эллисон, прирожденная охотница, не видела этого. Или просто не желала видеть. В тот вечер я понял две вещи: во-первых, не видать мне Эллисон, как своих ушей, а во-вторых, это был единичный случай моего присутствия на школьных танцульках. Я знал, что не вытерплю, если еще раз увижу, как Мэйсон зажимает ее на темной лестнице, а Элли отвечает его страстным поцелуям. Я просто вышибу ему мозги. Пойти в «Гриль» и нажраться в хлам было куда легче, чем признавать свое окончательное поражение. Может, я и показался бы кому-то трусом, «борись за свое счастье» и все такое, но я устал от ненависти моего «счастья». Эллисон Арджент мне не по зубам. И каково же было мое удивление, когда в разгар вечера в бар завалилась Элли, пьяная в драбадан, и во всеуслышание заявила, что ей нужен «Тайлер, мать его, Локвуд». Поскольку состояние мое оставляло желать лучшего, воспоминания о том вечере оборвались на чем-то вроде «это ты виноват», «ты рассказал ему о стае Бикон», «только ты знал обо мне правду» и «я убью тебя». *** Длинные реснички Эллисон затрепетали, говоря о том, что сейчас ангелочек проснется и отправит меня в ад. Наверное, мне стоило притвориться мертвым. Ну, или спящим. Или вовсе уйти. Просто уходить из собственного дома с жутким похмельем было некуда, да и не особо хотелось. — Мэйсон? — тихо прохрипела сонная Эллисон, плотнее закутываясь в тонкий плед. — Ага, щаззззз, — издевательски протянул я в ответ, уже готовый к смерти. Глаза девушки моментально открылись. Сев на постели, она тут же узнала гостиную нашего особняка, оценила разбитые стаканы и осколки дорогих ваз на полу, пустую бутылку от виски, перевернутые кресла, разбросанную повсюду одежду — стоит отметить, что некоторые элементы ее гардероба были слегка порваны — абсолютно голую себя под тем самым тоненьким пледом и меня собственной персоной чуть более одетым. В трусы. — Тайлер?! — Бинго! — развел я руками, садясь на диван у ее ног. — Что?..Как?.. Где он? — испуганно шептала Эллисон. Было абсолютно понятно, что Элли спрашивала о Мэйсоне. И снова я начинал злиться, чувствуя, как зудят пальцы, готовые выпустить когти. Если разговор и дальше пойдет об этом ублюдке, я снова впаду в ярость и начну крушить все вокруг. Что угодно, лишь бы не навредить ей. И чего она так испугалась? Того, что возможно переспала со мной? У меня никогда не возникало сомнений на счет того, что Мэйсон затащил ее в постель на первом же свидании. Нет, Эллисон вовсе не доступная, но перед Мэйсом мало какая девушка способна устоять. Может, все дело именно в его кудряшках? — Как… Как этот все получилось? — Наконец Эллисон осмелилась поднять на меня глаза, полные ужаса. — Я не помню, — честно признался я. Я мог бы и соврать. Мог выдумать что угодно, сказать, что мы ночь напролет занимались сексом, а она о Мэйсоне и не упоминала. Да, я проснулся рядом с обнаженной девушкой моей мечты, но при этом не факт, что между нами что-то было. Мое тело жутко ломило, только такая же боль бывает и после обращения. Если бы я соврал, Элли больше не была бы с Мэйсоном. Она не предаст такое высокое чувство, как любовь. Она бы не вернулась к нему. — Я был в «Гриле», когда ты пришла пьяная и злая. Что-то кричала и угрожала меня убить. И еще помню, как ты сказала, что вы поссорились, скинула его звонок и полезла ко мне целоваться. Но где это было — уже не помню. Был не трезвее тебя. — Он знает? Он нас видел? — плечики Эллисон задрожали, а из глаз медленно покатились слезы, одна за одной. — Что я наделала, Тайлер? Я ему изменила. С тобой…Я ведь… Я так его люблю… Я не могла… По детски прикрыв рот ладошкой, она продолжала плакать. Я не понимал, куда в тот момент делась сильная, несгибаемая Эллисон Арджент. Не понимал, куда делась ее ненависть ко мне. Она спокойно позволила обнять ее за плечи и привлечь к себе, уткнулась лицом мне в шею и продолжила плакать. Она боялась потерять Мэйсона, боялась больше всего на свете. Эллисон готова на все ради него.И даже когда она узнает, что он волк, что он — беспощадный убийца, каннибал, жрущий вроде бы волков, но все же они оборачиваются людьми, она останется с ним. Ради Мэйсона она предаст семью и кодекс охотника. А Мэйсон лживый ублюдок, ищущий выгоду во всем. Ему не нужна семья, не нужна любовь, не нужна стая, не нужна Эллисон и ее преданность. Он — альфа-одиночка, одержимый властью, ему нужны сердца таких же, нужна их сила. И Эллисон знала одного подобного ему — Питера Хэйла. Расскажи я Элли об этом, она бы возненавидела меня стократ сильнее. Я бы потерял ее окончательно. А затем потерял бы контроль и жизнь. Она — мое спасение, мое самообладание и покой. Если я не смогу видеть ее, то окончательно превращусь в зверя. Я готов был быть для Эллисон другом, той самой «жилеткой», в которую можно выплакаться. Больше всего на свете я боялся ее ненависти. Мэйсон ее бог, ее цель, любовь и смысл жизни, его имя течет по ее венам, но я не позволю ему причинять боль такой хрупкой и нежной Эллисон. Она станет моей, и Мэйсону придется понять это очень скоро.