***
Рождество у жнецов никогда не было особо значимым событием, так как сам его концепт достаточно противоречил понятию божества смерти. Хотя существо, чья душа была отделена от тела, материализована и призвана пожинать души умерших за свершённый грех самоубийства — само по себе являлось свидетельством чего-то божественного. Как-то ведь начался этот кошмарный цикл из отработки грехов. И явно же кто-то стоит у руля. Праздник в любом случае особо не отмечали. Многие жнецы, кто по старой памяти, а кто из-за повода отдохнуть от работы хотя бы на вечер, собирались отделом, дарили друг другу презенты и выпивали, предварительно договорившись, что их работу на себя возьмут не отмечающие коллеги. Те, в свою очередь, перебирались в библиотеку писать отчёты и работать с документами, чтобы им не мешали отдыхающие. Ребекка, помимо вечной компании Нины, провела Рождество вместе с Рональдом, который усердно пытался затащить её в третий департамент и провести празднество со своей командой. Не то чтобы брат с сестрой были ярыми верующими, ведь посмертие их началось с обнуления памяти, но поддержать инициативу и просто найти повод хорошо провести время они были только за. Но после слов "третий департамент" Ребекка не то что упёрлась, но и чуть не устроила брату скандал, обрушая на его голову трактат, что никогда её нога не ступит на его территорию, только если от этого не будет зависеть чья-то жизнь. Ну и, разве что, если по результатам экзамена её туда не отправят распределением. Парень не стал отговаривать сестру, припоминая её драку с начальством. Хотя, Т. Спирса в это время даже не было в офисе — ведь он не считает данный день каким-то особенным и работает. Старший жнец был из тех, кто взял себе дела коллег, даже несмотря на то, что они были его подчинёнными. Поэтому Нокс сделал младшей одолжение и всё-таки остался на пару часов в общежитии, походившим на коммуналку, подарил Ребекке и Нине небольшие подарки, выпил пару бокалов шампанского и наконец отпросился в свой офис. Бекк не оставалось ничего делать, как отпустить брата к друзьям, а самой допить с подругой одну бутылку, начать другую, с алкоголем покрепче, а после ехидно подбить Крамер на спуск в мир живых, чтобы посмотреть, как отмечают люди более значимый для них праздник. Как по волшебству, ещё 23-го числа в Лондоне возобновился снегопад, из-за чего обстановка казалась ещё уютнее и праздничнее. Люди водили хороводы вокруг огромной украшенной ёлки, дарили друг другу подарки, катались на коньках, — кто на застывшем искусственно налитом льду, кто рискнул вылезти на Темзу, — и жгли бенгальские огни, выкрикивая поздравления и выпивая горячие напитки и алкоголь. В тот вечер они попались на своём несанкционированном проходе в мир людей, когда по пьяни попытались забраться в кондитерский магазин. Попались они дежурному полицейскому. Невысокий пухловатый старичок по имени Виктор Алкерс, скорее талисман участка, нежели его полноценный работник, отдал бы сейчас всё своё удвоенное за работу в праздничную ночь жалованье, чтобы провести Рождество в кругу семьи. Проклиная себя из прошлого, согласившегося выйти сегодня ради ставки, он доел свой бесплатный для сотрудника полиции хот-дог из соседней забегаловки, и от скуки решил повторно навернуть круг по продовольственному кварталу. Войдя в почему-то самый неосвещённый проулок, в котором находились магазины и кондитерские со всевозможными угощениями, от которых глаза на лоб лезли, а в животе начинало предательски урчать, полисмен оглядел пару витрин сначала в темноте, затем приставив к стеклу фонарь. На полочках близ окна стояли пироги и торты с ангелочками и прочей рождественской символикой. Тёплый свет фонаря просачивался дальше, и можно было увидеть отделения с конфетами, мармеладом и популярными у всех возрастов шоколадом и леденцами компании Фантом. Далее на пергаментной бумаге у кассовой зоны лежали оставшиеся после смены булочки, слойки и буханки хлеба, которые на следующий день обычно продавались за полцены. Мужчина облизнулся, даже не смотря на умятую десятью минутами назад еду, и заблаговременно подумал, что в конце смены, а то есть в девять до полудня, нужно будет обязательно заглянуть и взять домой сладкого. Если хоть один магазин, конечно же, будет работать в праздничное утро. Что-то, а вкусно поесть Виктор всегда любил. Он ненароком прошёлся по своим форменным брюкам рукой, потом поднялся до карманов укороченной в силу его роста шинели, пощупал их и убедился, что кошелёк был взят с собой. За углом тем временем раздался невнятный шёпот, что-то щёлкнуло, будто чиркнули спичкой по коробку, заискрилось, но через секунду на проулок снова опустилась темнота, разбавляемая только светом дежурного фонаря. — Эй! — опасливо окрикнул сэр Алкерс, пытаясь сохранять тон грозным. Только воришек ему сейчас не хватало. Ведь старость и любовь к еде давали о себе знать, и бегать, как в былые времена, он уже был неспособен. Мужчина набрал в лёгкие побольше воздуха и, усердно ускорившись, зашагал к источнику беспокойства. Ребекка тем временем уже успела проникнуть в магазин и махала Нине из-за стекла, чтобы та поторапливалась. Но Крамер как была, так и оставалась не сильна в телепортации, а сейчас, уже достаточно подвыпившая, она в принципе не могла вспомнить, что нужно делать, чтобы куда-то переместиться. Старик подошёл к ней, переводя дыхание, подняв фонарь выше головы и освещая им покрасневшее и довольное лицо блондинки с удивительным цветом глаз. — Чего это мы тут делаем в такой час, а, леди? — увидев женскую фигуру ещё за пару метров, Виктор расслабился, но недовольства в голосе не потерял. Одета девушка, на его взгляд, была достаточно богато: длинная шуба, украшения, поблёскивающие от огнища, высокие кожаные сапоги, — и откуда у неё столько денег на это? — всё выдавало в ней дворянку, не ниже. Авось, заблудилась... Ребекка, наблюдая из темноты эту сцену за стеклом, пьяно прищурилась, после чего потёрла глаза, смазывая тушь с ресниц, про которую уже успела забыть. Почему полицейский увидел Нину? Идеи про близкую смерть человека ей в голову не пришло, вместо неё появилась уверенность, что Крамер попросту забыла скрыть своё присутствие. Ведь жнецов могут видеть только те, кто умрёт в ближайшее время, кто участвовал в смерти человека, а также те, у кого заключены контракты с демонами. Остальные простые смертные даже не осязают их присутствия, если жнец сам того не захочет. Нина тем временем, слегка покачнувшись в сторону мужчины, перевела взгляд с витрины на него, после чего заискивающе и протяжно пробормотала: — Йа забулдилась, а птом увидела тут, эээ... призрака, — с этими словами девушка снова уставилась в окно, пытаясь разглядеть там подругу. Нокс, уже начавшая трезветь от долгой паузы в употреблении алкоголя и сложившейся ситуации, быстро прикинула в голове, что нужно делать, и посверкивая яркими глазами, от которых хорошо отражался свет фонаря, прильнула к стеклу и загудела как начавший кипеть чайник. Где-то внутри она была уверена, что полисмен испугается и тут же будет таков. Но вместо этого он, повернувшись на звуки, оглядел витрину со стоявшей там призрачной Ребеккой и секунду спустя грохнулся на тротуар, роняя фонарь, который как-то на автомате успела словить Нина. Нокс с подругой ошарашенно переглянулись, Ребекка моментально материализовалась на улице, и они приблизились к телу. Не зная, жив он или нет, девушки принялись трясти и откачивать его. — Чёрт возьми, не дай бог, он умер... дедуля, очнитесь! — еле удерживаясь от истерики заморосила Ребекка, легонько шлёпая лежащего по щекам. С приходящим вконец отрезвляющим осознанием, её истерика начала выливаться в ступор. — Если он умрёт, то сюда... Её прервал скрип сверху, сопровождающийся звуком шагов. Нокс задрала голову и увидела на крыше скрытую в тени фигуру. В ответ на них уставилась пара горящих в темноте, словно у кошки, ярко-зелёных глаз, после чего тёмная фигура одёрнула полу длинного пальто, присела на корточки и, наклонив голову, выдала: — Правильно. Это значит, за ним придёт смерть. Что делаем, девушки? Нокс передёрнуло от долгой, прерываемой косящими от алкоголя глазами, игры в гляделки с незнакомцем, и та сорвалась с места, хватая подругу, которая так же неотрывно пялилась вверх, прямо за её, наверное, дорогую шубу. Отбежав на метров десять и свернув за угол, девушки услышали, как жнец приземлился на асфальт. Нокс сгребла Крамер в охапку и моментально исчезла вместе с ней из осветившейся подворотни. Между тем, таинственный жнец только усмехнулся, прошёлся по досье и отметил, что умер мужчина от лопнувшего тромба, а не от испуга. Скорее всего, старик даже не успел заметить Нокс за стеклом. Если бы этих двоих сейчас тут не было, он бы так же замертво упал на землю, ни секундой раньше, ни секундой позже. Закончив собирать душу бедолаги, жнец сложил оружие и исчез, оставляя за собой растворяющийся в заряженном от многочисленных фейерверков воздухе дым. — Ребекка? — вмиг протрезвевшая Нина из-за головокружения грохнулась на снег, пытаясь сдержать рвотные позывы от путешествия через мир, — что это только что было... Мы убили человека? Нас засекли? Нокс вздохнула и подала подруге руку, чтобы помочь встать. Частые перемещения между живым и потусторонним миром сделали своё дело, и теперь она уже хотя бы могла крепко стоять на ногах. Тем временем Крамер лишь молча отодвинула её запястье ладонью и, опустив голову, продолжила тяжело переводить дыхание. — Если за нами придут, я возьму ответственность на себя, не переживай, — Ребекка была слишком спокойна, но только на вид. Внутри её трясло ничуть не меньше. Но за ними так и не пришли ни через день, ни через неделю. Рональду младшая сестра ничего не рассказала, опасаясь, что он будет ругаться, что, скорее всего, и случилось бы. Девушки сошлись на том, что об этом преступлении лучше вообще никогда не вспоминать.***
А между тем, начало экзаменационного месяца, выпавшего на середину января, объявлялось открытым. — Томас Итон, три четвёрки с плюсом и две пятёрки... Средний балл — пять с минусом. На стуле подле стола распределителя дел сидел молодой человек. Он был одет в ученическую чёрную форму, но вместо классического галстука на его тонкой шее, обрамляя воротник белой рубашки, висел боло с какой-то, видимо, фамильной драгоценностью. Томас выглядел совсем молодо, на вид ему было лет семнадцать от силы, но вёл он себя куда мудрее своих старших сверстников по академии. Несмотря на свой выглаженный до максимума костюм, хаотично торчащие во все стороны тёмно-пепельные волосы, с которыми он не мог совладать ещё при жизни за неимением денег на воск для укладки, портили серьёзный вид. Цвет глаз у юноши был схож с оттенком Ребекки: тёплый медово-жёлтый, резко переходящий в лиственный зелёный, что значило смерть без сожалений. — Да-да, видите, всё верно! Какого тогда чёр... — Итон, не перебивать! Ребекка Нокс, одна четвёрка, одна тройка, одна пятёрка. Средний балл твердая четвёрка. Смотри-ка, Джош, — экзаменатор обратил внимание своего молодого коллеги на табель с общим баллом, — у неё меньше всего оценок из группы.. Ты много пропустила, ты уверена, что сможешь сдать экзамен? — он переключился на сидящую напротив него Ребекку. — Я, э... болела, — то ли с вопросом, то ли с утверждением буркнула Нокс и глянула на своего напарника из параллельной группы в надежде на немой ответ, могут ли жнецы вообще болеть, — я уверена в сдаче, всё в порядке. — Ладно, — экзаменаторы были полноправными жнецами, работающими в департаментах и впервые в жизни видевшими Ребекку, поэтому кивком развеяли все её опасения насчёт проблем с допуском. — Тогда почему вы ставите меня с ней! — не унимался брюнет, который, в свою очередь, был прекрасно наслышан об ученической деятельности девушки. Возмущаясь и негодуя, он всё никак не мог усидеть перед организаторами. И каждый раз, начиная что-либо говорить, вскакивал со стула, вызывая улыбку на лицах всех присутствующих. — Я тоже возмущена, он не тянет мой уровень! — Ребекка так и норовила подколоть новоиспеченного напарника, наслаждаясь его воплями. Она сидела напротив него, закручивала на пальце локон и, глядя на взвинченное лицо Томаса, улыбалась. Но с внезапно ударившим в голову осознанием того, что эта картина уж очень сильно напоминает ей о злополучном дне тренировки, улыбка с лица девушки моментально сошла. Теперь это она ведёт себя как проклятущий Т.Спирс... На самом деле, Итон не был рассержен. Скорее растерян. Во-первых, он надеялся, что ему как минимум дадут в партнёры одногруппника. Во-вторых, хотя бы с таким же средним баллом, как у него. Но уж точно не девчонку из параллели, которая пропустила занятий больше половины отведённого на обучение времени. Он действительно боялся, что экзамен может пойти не по плану. Томас был тем самым редким странным человеком — слишком усердным и позитивным для самоубицы, которого заставили отрабатывать свой грех несколько десятков лет. Он был из тех единиц, которым нравилось всё происходящее вокруг, будто бы его смерть была лучшим событием в жизни. — Прекратить ссориться! Здесь вам не кружок по интересам, поэтому будьте добры, поладьте хотя бы на пару недель и не завалите этот экзамен! А потом по итогам спокойно напишите тест каждый сам за себя, Итон. Тебе просто нужно решить с мисс Нокс, достоин ли жизни человек, задания за неё тебя никто не просит делать. — Да, и будьте так добры, позовите следующую пару, — добавил второй жнец, не очень тонко намекая, что группе пора. Забрав документы о жертве, новоиспечённая команда поспешила выйти из кабинета. — Сле... — Нокс не успела договорить, как её взгляд будто магнитом притянуло к нему. Т. Спирс, бывший в руководящем составе, можно сказать, обходил владения, когда эта девчонка выкатилась из кабинета, толкаясь и шумно ссорясь с первых минут со своим напарником, и моментально впилась в него взглядом. Он ещё не успел заметить её, когда Ребекка, сведя брови к переносице, отвернулась от него, назвала имена следующей пары экзаменующихся и, сомкнув руку на запястье Итона, потянула его прочь. Услышав знакомый голос, он моментально отыскал в толпе рыжую шевелюру и проводил её взглядом, продолжая что-то слушать от сопровождавшей его секретарши. — Да, вот, кстати, это была Ребекка Нокс. У девочки только по три оценки из пяти в каждой программе! Сомневаюсь, что она сдаст практику даже с таким собранным студентом как Томас Итон... — пролепетала заканчивающая стажировку в секретариат, низенькая девушка в юбочном костюме со светлыми убранными в пучок волосами, державшая несколько папок в руках. Элис Маккей являлась одной из ответственных за проходящий экзамен, поэтому знать каждого студента в лицо, включая историю его обучения, входило в список её обязанностей. Девушка была ярким и частым примером жнеца, решившего покинуть должность полноправного диспетчера по сбору душ по причинам опасной работы: одну из её рук, потерянных в бою с демоном, который пережила только она одна из всей подготовленной группы зачистки, заменял протез, а правый глаз был скрыт под чёрной повязкой, из-под которой подобно трещинам проходили шрамы. — Боюсь, как бы такие девушки не повторили мою судьбу... — пролепетала Элис, вспоминая адскую боль, кошмары по ночам и посттравматическую терапию с врачами. — Не беспокойтесь, мисс Маккей, в этом году решивших идти в отделение сбора душ не так много, как в прошлые выпуски, и большинство из этих людей действительно неплохо подготовлены физически. Мисс Нокс находится в их числе, — он заботливо вытянул папки из её рук и кивнул, предлагая продолжить осмотр.***
Выпускникам дали несколько дней на решение, может ли человек продолжить жить или же ему суждено умереть. Паре Итон-Нокс досталась девушка, являвшаяся музой какого-то художника-середнячка. Ничего примечательного в ней не было, она никак не могла повлиять на ход истории, развитие страны и прочую дребедень, описанную в документах. Ребекка в первый же день, пролистывая по десятому кругу её досье и не особо думая, уже хотела влепить печать на страницу, но была отвлечена. — Слушай, Нокс, давай не делать опрометчивых поступков, это серьёзно, — на её плечо опустилась ладонь напарника, — только начало экзамена, мы можем завалить его, не прошло и пары дней. — Не нарушай моё личное пространство, — не поворачивая на зов головы, отрезала Ребекка. — А ты убери печать обратно. И вообще, какого чёрта ты её носишь, отдай мне. — Да сейчас прям! Может, тебе ещё чего дать? — студентка, сидя на корточках на крышном парапете, подняла голову на парня, закатила глаза и убрала предмет спора в отсек для его непосредственного хранения, но из вредности всё-таки оставила ношу у себя. Дни сменялись, проходила половина экзамена, за которую напарники неотрывно, по всем правилам, держали дистанцию и следили за будущей жертвой. На удивление, они достаточно быстро нашли общий язык, несмотря на такие разрозненные взгляды на посмериие, и много болтали о любой несуразице, пришедшей в голову. Особенно в те моменты, когда художник и его муза уединялись, заставляя экзаменующихся смущённо отворачиваться от их окон. По правилам, студенты могли возвращаться в загробный мир по ночам, исключением являлись последние сутки перед смертью. Но напарники решили это по-своему, сменяя друг друга на время сна, а иногда и оставаясь в мире живых и засыпая чуть ли не друг на друге на верхнем, используемом под склад для холстов, полуэтаже. Просыпались выпускники достаточно рано, под звон осточертевшего будильника. И благо это была новая модель Антуана Радье, а не старьё, звонившее исключительно в четыре утра. Даниэль Ванн, художник родом из Франции, быстро собирался и уходил почти на весь день в поисках клиентов и спонсоров, тогда как Каролина — непосредственно объект экзамена, оставалась в студии и занималась домашними делами. Итон добровольно рассказывал Ребекке про свою предыдущую жизнь и то, почему ему так нравится загробная. В какой-то момент они от нечего делать, пока Каролина продолжала быть скучной домохозяйкой, даже составили таблицу плюсов и минусов человеческой жизни и бытием жнецом, из чего вполне логично вышло, что их нынешний вариант существования имеет значительные преимущества. Томас много курил, чем напоминал Ребекке врага всей её смерти, но и она сама заметила за собой усилившуюся склонность к табаку. В какой-то момент запас папирос и спичек закончился, и Нокс, проигравшей в игре "камень, ножницы, бумага", даже пришлось спуститься с крыш домов, чтобы купить себе пару пачек и новенькую блестящую металлическую зажигалку с рисунком кошечки. Выбор был невелик: либо девицы в развратных костюмах и позах, либо животные. Всё-таки курение у живых было привилегией мужчин, и когда её увидели в табачной лавке, то, скорее всего, подумали, что покупала она всё это не себе. В последний день экзамена, когда они, всё так же сверху, следовали за своей живой, их разговор зашёл о дальнейших планах на работу и жизнь, и Итон опрометчиво выразил своё большое желание работать в команде Уильяма Т. Спирса. — Я слышал, его отдел является одним из лучших, представляешь? Я обо всех всё узнал, прежде чем готовить документы! — хвастался Итон, играясь с зажигалкой. — Скажешь тоже, — отмахнулась Ребекка, поглаживая свою внезапно начавшую нервно тикать бровь, — зачем тебе этот хрен? — Шутишь, что ли? Я же не хочу работать у кого попало оставшиеся шестьдесят лет, ну! Я даже слышал, что он лидирует на позиции убийцы демонов. Нокс свела брови к переносице и поёжилась от услышанного. И с кем, чёрт возьми, она заключила это идиотское пари? Да и пока напарник анализировал весь руководящий состав департаментов и составлял заявки на стажировку, она в это время и в ус не дула, что так можно делать. В это время она нагоняла всю программу обучения... — Ты так говоришь, будто это соревнование какое-то, кто убьёт больше демонов, то и молодец. Это всё глупости, Томас, я всё ещё думаю, что он простой странноватый тип с остро заточенной палкой, — уже было непонятно и для самой Ребекки, говорила ли она от чистого сердца или пыталась убедить в этом саму себя. — Между вами будто кошка пробежала, ты откуда знаешь его вообще? — захихикал студент, вгоняя рыжую в неловкое положение. — Он... — в её голове моментально пролетели все варианты ответов, которые она могла сейчас ему сказать, но Нокс все-таки решила остановиться на единственно верном, — он был моим куратором на предэкзаменационной проверке... Она перевела взгляд с упавшей из его рук папиросы, которая тут же скатилась с крыши и упала в сугроб, на за секунды поменявшееся лицо. Сейчас оно выражало одновременно смятение, шок и восторг. Нокс поняла, что ещё мгновение, и на неё упадёт вагон с нескончаемыми расспросами про то, как проходила их тренировка, а ей крайне не хотелось рассказывать об этом не самом приятном опыте вообще хоть кому-то. Но их отвлекли...***
Закутав голову в тёплый платок, приятная на вид молодая девушка вышла из дома. Продуктовая лавка находилась неподалёку, поэтому она шла не спеша, вдыхая морозный воздух и любуясь медленно падающими снежинками. Ещё ночью снова начал падать снег и до сих пор, что несвойственно Англии, не собирался прекращаться. Красиво было, вот только холодно. Зайдя в магазин, ютившийся на уголке улицы, она даже опомниться не успела, как угодила в жёсткие мужские руки. — Я требую всё, что есть в твоей кассе, иначе её мозги разлетятся по всей забегаловке! — орал мужчина лет сорока, размахивая револьвером перед лицом потенциальной жертвы. Точно выверенное время перед приездом так называемой инкассации начальства давало возможности получить намного больше, чем если бы это был случайный заход в магазин. Преступник точно знал, что денег много, даже если сама касса полупусто бренчит монетами. Значит, купюры хранятся где-то рядом. Ещё и так удачно зашедшая девчонка, жизнь которой можно выменять на пару лишних сотен. Завидев её в дверном окне он помолился про себя, чтобы она зашла сюда, и решил, что пора начинать действовать. Скорее всего, мужчина был уверен, что сегодня один из лучших дней в его жизни. Продавец уже сгребал в мешок последние пенни, когда в лавку, словно ураган, влетели полицейские, поднятые со своих обсиженных мест каким-то очевидцем. Девушка, вырвавшись из тисков, поспешила к выходу, но, не успев добраться до заветной двери, была остановлена парой тяжёлых пуль, ворвавшихся в её мягкое хрупкое тело. Полицейские навалились на мужчину, пытаясь отобрать у здоровяка оружие, из-за чего в жертву с опозданием впилась третья, вскрывая ещё один поток крови. Каролина всё ещё не понимая, от чего её накрыл такой мощный поток боли, стремилась к выходу так, словно закатный свет мог излечить все её раны. То ли её тело по инерции продолжало двигаться в заданную точку, уже не слушаясь хозяйку. Распахнув окровавленной ладонью слегка примёрзшую к каменной плитке дверь, она ввалилась в снег, какое-то время продолжая барахтаться в нём в тщетных попытках поймать равновесие и передвигать конечностями. Через пару секунд она всё-таки упала на колени, по щекам, оставляя влажные дорожки, покатились слёзы. Дыхание участилось, изо рта каждые полсекунды вырывалось по маленькому облачку. Из ран на спине, прямо из проделанных дыр в её подаренном возлюбленным полушубке, медленно, но верно, выходили три небольшие ниточки пара — тепло покидало её так же быстро, как и сознание. Не таким она видела окончание своей жизни. В глазах всё мутнело и темнело то ли от стекленеющих в них слёз, то ли от того, что дух вместе с сочащейся кровью освобождали её тело. Вокруг начинали собираться люди — простые зеваки, прохожие, бездомные и, главное, те, кто хотели помочь. Но в помощи девушка уже не нуждалась. Перед собой она видела только тусклую мутную фигуру, медленно крадущуюся к ней по чужим следам в сугробах. Острая боль давила на туловище, не давая сделать полные вдох и выдох, кровь растапливала снег вокруг, смешиваясь с грязной водой, облепливавшей одежду, быстро теряя температуру, от чего было не только больно, но ещё и адски холодно. Девушка, не в силах больше держаться, окончательно завалилась в сугроб боком, с немым хрипом пытаясь отдышаться и тщетно зажимая раны в животе, — две пули из трёх прошли на вылет и валялись где-то у выхода из магазина, — кровь игнорировала попытки остановки и продолжала литься из-под пальцев, словно высыпающийся песок из разбитых стеклянных часов. Мимо лица медленно пронёсся сначала один тяжёлый ботинок на шнуровке, затем другой. Она уже знала кто пришёл её навестить — с детства и всю жизнь на слуху постоянно были легенды и рассказы о неких мрачных жнецах. О тех, кто пожинает души и сопровождает умирающих в последний путь. — Так вот вы какие, — почти беззвучно прохрипела Каролина, отдавая морозу последние силы вместе с еле заметными клубами пара изо рта, — всегда думала, правдивы ли были все эти истории... Ребекка услышала её шёпот и перевела ошарашенный взгляд с Итона на меловое лицо лежащей у её ног. Устное решение было вынесено ещё пару дней назад. Появившиеся к концу двух недель дата и время смерти в её деле наконец-то наступили. — Мне очень жаль... — всё что смогла выдать Нокс, опускаясь на колени перед ней, прямо в лужу растопленного, смешавшегося с кровью снега. На глазах проступили слёзы, а в горле возник ком горечи, болезненно сдавивший глотку. За две недели они с напарником успели привыкнуть пусть и к односторонней, но всё-таки компании этой приятной особы. И если разговор о том, стоит или не стоит девушке умирать, был каким-то отдалённым и безмятежным, то наглядная смерть, как она есть, полностью выбила землю из-под ног. Ребекка протянула руку и аккуратно коснулась плеча умирающей, её туловище слегка подрагивало в последних предсмертных конвульсиях. — Всё хо.. — не смогла закончить фразу жертва и обмякла прямо под рукой, а глаза слегка закатились в одну сторону. Тело перестало дрожать. Нокс не могла сказать точно, что из себя её вывело первее — крики очевидцев, заставших картину гибели молодой, красивой и полной жизни и сил девушки, или же заботливое похлопывание по плечам от Томаса. — Ребекка? Бекк! — эхом раздался его зов где-то рядом, но слышалось всё сейчас и ощущалось, будто их разделяла толстая стена. Нокс очнулась, сидя на коленях в кроваво-грязной луже. Спустя мгновение она почувствовала холод, но вставать не спешила. Распахнутые влажные глаза продолжали стеклянно смотреть на лицо мёртвой и свою руку на её плече. Вот она была только что живая, и вот она уже лежит в снегу, а душа её вместе с плёнкой памяти всасывается в косу смерти. Томас же — не сказать чтоб был кремнём, но переживал свой первый оперативный опыт молодцом. Он заботливо вложил в окаменевшую руку Ребекки её экзаменационную косу — по правилам душа должна быть поделена между согруппниками, — и слегка растряс её, пытаясь вернуть в сознание. — Каролина Девери, — тихо начал декларировать Итон, ощупывая и осматривая тело, — 1860 года рождения, 22 года, дочь графа Питера Гроссман и крестьянки Одри Девери. Влияния на ход истории и полезность для мира живых не обнаружено. По данным дела жертва бесплодна. Дальнейшая жизнь бесполезна. Смерть наступила 16 декабря 1882 года вследствие пулевых ранений в брюшную область, повлекших за собой разрыв селезёнки, а так же внутрибрюшное кровотечение, и ранения в спинномозговой отдел с последующим нарушением деятельности центральной нервной системы, — также тихо закончил отличник, диктуя эту информацию по уставу в диктофон, заодно рассказывая Ребекке причину смерти. На словах "жизнь бесполезна" Нокс погрузилась в скорбные размышления. Бесполезна? Да как у неё только язык повернулся сказать такое ещё неделю назад? Ведь жить можно и для себя, не рожая и не принося пользу этому чёртовому мировому сообществу. Какой же отвратительный термин. Вывело её из ступора окончание записи на плёнке. Пустые кадры развевались из косы, ожидая, когда их отрежут за ненадобностью и окончательно разделят душу с телом. Ребекка опомнилась и и по памяти начала черкать всё вышесказанное, припоминая удивительно точное описание смерти от напарника. Полицейские, сковав руки виновного наручниками, вывели того на мороз и поставили спиной к стене, ожидая приезда повозки и разгоняя толпу от убитой прочь. Уши резал непрекращающийся крик убийцы, сменившийся с пожеланий смерти и проклятий "легавых шавок". Теперь он, словно полоумный, лишь громко и крайне надоедливо повторял что-то про богов смерти. Закончив с писаниной, Ребекка достала из отсека в ремне печать, из-за которой ранее они с напарником чуть не подрались. — Завершено, — тяжёлое дубовое чернильное клеймо с железными вставками опустилось на бумагу, оставляя свежую тёмно-красную, словно сама кровь, отметку с единственным словом «Мёртв».***
Экзаменуемые сидели в кабинете с занавешенными плотной тканью окнами. Перед ними за столом расположился куратор, листавший дело. Изредка отвлекаясь от него, он посматривал на выпускников. — Господи, ну и скука же у вас была на экзамене. Чего вы так долго тянули с решением?.. Хотя, это бы всё равно не повлияло на дату смерти или конец экзамена... мда... — цинично пробубнил мужчина, поправляя очки. — Мы очень долго сомневались, казалось, что был какой-то нюанс, о котором мы не знали, поэтому продолжали следить и думать над её судьбой, — оба, уже отошедшие от первого дела, переглянулись в немом согласии с тем, что всё оказалось куда проще, чем было на самом деле. Проще, но от этого не менее трагичнее. — Хм, интересно. Выпускникам частенько попадаются невзрачные люди, из-за чего они в первые же дни решают закончить экзамен с неблагоприятным исходом для жертвы. Настоящая отметка не появляется до конца экзамена, и ребята более не следят за его жизнью, а потом оказывается, что это был какой-нибудь тайный агент правительства или лицо, которое в будущем могло бы изменить жизнь многих людей, так что вы молодцы уже из-за того, что не приняли решение наперед. Прошу дальше на письменную часть экзамена. Пока что не все завершили свои первые дела, поэтому можете пойти на перерыв в столовую. А потом вас ждёт медкомиссия. — Кхм, мистер Долтон, а что случается с теми, кто ошибся на части с решением? — внезапно поинтересовалась Нокс, которая до последнего скептично не верила в свою сдачу. — Да что-что, их не пускают на теорию, после чего предлагается смена профессии и курс получения квалификации, либо дополнительный год обучения. Все-таки академия даёт лишь первичные знания, более подробная информация получается уже стажёром по месту службы. Сюда же не придут сдавать нормативы повара или библиотекари. Ребекка нахмурилась, где-то внутри себя понимая, что ещё один год с Абраханом она бы точно не потянула, после чего облегчённо выдохнула и кивнула бывшему напарнику, предлагая покурить.***
— Нина, ты тоже уже всё? — увидела Нокс свою подругу у входа в кафетерий. — Да, представляешь, нам с Диланом достался ещё тот преступник! Там такая бойня на месте смерти была, вы бы видели! — помахала рукой Крамер. — Мы вот аж проголодались пока за всем этим наблюдали, а у вас как прошло? — А мы проголодались пока скучали на крышах, — съязвил Итон, попутно заказывая еду. Экзамен начался через полчаса. В этот раз он прошёл тихо и без казусов. Огромная аудитория с трибунами от самой высокой до первых рядов была погружена в вакуум. Каждое второе место занимал ученик, слышны были только звуки карандашей и перьев, чёркающих по бумаге. Ребекка с удивлением на лице пролистывала задания и понимала, что теперь всё понятно и, оказывается, довольно просто. «— можно было так сначала», — пронеслось в ушах что-то, отдалённо напоминающее голос совести. На что она, по обычаю своему, тряхнула головой, отбрасывая мысли. Подобный жест всегда помогал ей, но зачастую влёк после себя головокружение или боль в затылке. На вопрос с примерным содержанием «может ли жнец убить сам себя?» она уверенно ответила «нет» и, вспомнив свои же слова Т. Спирсу о подобном, от стыда хлопнула ладонью по лбу, будто бы сама не получила этот опыт ещё в начале своего посмертия. Написав экзамен почти за сорок минут, Ребекка вышла из аудитории, к своему шоку, даже не последняя, после чего куратор из департамента, коих на мероприятии было множество, проверил её ответы и, дав положительную оценку, направил дальше на медкомиссию.***
Медкомиссия прошла быстро и успешно. Ребекке оставалось лишь получить справку с рецептом на новые очки и оружие. И если с очками всё вышло гладко, то с косой смерти получилась лёгкая заминка... — Верните мне серп! Можно? Пожалуйста! — Извините.. эм.. мисс Нокс, но в вашей медицинской справке, а так же, судя по выписке наставника предэкзаменационной подготовки, предписано оружие ближнего боя, желательно, со средней рукоятью. А так как у нас из подходящих по критериям кос для стажёров есть ограниченное количество видов, вам и предоставляется выбор между секаторами, ножами-топориками и булавами. — Да вы издеваетесь? С таким оружием мне либо в садовники, либо в мясники, либо в русские богатыри, но уж точно не в жнецы! А кони в комплекте с последним не выдаются? Почему такой маленький выбор? — Ну уж какой есть, это правила распределения оружия для стажёров. Как только вы переквалифицируетесь в полноправного жнеца, у вас будет более широкий выбор. Я вам больше скажу, тогда вы ещё и дополнительное оружие сможете носить. У вашего однокурсника из параллельной группы и напарника на практической части, Томаса Итона, например, как и у вас отмечено оружие ближнего боя, но уже со средне-длинной дистанцией, он уже выбрал двустороннюю глефу. Если бы вы пришли раньше него, как и раньше остальных, то смогли бы получить более широкий выбор. — А что такое глефа? — Оружие с длинной рукоятью и изогнутым лезвием, — пояснил оружейник. — Типа копья, проще говоря, но оно рубящее, а не колющее. Но так как Итон взял двустороннюю, то, логично понять, что клинки у него и там, и там. Ну и вам она всё равно не предписана, так что давайте, выбирайте из того, что есть, побыстрее. — Хорошо. Давайте тогда посмотрим на секаторы, — да, Ребекка знала ответы на вопросы из заданий, но никто не говорил о том, что она не будет перепроверять всё по десять раз, посему дольше просидит в аудитории. Сразу же отбросив остальные варианты из предложенного, она решила остановиться на садовых инструментах. Ей предоставили выбор из нескольких образцов. Но её взгляд без колебаний пал на один единственный. Такого оружия Ребекка ещё не видела даже у тех старших жнецов, пришедших к ним в академию. Длинные массивные, около полуметра, отполированные, но не скрывающие блестящих царапин, прямые чёрные ножницы с половинчатым рукоятями были скреплены отличным по оттенку чёрным шурупом, по ощущениями, державшимся на честном слове, и какими-то вкрученными вставками около концов лезвий. — О, образец ножниц, очень удобная вещь, можно как закалывать, так и резать, их лезвия заточены и на конце, — начал рассказывать мужчина, улыбаясь и круча оружие в руках, демонстрируя режущие движения. — Ими уже пользовались? — Нокс передали косу смерти, и она принялась вертеть их, оглядывая царапины на заточенных частях. Оружие весило идеально для ощущения в руках и удобно ложилось в ладони так, будто можно было разделять половины и использовать как два клинка. — Да. Я честно расскажу вам о них, если вы возьмёте оружие себе, — хитро промусолил оружейник, явно не собираясь особо много рассказывать о секаторе, даже если Нокс заплатит ему за информацию. — Так, хорошо, давайте, — подумав, что для первого времени сойдёт, и после стажировки можно будет поменять, в случае чего, Ребекка подписала документ о передачи холодного оружия. — Так и что с ними не так? Девушка уже было приготовилась выслушать не самые приятные вещи и пожалеть о выборе, как её пессимистичные мысли прервали: — Это конфискат, мисс Нокс. — Чего? — Всё. Больше я вам ничего не скажу, мисс Нокс. — Отличная работа, сэр. Вы могли бы дома продавать с таким мастерством завлечения. Можете напомнить мне, что такое, собственно, конфискат? — Не поверите, а я и продавал, ха-ха! Конфискат это изъятое оружие у жнеца, либо просто преступившего закон, либо нарушившего его с помощью этого самого оружия. В данном случае... — мужчина прищурился на документы в своих руках и перевёл взгляд на выпускницу. — А, в прочем, большего вам не стоит знать. Разве что предыдущий владелец немного переделал их под себя. Но с этим разберётесь сами. Не задерживайте очередь. Ребекка со скептичным лицом попрощалась с работником оружейного бюро и раскрыла тяжёлую входную дверь, думая, что вряд ли за ней будет столпотворение. К её огорчению, в коридоре стояло уже человек шесть или семь. Заскрипев дверью, она привлекла к себе всё внимание выпускников, которые до этого обсуждали между собой прошедший экзамен. — О, а мы-то думаем, кто тут очередь задержал на полчаса, а это ты, Нокс. Всё никак не могла определиться с выбором? — надменно раздалось из группы, после чего говорившая фыркнула и обратилась к своим собеседникам. — Вот уж не думала, что эта рыжая дворняга будет с нами в одном выпуске. Да и в принципе экзамен сдаст, ха! Ребекка взглядом выцепила в толпе свою одногруппницу, отпустившую остроту, и, вызывающе подняв голову, пошла по направлению к ней. В ладонях она держала ножницы, кобуру для которых за неимением в ассортименте пришлось заказывать отдельно, поэтому ничего не оставалось, как нести их в руках. Наверное, из всех людей в потустороннем мире она больше Т. Спирса ненавидела только эту вертихвостку. — А ты всё шутишь, Анна, — Нокс с угрозой в жестах взялась за рукояти ножниц и широко раскрыла их. — На твоём месте я бы следила за выражениями. Оппонентка отшатнулась от неё и молча поджала губы, думая, что бы такого ответить. Ведь рядом стояли её "приближённые", которые не дадут её в обиду в любом случае. Даже если угрозой служила какая-то девчонка ростом ниже каждого находящегося здесь. Кучка падких на женское внимание мужчин разных возрастов, которых Анна собрала вокруг себя для собственного спокойствия. Они написали свои экзаменационные теоретические работы куда раньше её и как стая доверчивых собак столпились в холле в ожидании принцессы. Она, тем временем, тянула свою писанину как могла, надеясь, что все недоумки из её секьюрити успеют сдать. Но Ребекке было наплевать на них всех, она начала заводиться. Девушка подошла ближе и подставила не заточенную сторону лезвия к щеке оппонентки. — Оставь её, — тут же вмешался мужчина, стоявший поодаль всех. — Не думает девочка, что говорит человеку с оружием, что ж теперь, вестись на каждую провокацию? Говорившим был Генри Дарт, самый старший студент среди учебного класса Ребекки. Ему было 44 года, и он являлся, как и Нина Крамер, редким исключением, кто хорошо относился к Нокс. С ним она практически не общалась, изредка болтая о том, о сём, стреляя сигареты, тем самым открывая для удивляющегося мужчины мир курящих дам, и помогая с практикой по телепортации, с которой он был не в ладах. К Нокс он был расположен по причине похожести сокурсницы с его дочерью, к которой он питал самые нежные отцовские чувства, но которую ему не удалось спасти. Жена его рано умерла, и у девушки начались проблемы с психикой. Но современное общество не желало и не могло, в силу плохой осведомлённости в подобных науках, признавать данные проблемы серьёзными болезнями, поэтому её насильно отправили лечиться от женской истерии на неопределённый срок. Любая дама, поведшая себя не так, как было нужно, уже расценивалась за потенциального клиента подобных "лечебниц". Отец не смог вынести утрату всей семьи за раз, и покончил жизнь самоубийством. Анна Кинг же была выходцем из богатой семьи. Бытие единственным ребёнком, море внимания, подарков и никакого наказания за плохое поведение сделали своё дело. Вседозволенность развязывала ей руки ещё при жизни, и она частенько обижала прислугу и людей, которых считала ниже себя по уровню жизни. Но если те, кто переменно встречался с ней, терпели лишь словесные оскорбления, то служанки страдали вполне физически: отрезанные волосы, расцарапанные лица, вырванные ресницы, порванные сорочки на глазах у мужчин и тому подобное. Упрямая вера в то, что ей всё можно перешла и в загробную жизнь, где Анна для себя выстроила иерархию из любимчиков и отребья, которое также не гнушалась унижать, не боясь за собственное здоровье. Ведь при преподавателях она была паинькой и, к тому же, всегда передвигалась в окружении нескольких молодых людей, которые, скорее всего, находили в ней собственные интересы. Нокс действительно долго терпела от неё оскорбления и насмешки, особенно из-за прогулов по причине повторного самоубийства и пребывания то в заключении, то в метотделе. Абрахан же не мог не болтать языком при всей аудитории. Вторым минусом Ребекки Нокс по счёту, но не по значимости, в глазах Анны Кинг был её цвет волос. Она рьяно считала рыжую ненавистной ирландкой. При жизни её семья была активными противниками ирландского правительства. Выступая за полную передачу земель во владения Британского Королевства, они яро собирали сторонников для голосования об отмене "хлебных законов", что логично повлекло голод и вооружённые восстания со стороны угнетаемого народа. Ребекка честно не знала, были ли они с Рональдом действительно каноничными рыжими ирландцами, потому что в помине не видела своего посмертного дела. Но, даже если бы семья Нокс по крови принадлежала исключительно Британии, это всё ещё не позволяло, по её домыслам, так плохо относиться к соседям, не по своей воле присоединёнными к другой стране. Впрочем, Ребекка не сильно вдавалась в подробности мирских дел живых. Единственным, что не давало Кинг полностью развязать руки в отношении Нокс, была разница в силе. Ребекка превосходила её в разы, даже почти не посещая физподготовку. И даже со своим окружением Анна не решалась устроить ей, например, тёмную и избить до "полусмерти", как ей бы того очень хотелось. Ведь Ребекка знала, где она живёт, а бывшая маркиза всё ещё спала в одиночестве. — Да, Нокс, оставь меня и проваливай, как сказал старикан, — брюнетка передразнила Дарта и, состроив губы бантиком, захлопала длинными ресницами, попеременно переводя взгляд с дворняги на своих породистых кобелей. — Не смей больше открывать рот в мою сторону, Кинг, — Ребекка всё это время, не отвлекаясь на вступившегося, пялилась на Анну. — Ты меня достаточно подзаебала за всё время обучения. Увижу твоё нахальное лицо или услышу писк в мою сторону ещё раз, и пеняй на себя, сучка. Рядом стоявший, самый высокий из толпы, кажется, его звали Джоном, Ребекка не помнила, сделал шаг вперёд, преграждая собой свою солнцеликую покровительницу: — Эй, Нокс, я тебе сейчас руку сломаю, если не отойдёшь от неё, — он широко, будто этот жест прибавлял ему маскулинности и делал яйца крупнее и железнее, расставил ноги перед ней и сложил руки на груди. Ну чисто вышибала какой-нибудь алко-забегаловки поэлитнее. — Давай сразу ногу, урод, — невозмутимо отрезала Ребекка, вместе с тем с размаху пиная парня по причинному месту носком своих тяжёлых ботинок. Джон тут же схватился за предмет удара, обрушивая на сокурсницу все оскорбления, что он вообще знал. Остальные из толпы лишь молча отступили от этих двух, потягивая за собой их наглую сверстницу и кидая на друга сочувственные взгляды. Впрочем, Анна тоже не нашлась, что ответить на угрозу и лишь злобно смотрела на Нокс, надуваясь подобно рыбе-ежу. Генри Дарт лишь кротко улыбнулся, провожая уходящую Нокс взглядом. Пользуясь смятением в толпе, он без очереди зашёл в недавно закрывшуюся дверь, чтобы получить оружие. Экзамен завершился. Впереди Ребекку ждал прощальный визит в академию, уборка в своей комнате и заселение в новую квартиру. А после бытовых забот начинались знакомство с новым коллективом и работа. И, конечно же, тренировки. И если освобождение от проклятой академии и сдача экзамена сваливали некоторую гору с плеч, то неизвестность будущего одновременно пугала и завораживала девушку.