Beast

      Царевна, подняв множество своих пышных юбок, сняв туфли, оставив обе босыми пятки, осторожно, держась за комод с кучей хрустальных фигурок, вышла из спальни, чтобы сыграть с Луной впрятки.       Босыми ногами ступая по мокрым тропам, испачкав подол своего превосходного платья, расстегнула корсет, сшитый по моде Европы, и глубже в лес отдалилась она от усадьбы.       Не знала Царевна, что играет с чистым коварством, ведь Луна — женщина двух разных сторон: она и бледна как больной, которому нужно лекарство; она и темна, как платья девиц времён похорон.       Царевна хваталась руками за дикие ветви кустов, цепляя хлопком и шёлком юбок репей и листву, раздирая пятки о корни могучих стволов, вышла к берегу озера, радуясь торжеству.       Луна просила выбрать одну из двух: бледная ждала на небе, тёмная — в водяную тьму, и Царевна, шагнув за одной из корыстных Лун, под усмешки ночи медленно шла ко дну.

***

      Я хотел называть твоим именем Смерть, но прости, что не произнёс слов; храню тишину, чтобы ты могла петь, выжигая на лбу крест христов.       Я хотел, чтобы кости мои белы были в нежных твоих руках, но прости, что они оказались в пыли и стреском ссыпались в прах.       Я хотел, чтобы плоть моя не гнила, не чернела, не иссыхала. Но прости, Люцифер посадил на коня до того, как твоя песнь прозвучала.       Не хотел я в уздах сжимать тушу коня, не хотел обратиться в гниль. Не хотел позабыть твои песни и смех, но даже имя твоё позабыл.       Я хотел называть твоим именем Смерть, чтобы на лбу крест христов; но прости дорогая моя сестра, не мне сидеть с тобой у костров.