Прованские травы

"Душевные часы моей жизни" - так я называю вечернее время перед отбытием ко сну и утренний час, посвящаемый подготовке к новому дню. Единение с собой на фоне раздумий в тиши одиночества - благостное и порой сладко-печальное. О эти чудные мгновения, когда фантазии и предвкушение грядущего сливаются воедино. В эти часы чего только не забредает в чертоги разума. Особенно, если присутствует такой стимул, как яркое сновидение. Расчесывая спутанные волосы, я постоянно мысленно возвращаюсь в нереальные события моих ночных грез. Я стояла на каком-то возвышении, с которого открывался чудесный вид на уступ над неспокойным морем. Ветер колыхал осенние деревья, поднимая ввысь хоровод яркой листвы. На пасмурном небе лишь изредка появлялись просветы, открывая багрянец заката. Пахло яблоками и прелой травой. Высокий силуэт застыл на утесе. Полы темной мантии трепетали, то взлетая над землей, то вновь опадая. В какой-то момент очередной порыв ветра безжалостно ударил в лицо стойкого мужчины, заставляя его слегка поежиться. Лента, стягивающая блестящие волосы, подхваченная ветром, унеслась прочь. Теперь к танцу материи просторной мантии присоединились и пряди иссиня-чёрных волос. Он выглядел фантастически притягательно. От него веяло силой монументального спокойствия и какого-то единения с мудростью этого мира. Стойкий, несгибаемый, мужественный. Казалось, само море могло проиграть в битве с глубиной его темного взора. Мне легко было разглядывать его, словно бы по желанию приближая и отодвигая картинку. Брови, сведенные в суровом изгибе, заставили проявиться мелкие морщинки, предающие строгому лицу усталость. Но тонкие сухие губы, почти незаметно улыбались. Длинные бледные пальцы ухватили пятнистый лист, запутавшийся в волосах. Мужчина задумчиво осмотрел его с двух сторон, а потом, совсем по-мальчишески ухмыльнувшись, положил его на ладонь и подул, пуская в волшебный полет, оспаривающий любые законы физики. Листок летел против ветра, словно бы спешил достигнуть горизонта, места, где море и хмурое небо сходятся в объятиях друг друга. Волны шептали, а где-то вдали звучала музыка ветра, переливаясь еле слышным перезвоном. Даже не знаю, но почему-то мои щеки покраснели, стоило лишь подумать об этом молчаливом человеке, купающемся в потоках осеннего ветра. *** Иногда задаюсь вопросом, почему некоторые люди просто обожают нарываться на скандалы? Это у них что, тренировка по остроумию? Или просто способ сбросить стресс? Вот уж загадка загадок. Одно ясно точно, Северус Снейп весьма искушен в подобного рода развлечениях. Сегодня он умудрился дважды поцапаться с Сириусом Блэком. Кстати, мои подозрения насчёт их ориентации все еще под вопросом. Может быть, они бывшие любовники, поэтому на дух не переносят общество друг друга и тем не менее по старой привычке один постоянно провоцирует другого. Хотя нет, не хочется думать, что этот хмурый профессор предпочитает мужчин. Пусть меня считают впечатлительной идиоткой, которая слабо разделяет сны и реальность, но в моем понимании такие суровые представители сильной половины все же должны быть классической направленности. Чтобы мы, наивные женщины, могли представлять себе гордых, непобедимых рыцарей, превозмогающих любые невзгоды на пути к своей цели. Хотя, тут я, наверное, преувеличиваю. Чаще женщины в роли рыцарей и принцев представляют красивых и породистых романтиков, способных на пылкие баллады под балконом. У меня иные вкусы... Рассматриваю его исподтишка, он не доволен. Видимо надеялся, что хотя бы на ужин явится глубокоуважаемый директор Хогвартса, которого, по словам Аргуса, предполагалось лицезреть именно сегодня. Молчун сидит на самом краешке стула, хотя гораздо удобнее опереться на высокую спинку и неспешно наслаждаться трапезой. Его спина идеально прямая, сложно представить насколько больно было приучаться к такой вот аристократичной посадке. Однако выглядит это излишне напряженно, словно бы он готовится в любую минуту встать и покинуть Большой зал, будто бы не дает малейшей возможности потерять контроль над самим собой. Эта его собранность разительно отличается от расслабленности Блэка, вальяжно откинувшегося на спинку резного "трона". Он походит на короля, забывшего водрузить сияющую корону на безупречные завитки темно-русых волос. Смеющиеся серые глаза смотрят с легкой перчинкой самолюбия и снисходительности. Весь его элегантно-небрежный облик подчеркнут лоском накинутой на плечи коричневой мантии с золотой вышивкой. Бородка придает лицу дополнительное обаяние мужественности. В отличие от соседа, кудрявый волшебник постоянно улыбается. Он галантен, говорлив, задорен. Такие разные. Но... Но оба отмечены Войной. Легкая, едва пробивающаяся седина на висках "хогвартского короля", оттенок затаенной в глубине зрачков печали, горькие складки морщинок около губ, которые не скроет даже самая искренняя улыбка. Нет, не Рыцарь, не Принц не могут скрыть боль прошлого, пробивающуюся сквозь безупречно разыгрываемые роли. Пусть эти самые роли близки их потрепанным душам. Вчера я гнала от себя эти мысли, но сейчас неким шестым чувством чувствую одиночество и усталость этих двоих. Даже Аргус, будучи ощутимо старше, не знаю даже... Более живой! Да! Именно! А Рыцарь и Принц - избранники Смерти, принявшие ее метку, лишаясь той самой кипучей жажды жизни, присущей большинству людей. Но, кажется, для них самих это секрет... Взгляд... Вот что их объединяет. В светло-серых и темно-карих глазах одинаковый затаенный холод безысходности. Но, возможно, то лишь игра моего воображения. О как бы мне хотелось ошибаться! Как я мечтаю, что все это лишь лирические размышления, убеждаю себя, что слишком поспешно делать выводы, практически не зная людей. Но чувства... Я не волшебница. Однако у меня есть определенная особенность: я чувствую людей. Редко ошибаюсь в них. Да и ошибки происходят в основном из моего желания видеть в людях то, что хотелось бы видеть. Пусть я ошибаюсь! Мои размышления прерывает скип главной двери, ведущей в школьную столовую. На пороге во всем блеске своего величия предстает Он - волшебник, от которого издалека веет грозной силой знания Истины. По коже бегут мурашки, будто бы передо мной сам Мерлин. Но это лишь первое впечатление от оглушающей силы, которая в мгновение ока преобразуется в нечто еще более непостижимое. Мудрая улыбка освещает нас, даря буквально осязаемое ощущение добра: словно бы добрый дедушка великодушно прощает непутевого внука и с любовью и теплотой ерошит его непослушные волосы. В его присутствии становится так спокойно и уютно. А он тем временем приближается, продолжая излучать невидимый свет умиротворения. - Добрый вечер, друзья! Седая борода перевязана каким-то чудным серебряным украшением. Светло-бежевая мантия с серебристыми узорами мягкими волнами спадает за спину. Старик улыбается, голубые глаза искрятся любовью. Блики от свечей играют на стеклах очков-половинок. И если те двое носят печать Смерти, то этот сухой высокий старец - избранник самой Жизни. Ее согревающего пламени мудрости, ее бурного веселого потока непредсказуемости, ее ветреной переменчивости, ее яркости, неповторимости и великолепия. Великий волшебник подходит, и мы все, как один, подскакиваем со своих мест. Дамблдор огибает стол и протягивает свою сухую кисть мистеру Филчу. - Аргус, я в восторге от этой сделки с покупкой одеял, не сомневался, что ты меня не подведешь. И все же в следующем году настаиваю на более продолжительном отпуске, ты себя совершенно не бережешь. Уверен, что тебе не помешало бы побывать где-нибудь на берегах Сицилии, прогреться и, наконец, избавится от насморка. - Спасибо, директор. Возможно я и правда воспользуюсь вашим советом, если работа позволит. - Куда же она денется, - старик уже пожимал руку Блэка. - Сириус, замечательно выглядишь. Ты в отличие от Аргуса явно неплохо отдохнул. Гарри понравилось в Барселоне? - Мы там не надолго задержались. Андромеда великодушно забрала Тедди, поэтому мы составили компанию Люпиным. - Чудесно, - директор выглядел довольным. - Молодые родители тоже иногда должны отдыхать. И где же вы успели побывать? - Сам бы в такое не поверил, но мы самым магловским способом расслаблялись на Барбадосе. - Вот это дело. Учись, Аргус. Темный Рыцарь тоже сжал директорскую ладонь и был удостоен мягким дружеским взглядом старца. - Северус, рад видеть, однако не ждал тебя в школе раньше начала учебного года. Мне помнится, ты даже хотел взять дополнительную неделю... - Издательство разорилось, - коротко объяснил зельевар. По его лицу невозможно было понять печалит его это или нет. Мужчина выглядел безразличным, как и прежде, однако в его глазах появился едва уловимый огонек теплоты, явно направленный к этому непостижимому волшебнику. - Как печально. Но, думаю, Милкис с удовольствием перекупит статью, как только вернется в Лондон. - Не собираюсь больше связываться с этим беспринципным дельцом, - отмахнулся гордец. - Не будь так категоричен, кстати, я привез тебе кое-что интересное, полагаю, отлично подойдет для усовершенствования акониового зелья. Голубые глаза обратились ко мне. Казалось, что я для него словно сосуд из тончайшего хрусталя, видимый насквозь и чем-то восхищающий этого почетного зрителя. - Бенедикт, Мерлин мой! Как летит время! Ты должно быть не помнишь, я довольно часто бывал у вас в гостях, когда тебе было лет пять. Мое предчувствие не обмануло, из забавной малышки выросла весьма очаровательная женщина. Очень рад видеть тебя среди своих дорогих коллег. Надеюсь, ребята не позволили тебе скучать все это время. - Да спасибо, сэр! Я очень благодарна джентльменам, которые не пожалели своего времени, чтобы помочь справиться с моими небольшими затруднениями в ремонте. Надеюсь, что не доставила им слишком много хлопот. - Отнюдь, твое присутствие привносит определенную прелесть в повседневные заботы, - слова школьного завхоза явно удивили всех мужчин, однако Дамблдор быстро заулыбался вновь. - Из уст Аруса это особенно ценный комплимент, моя дорогая. Полагаю, что именно вас нам и не хватало. Однако, прошу меня извинить, - старик присел, жестом предлагая нам последовать его примеру. Перед ним тут же появилась чашка чая. А перед нами тарелки со странными угощениями. - Угощайтесь. Это чумунчжин, не мог отказать себе в удовольствии удивить вас этим интересным лакомством. Мое путешествие по Корее началось... Альбус Дамблдор неспешно и с удовольствием рассказывал о своем отдыхе. И все мы слушали его, затаив дыхание, словно бы внуки, ловящие каждое слово завораживающей сказки из уст дедушки. Атмосфера будто по волшебству изменилась. И вот уже Северус Снейп, жуя кунжутное печенье, сидит на стуле в расслабленной позе, слегка облокотившись на стол, его взгляд, обращенный к седовласому волшебнику смягчился, а губы больше не сжимаются от раздражения. Сириус же наоборот, подсобрался, весь превратился в слух, откидывая маску самолюбования. И только Аргус Филч остался самим собой: спокойным, внимательным, с легким скептицизмом качающий головой, когда Альбус взахлеб рассказывает о чудесах корейской гастрономии.