Кошачий глаз

      — Барбара, поторопись, тебя все ждут!       Молодую брюнетку подкинуло на стуле от громкого крика коллеги по делам музейным. Девушка нервно сжала бумажный стаканчик от кофе в руке и немного обожгла пальцы брызнувшими каплями остатков от ароматного напитка. Невольно взвизгнув и зашипев от прострелившей пальцы лёгкой боли, она схватила салфетку и замахала руками, стараясь обсудить место ожога. Кожа чуть покраснела, но вскоре неприятные ощущения ушли. Брюнетка вытерла остатки капель со стола и выкинула салфетку в стоящую неподалёку урну. Захватив со столика в кафетерии папки с документами и сумочку, она дрожащим голосом откликнулась:       — Да, Мисти, уже бегу!       — Скорее! — а после шепотом сквозь недовольное шипение было добавлено: — И не смей меня так называть на людях...       Это была начальница реставрационного отдела, Мистилл. Точнее, начальницей она стала совсем недавно, но корона на её голове очень быстро срослась с черепом. Барбара не обращала внимания на царственные повадки своей старой, можно даже сказать, бывшей подруги, право не ей же судить. Просто кому-то везёт с должностью, а кому-то — нет. Увы, не всегда жизнь справедлива.       Спотыкаясь по дороге, брюнетка шла за начальницей и недовольно кривилась. Новые туфли, что б их, совсем неразношенные, натирают ужасно. Угораздило же надеть их именно сейчас... Но нужно держаться молодцом. Барбара натянула несколько слащавую улыбку и задала вопрос:       — А как давно доставили артефакт?       — Ожерелье? — Мистилл притормозила и повернула голову.       — Да, его, — брюнетка подоспела к начальнице, но невезение и тут её постигло, девушка упустила из рук одну папку, а пока опустилась на колени, чтоб поднять, выронила все остальные. — Ох, чтоб тебя...       — Ты слишком рассеяна, — фыркнула начальница, демонстративно отвернувшись. — Доставили буквально час назад, бокс отправили в отдел для подготовки экспонатов, на него сейчас оформляют все бумаги, а пока нужен человек, что рассмотрит и приведёт в порядок эту побрякушку.       — Ничего себе п... Побрякушка! Это священный артефакт! — и снова собранные папки из-за излишне эмоциональной владелицы оказались на полу. Тяжелый вздох, стон от собственной криворукости — и Барбара снова опустилась на колени. А подруга даже и не думала помогать....       — Артефакт был священен для египтян, в наше же время это просто красивое украшение, черт пойми для чего созданное.       — Вот мне это и предстоит узнать...       Барбара поднялась с колен и крепко прижала к груди охапку папок, сумка же повисла на плече, где ей и место. Спускаться поди до реставрационного блока ещё долго и нудно...

***

      В кабинете, больше похожим на лабораторию, под холодным, в чём-то даже голубоватым, светом ламп уже двадцать минут стоял в полном одиночестве среднего роста мужчина лет тридцати. Одет он был дорого и со вкусом. Кремовый костюм и едва розоватая рубашка с красивым шелковым галстуком в цвет костюма выгодно подчёркивали его шоколадный загар на лице, шее и руках, а волосы, некогда тёмно-русые, выгорели и чуть покрылись рыжиной. Видно, что много времени провёл под палящим солнцем. Рядом с ним, на столе, стоял большой светло-серый кейс на кодовом замке. Перебирая пальцами какие-то документы, он косо поглядывал на чемодан и вздыхал.       Поскорее избавиться бы от этой дряни...       Столько пришлось пережить, и теперь финал. Теперь это не его забота. Пусть "храмовники" новой эры разбираются и стерегут это ритуальное украшение. Слишком много людей положили свои жизни, чтобы раздобыть его.       Двери тихо скрипнули. Русоволосый мужчина спрятал документы и озарился наигранной дружелюбной улыбкой. В дверях показалось две молодые женщины.       — Мистер Рич, это та девушка, о которой я вам говорила. Барбара Видаль, наш ведущий специалист по ювелирным украшениям и изделиям из драгоценных металлов. На данный момент именно она занимается выставкой, посвящённой Баст.       — Спасибо, мисс Мерсье, вы очень любезны.       Барбара вошла в кабинет довольно неуверенно. Выглянув из-за плеча начальницы, она виновато улыбнулась и как-то тихо, говоря почти в нос, поздоровалась. Мужчина, что встретил дам, не внушил ей особого доверия. Хотя, манерам же ему было не занимать.       — Разрешите представиться, меня зовут Маркус Рич, я работал картографом в последней экспедиции Джорджа Лай­ер­сона, "И..."       — "Индианы Джонса мира реального", я знаю, как о нём писали журналы и газеты. Трагическая кончина, сочувствую...       Картограф остолбенел на месте от такого заявления. Поправив волосы ладонью, он хихикнул и улыбнулся, изображая джентльмена.       — Так вы всё знаете. Что же, мне же легче, не придётся рассказывать всех подробностей. Но времени и так мало, так что давайте к делу.       Достав из кожаной папки какие-то фото и документы, а также сканы дневников археолога, Рич начал свой рассказ:       — Об тайном храме богини Баст — или Бастед, как будет угодно, — стало известно относительно недавно. Снимки с космоса показали, что в пустыне под песками скрыт какая-то пещера. Добиться разрешения на раскопки было трудно, но мы всё же смогли побороть власти и добыть согласие. Вот тогда-то и начались первые проблемы. Как оказалось, вся дорога к храму была полностью забита самыми разными, и, что самое странное, рабочими через столько-то лет, ловушками. Мы с трудом добрались до храма, но дорогой ценой. Там мы ожидали найти несметные богатства, а взамен нашли лишь множество письмен, что не пощадило время, пару золотых кубков, жертвенный нож и один единственный артефакт, имеющий действительно колоссальное, по нашим меркам, значение.       — И что же это было? — Маркус таки смог заинтересовать реставратора своим рассказом.       Картограф разложил на столе новые фото. Одно из них воистину шокировало девушку. Прямо по центру изображения красовалась большая статуя черной кошки. Она завораживала своей величественностью.       — Лапы этой кошки лежали прямо на сундуке, вставленном в нишу в полу. Кажется, это когда-то был алтарь на возвышенности, так как большая часть храма завалены землёй и песком. А в сундуке было это, — картограф указал на кейс, ладонью визуально указывая на содержимое. — Изучив письмена в храме, мы узнали о том, что этот артефакт — ожерелье, которое якобы носила священная кошка богини, символ женской силы и красоты. Это воистину шедевр ювелирного искусства. Но ожерелье это пугает, только посмотришь на него. Да и... Говорить больно о таком...       Барбара с интересом рассматривала фото стен храма и после с пониманием посмотрела на Рича.       — Хорошо, спасибо, я поняла. Можете не говорить, раз дело такое.       Маркус нервно поправил галстук и потупил взгляд.       — Не поймите меня неправильно, просто он... В смысле... Мистер Лайерсон был мне как отец, и я очень тяжело пережил его кончину, да и при таких-то условиях... Сейчас мне приходится туго, чувствую себя угнетённым, когда это злосчастное украшение рядом. Когда я составлял документацию по нему, я чувствовал, что на меня кто-то смотрит. Это ощущение постоянно преследует меня, с каждым днём превращаясь в навязчивую идею. Приходилось оставлять кейс в офисе, чтобы спокойно спать по ночам. Иногда... — тяжкий вздох прервал напряженную речь картографа. — Иногда мне кажется, что это он приходит ко мне, следит за тем, чтобы я выполнил его последнюю волю. Он всегда был так скрупулёзен насчет экспедиций...       Рич подошел к кейсу и щелкнул замками. Барбара в предвкушении склонила голову и переплела пальцы в замок, позволив губам дрогнуть в лёгкой, почти незаметной улыбке. В помещении на мгновение повисла почти гробовая тишина, которую смело нарушать только дыхание присутствующих. Маркус и сам жутко волновался.       Крышка тихо скрипнула, открывая реставратору вид на скрытый в кейсе артефакт. Алмазная россыпь на сегментах колье, напоминающих кошачьи когти, большой изумруд, переливающийся в тусклом свете всеми возможными богатыми оттенками зелёного цвета, состаренное золото...       Вот оно. Кошачий глаз. Ритуальное украшение верховной жрицы храма богини Баст.       То самое, ради находки которого погиб лучший из лучших археологов.       Барбара была... Разочарована.       — И это всё? — досадно шепнула реставратор, тяжело вздохнув.       — Конечно, это не скифская царская пектораль, но тем не менее, — Рич почесал затылок, не особо понимая реакцию молодой француженки. — Вас что-то смущает?       — Я ожидала большего. Определённо.       — Женщины всегда ожидают от ювелирных украшений большего, на то вы и женщины, хех, — хихикнул картограф со своего же якобы весьма удачного юмора. Но Барбара одарила его столь суровым взглядом с нотками злости, что тот просто закашлялся, опустив глаза в пол.       — Оставьте свои сексистские шуточки при себе.       — Прошу... Кхм... Прошу прощения, мисс...       Брюнетка фыркнула и выдернула крышку из рук Маркуса, придвинув кейс к себе ближе. Первое впечатление — бедновато — постепенно начало покидать мысли девушки, только она осмотрела его лучше. Всё станет на свои места после более точной проверки и в ходе реставрации. Больше от картографа, предоставившего музею артефакт, ничего не требовалось. Рич, прекрасно осознавая это, приготовился прощаться. Слишком короткое знакомство, да только вот он больше не хотел иметь дел со всем этим.       — Что же, я сделал всё, что от меня требовалось в этой лавочке. Теперь это лишь ваша головная боль, — мужчина поправил галстук и улыбнулся. — Вся нужная документация у мисс Мерсье.       — Спасибо, я ознакомлюсь со всем позже.       Рич кивнул и вновь тяжко вздохнул. Медленно подойдя к выходу, картограф тихо попрощался.       — Берегите себя... — и после незамедлительно покинул кабинет. Вечером       Чёртова бюрократия не дала возможности молодому реставратору незамедлительно заняться своей работой. Конечно же, ведь нужно столько всего оформить, внести в реестр, согласовать с хранителем музея, заполнить кучу бумажек и журналов и бла-бла-бла. До чего же скучна эта работа, убивает всю романтику. Барбара смогла взглянуть на артефакт лишь после окончания рабочего дня. Прихватив с собой перчатки, девушка тихо пробралась в лабораторию.       Ох и тянет же...       Брюнетка вошла в кабинет, где артефакт уже ожидал её. Всё осталось на своих местах, никто ни к чему не прикасался. Право на работу с ювелирными произведениями есть только у неё и еще у парочки человек, да только вот они не подключались к работе над этим экспонатом. До выставки она бы справилась лишь в две руки, да и лавры ни с кем делить не нужно. Барбара любила работать одна, ибо не нужно боле никого контролировать. Только она и её любимая работа, порой такая скучная, но всё же весьма захватывающая дух.       Девушка открыла кейс с украшением и аккуратно натянула перчатки на руки. Нет, она определённо была неправа, когда сперва усомнилась в его величии. В нём что-то есть. Что-то особенное, необычное, даже... Пугающее. Теперь понятно, почему Рич так поспешил покинуть музей, оставив артефакт.       Барбара вновь осмотрела ожерелье, теперь стараясь не упускать ни одной точки, ни одного развода на металле. Хотелось узнать о нём больше, открыть все его тайны. Реставратор дрожащими пальцами провела по изумруду и довольно улыбнулась. Воистину, камень не так прост, коим кажется на первый взгляд. Переливы его действительно складываются в одну единую картину, если внимательно присмотреться. Словно и правда из глубины драгоценности на Барбару кто-то смотрит.       Пристально, не моргает, чего-то ждёт...       Оглаживая алмазные когти, работница музея невольно задумалась, вспоминая все мифы и истории, связанные с Баст. Кошачья богиня всегда привлекала её своим образом, реставратор даже назвала свою домашнюю любимицу — сиамскую кошку — так. На мгновение задумавшись, брюнетка не заметила, что перебарщивает с нажимом, и громко пискнула. Оторвав руку от кейса, девушка резко стянула с неё перчатку и машинально притянула палец к губам. Порезалась... А коготки-то оказались очень острыми. Спустя пару минут за порезом последовало некое головокружение. Кровь на руках, лезвие тускло поблескивает в свете факелов. Тело пробивает лёгкая дрожь, пришло осознание содеянного. Нет, она не понимала, что творит, это не она. Это всего лишь жажда мести и обида. Это не она. Словно кто-то другой управляет её действиями. Это не её вина, нет...       Барбара схватилась за голову и похлопала себя по щекам. Перед глазами всё плыло, в висках бешено стреляло. Всё тело окутала слабость, в конечностях появилось странное покалывающее чувство, словно реставратор стоит на морозе. Девушка кое-как дошла до стула и плюхнулась на него, упершись лбом в столешницу. Переведя дух, работница музея подняла взгляд на полированный шкаф для реактивов и остолбенела.       Это не её лицо...       Самочувствие ухудшалось с каждой секундой. Вскоре Барбара уже не смогла даже держаться в положении сидя и просто отключилась. А дальше — пустота... Гробовая тишина и больше ничего. Что это? Конец? Нет, только лишь начало...