Июльский снег

Шли вторые сутки тряски в повозке. Бабье лето было в самом разгаре, и останавливаться приходилось чаще, чтобы лошадь хоть немного передохнула, стоя в теньке, и утолила жажду. Единственным человеком, кто кое-как нарушал тишину, являлся извозчик. Аллин уже тошнило от разглагольствований про Виндхельм, а когда слова кончились, мужчина завел песнь «что вижу, о том болтаю». Чувствуя напряжение в воздухе, она искоса поглядывала на Эйрика, тот опёрся руками о бортик и меланхолично глядел вдаль. Лидия сидела рядом и с таким выражением лица, будто ее сознание находилось в другой вселенной. Выглядело мрачновато. Рядом с Аллин находился ещё один пассажир, которого подобрали пару часов назад. Таинственная личность, закутанная в темную броню и обтянутая различными ремнями с миллионом кармашков, поддерживала всеобщее молчание и только больше пряталась за капюшоном. Можно было подумать, что незнакомец спит, но периодические покашливания явно простывшего низкого голоса рушили это предположение. В какой-то момент он достал булочку из собственного рюкзака, и у Алены заурчало в животе. — А вот свернешь направо и можно докорячиться до Айварстеда, — вещал извозчик, не затыкаясь. Его, видимо, не особо волновала односторонность диалога. — Вы были когда-либо в Айварстеде? У-у-у, препрелестная деревенька, пшена завались. А рядом гора эта треклятая, Глотка, ага. На ея вершине деды с седыми бородами засели и сидят. Чего сидят, спрашивается? Ждут чего? Эйрик встрепенулся, мышцы на плечах напряглись, и взглянул на извозчика, чем привлек женское внимание. Лидия и Аллин переглянулись и выжидающе промолчали. — А гром не гремел пару дней назад? — Аккурат в ночь, когда дракона завалили, — добродушно отозвался извозчик, не оборачивая головы. — Ох, да так гремел! Будто к Довакину взывал… Кажись, сама милостивая Кинарет разгневалась из-за чего-то. Ой не к добру нам Довакин, не к добру… Нахмурившись, впрочем, как всегда, Эйрик отвернулся и больше не сказал ни слова, уйдя в свои мысли.

***

Лидия с непониманием смотрела на то, как ее спутники зябко кутались в свои меховые плащи и чихали. На бледных щеках Довакина ярко-алым горел румянец, Аллин дочихалась до синих носа и губ, и иней покрыл ресницы и волосы обоих. Женщина-воин выступала этакой печкой, только греться об нее было невозможно, иначе прилипнешь к стальному доспеху. Метель заметала следы, крыши домов, массивные городские стены и заваливала снег за шиворот. Незнакомец отсыпал извозчику свою долю монеток и мелкими перебежками стремительно унесся к главным воротам. И поскользнулся у самого входа, что вызвало у Аллин слабую улыбку. Троица последовала его примеру. Мороз прокрадывался под одежду и цеплял кожу своими колючими пальцами, отчего приходилось постоянно вздрагивать. Он щипал за щеки и нос, превращал дыхание в тёплый густой пар. Было темно, хоть глаз выколи, и если бы не стражники, расхаживающие каждый с факелом, можно и разбиться об лед, навернувшись с моста. — Переночуем в таверне, — холодно отозвался Эйрик и первым двинулся с места. Девушки верной свитой последовали за ним. «Он же тебя обидел, зачем ты идешь следом? — прошелестел знакомый тягучий голос. Мефала — вспомнила эльфийка и поежилась. — Следуй в запертый дом, откуда слышны шепот и мольбы…» — Да ну тебя, — мысленно ответила девушка и помотала головой, посильнее зарываясь в меховой воротник. В голове кто-то по-кошачьи зашипел. «Ты можешь опоздать!» — Тогда я тем более ничего не буду делать. — Ты с кем разговариваешь? Алена подняла голову и встретилась с льдисто-голубыми глазами. Мурашки пробежали по шее и скользнули за спину. Ну надо же, он снова с ней разговаривает. — Ни с кем, — тихо проговорила девушка и отвела взгляд. — С самим собой, с умным человеком? — как ни странно, его голос звучал беззлобно и даже с лёгкой насмешкой. Аллин улыбнулась. Таверна «Очаг и свеча» встретила теплом и знакомой трелью лютни. Путники отряхнули снег, знатно наследив на пороге, и прошли к стойке тавернщицы. Ей являлась светловолосая женщина статных лет, с глубокой рябью усталых морщин на щеках, но живыми ярко-накрашенными глазами. — Морозная сегодня ночка, да? — слащаво поприветствовала она и кокетливо стрельнула глазками на Эйрика. Ну да, он был довольно хорош собой, а отросшая за несколько недель борода только придавала ему обаяния. — Есть свободные комнаты? — вот так, сразу к делу. — Есть, но там только две кровати, мои дорогие. Норд решил, что этой женщине явно нужны были лишние деньги. «Или мужчина», — додумала за него Лидия. — Мой тан, — хускарл качнула головой, — я выспалась в дороге, так что буду хранить твой сон. Аллин внезапно прониклась воительницей, припомнив все ее подвиги, особенно когда надо было разбудить хмельного Довакина после праздника. Сама девушка дремала всякий раз, когда того требовали внутренние часы, но никогда не видела, чтобы Лидия хотя бы прикрыла глаза. Ночь выдалась невероятно морозной, и шкуры не спасали от коварного холода, преодолевавшего любые препятствия и пролезавшего в любые места. Лидия сидела у двери, не двигаясь, будто статуя, и блики слабой свечи играли на ее доспехе. Алене слышалось, как Мефала вновь гнала ее в неизвестность, и игнорировала ее, всеми силами пытаясь уснуть. Эрик тоже не спал, взмокший, напуганный, разрываемый на части. — Хермеус конкретно засел в твоей голове? — гулкий мужской бас очередного Даэдра заглушал рваное дыхание эльфийки неподалеку. — Забрал себе самый лакомый кусочек, а мне достался бездарь, а не охотник. «Хватит мне и одного покровителя», — мысленно ответил Эйрик, противясь невидимому прессу, который с силой придавливал его к кровати. — Выполни мою просьбу, Довакин, — Даэдра будто не слушал, и эхо лилось нескончаемо, — найди моего охотника и вправь ему мозги. Нельзя поддаваться внутренним демонам — как когда-то говорил Ралоф — или можешь больше никогда не услышать себя. Только он не знал, что Эйрик уже одержим одним. Но Хермеус Мора оказался весьма спокойным демоном, который редко напоминал о себе. «Живи временем», — всегда отвечал Принц Даэдра на многочисленные вопросы. И Эйрик жил и ждал любого подвоха. — Помоги мне и я не побеспокою тебя более. Он хочет по-хорошему. Он хочет лишь вернуть своего охотника. Что в этом плохого? А ничего ведь. Наверное. — Хорошо, — согласился норд молча. — Скажи, где он, и не мешай мне спать. Всплыли очертания Рифтена, в котором Эйрик никогда не бывал: его доки, мосты, рынок, кузница, размытые лица людей и только одно из них четкое. Морозное утро, пустые улочки, небо, все ещё усыпанное яркими звёздами, дыхание вырывалось клубами пара и растворялось в холоде. Не завтракая, путники шли через кладбище, где оказалось подозрительно людно. Целая толпа окружила обнаженный изуродованный труп служанки из местной таверны; стражник опрашивал свидетелей, и голос его был готов сорваться на крик. Аллин передернуло и она отшатнулась к Лидии. — Мы не поможем? — робко спросила она. Воин молчал, ведя внутренний диалог со своим покровителем, пока они не дошли до ворот Королевского дворца, а после ответил: — Бессмысленно. Действовать нужно в другом месте. Он оставил девушек у ворот, посмотрев долгим взглядом на Аллин. Нет, это правильное решение — лучше ярлу не натыкаться на эльфа. Дворец Исграмора был столь же холоден, сколь и Виндхельм. Холодом веяло от самих стен, выложенных из камня, и как много бы печей ни топили, согреть такую громадину невозможно. Казалось, что медведи рычат со знамен на каждого непрошенного гостя, но это всего лишь ветер, гулявший в сводах замка. Эйрик любовался колоннами, синими барельефами с таким близким по духу символом, витражами с изображениями предыдущих северных королей и восхищался царящим величием. Ульфрик Буревестник, суровый и статный, нагроможденный знатными мехами, возвышался на троне, подпирая тяжёлую голову кулаком, и задумчиво смотрел в невидимую точку. — Приветствую тебя, ярл Истмарка, — Эйрик склонился перед ним на одно колено, низко опустив голову. Ярл перевел на него скучающий взгляд и приказал подняться. — Я помню тебя, Эрик из Сиродиила, тебе должны были голову срубить, — продолжил он своим глубоким надтреснутым голосом, не меняясь в лице. — Не думал, что ты выживешь после Хелгена. — Мне помог Ралоф, один из твоих доблестных воинов, — выпрямившись, ответил Эйрик. На лице Ульфрика промелькнула самодовольная улыбка, отчего у глаз скопилась сеточка морщинок. — Я пришел, чтобы вступить в ряды Братьев Бури. — Похвально, сын Скайрима. Галмара сейчас нет, поговори с ним, когда вернётся. За тобой придет гонец, — затем он махнул рукой, и Эйрик с поклоном удалился. В Хелгене Ралоф многое рассказал об Ульфрике Буревестнике и о войне. Скайрим страдает от талморской заразы, и Эрик считает своим долгом встать в ряд вместе с тем, кто борется за справедливость, и вывести как Империю, так и любые признаки Доминиона с этой земли. Он кивнул Лидии и Аллин, замёрзшим и греющим пальцы горячим дыханием, и решил заняться более насущными делами — выявить убийцу. Путь вел в Зал Мертвых, где уже наверняка над трупом колдует аркейская жрица. Снова валил снег, заметая следы и налипая на волосы и одежду. Народ покидал дома и шел кто работать, кто торговать, кто по прочим делам. Аллин ловила на себе осуждающие взгляды и пряталась за товарищами, не понимая, что же сделала не так. — Спроси у своего «защитника», — с усмешкой проговорила Мефала. — Отвали, — процедила Алена сквозь зубы и накинула на голову капюшон.