Вот колдовство моё

День начался, как обычно: то есть с появления миссис Рамзи с подносом. Она приветствовала Гринвуда улыбкой. — Доброе утро, — робко улыбнулся он в ответ. — Доброе, сэр. Завтракайте, одевайтесь. Пора бы вам и прогуляться немного. Нечего взаперти сидеть. — Куда? — Хоть посмотрите на улицу, на которой живёте. — А на какой улице я… вы… живёте? — Это район Бишопгейт-стрит, — ответила миссис Рамзи. — Но мы тут сами по себе. Чужаков к себе не пускаем. Часть из нас живёт почти возле самой стены — с той стороны. Гринвуд почесал в затылке. В районе Олдгейта и Бишопгейта приходы лепились друг к другу, как пчелиные соты. — А какой у вас приход? — спросил он. — Святого Ботольфа. — Бишоптгейского? — Его самого. — И ваше семейство посещает церковь? — удивился Гринвуд. — А почему же нам не посещать церковь? Из-за мистера Бартона? Так он не против. Мы просто стараемся его не волновать лишний раз. — Не волновать… Гринвуд решил не пускаться в богословские дискуссии и принялся за еду. Но миссис Рамзи провести было трудно. — Хозяин вовсе не враг Господу, — сказала она. — И он не виноват, что стал таким, как сейчас. — А как он стал вампиром? — Он сам расскажет, если захочет. — В Лондоне ещё есть вампиры? — поинтересовался Гринвуд. — Есть одна семья. — Семья? — Вампиры живут или семьями, или одиноко, как мистер Бартон. Семья, стая, клан — назовите, как хотите. Я бы назвала их шайкой, — усмехнулась экономка. — Стая и шайка — это всё же не то, что семья или клан, — хмыкнул Гринвуд. — Они вас как-то беспокоят? — Нет. У нас с ними нейтралитет. Мы не лезем на их территорию, они не лезут к нам. — А где обитает эта семья? — На Ньюгейт-стрит. — Так это от вас на другом конце Сити. — Вот-вот, — миссис Рамзи уселась на стул. — Подальше от нас. Охотятся они, конечно, в Ист-энде, как и хозяин, впрочем. — Каждую ночь? — Гринвуд с трудом задал этот вопрос. — Не обязательно каждую. Мистер Бартон достаточно стар для вампира. Иногда мы его кормим — по очереди. — Я хотел спросить, если это вас не обидит, миссис Рамзи. Мистер Бартон вот мне не ответил. А кто вы? — Я? — усмехнулась женщина. — Я крыса. Гринвуд подавился и закашлялся. Экономка встала и наградила его крепкими похлопываниями по спине. — Оборотень, — пояснила она. — Это вы в каждое полнолуние?.. — А что нам луна? Мы не волки какие-нибудь. — Да, это утешает, — усмехнулся Гринвуд. Миссис Рамзи понравился его настрой. — А вы смелый человек, сэр. Или очень безрассудный. Но я думаю, что вам у нас понравится. Мы любим спокойную жизнь и достаток. Чтобы жилось сыто, детишки были здоровы. А зубы показываем только в ответ на причинённое зло. — Я вот вспомнил, что ни разу не слышал, как в доме скребутся мыши… — А у нас их нет. И обычных крыс тоже нет — они наши улицы обходят стороной. Гринвуд покачал головой. — Поневоле пожелаешь каждому лондонскому приходу по семейству оборотней, — вздохнул он. Крысы были одним из бичей Лондона, они жили рядом с людьми и порой — особенно в беднейших кварталах — именно люди чувствовали себя их соседями... — Я бы пожелала каждому лондонскому приходу поменьше помоек разводить, гадость на улицы не выливать, а уж какие люди грязнули — про то лучше помолчать. Гринвуд и помолчал — сам видел, какое в этом доме место отводится чистоте. Он закончил завтрак и поблагодарил миссис Рамзи. — Одевайтесь, сэр, и спускайтесь вниз. Экономка забрала поднос и удалилась. Гринвуд быстро оделся — ему самому было любопытно взглянуть хотя бы на магазин, увидеть новые лица. Он спустился по лестнице на первый этаж. — А! Мистер Гринвуд! — из двери в магазин вышел сияющий Джонатан Рамзи. Марк, конечно, мог бы ему припомнить вчерашние слова, но он был человеком незлопамятным. — Не слишком заняты, мистер Рамзи? — спросил он. — Не позволите взглянуть на ваш магазин? Любопытство, знаете ли… — Конечно, сэр, входите! Джонатан пропустил Гринвуда впереди себя. Они оказались в той части зала, что располагалась за прилавком. Продавец как раз отмерял галун для покупателя — офицера в чине капитана. — Вы осматривайтесь, — шепнул Рамзи, — а я займусь дамой, — он указал на женщину, задумчиво застывшую перед рулонами шерстяной ткани. Магазин не отличался особым шиком и размахом, но, видно, дела шли хорошо. Дама вот не в экипаже приехала, но за дверьми мёрз слуга, переминаясь с ноги на ногу. Просто так торчать в магазине и отвлекать отца и сына от работы не хотелось. — Можно я пройдусь? — спросил Марк у Джонатана, когда тот с поклонами проводил покупательницу до выхода. — Одну минуту, сэр! Рамзи-старший исчез в дебрях магазина и вернулся с тёплым плащом. — Наденьте, сэр, на улице холодно. И осторожнее — не поскользнитесь. Марк поблагодарил и поспешил убраться из магазина. Не то чтобы его раздражала постоянная забота, но он чувствовал себя неловко — сам-то он ничем не мог отблагодарить. Улица оказалась пошире тех, что на восточном берегу Темзы или в слободах — по ней мог проехать экипаж. Дома, конечно, были деревянными, как и почти повсюду в Лондоне, но фасады, по всему видно, регулярно обновляли, балки и раскосы подкрашивали. А мостовую не покрывали привычные помои и очистки. И если посередине дороги и замёрзла грязь, то по бокам дорогу чистили и кое-где между домами даже проложили деревянные настилы. По улице сновал народ, и всё больше местные жители — они одевались по-простому, но чисто и опрятно. Обносков Гринвуд ни на ком не увидел. Бегали ребятишки. Марк подумал: не топот ли их маленьких лапок он слышал в эту ночь? У одного из домов мальчик постарше старательно скрёб лопатой деревянный настил. — Чище, чище! — прикрикнула на него выглянувшая из окна мать. Мальчишка сопел, хмурился, но продолжал работать. Грязь он собирал лопатой и кидал в бочку возле угла дома. Гринвуд заметил и у соседних такие же. — Мам, а чего он стоит и смотрит? — пожаловался на Марка крысёныш. — Тише! Это гость мистера Бартона! — шикнула на него мать. — Доброе утро, сэр! — любезно поприветствовала она Гринвуда. Мальчишка сдёрнул с головы шляпу и поклонился. — Доброе утро, миссис, — поздоровался Марк. — Я не ошибусь, если назову вас миссис Рамзи? — Не ошибётесь, сэр. — Стоило ей посмотреть на сына, как глаза начали метать молнии. — А ты чего застыл? Работай, давай! Ещё отцу помогать! — Простите, я отвлекаю вашего сынишку, — Марк поспешил ретироваться. Кажется, вчерашние лапки разнесли о нём весть по всей улице. С Гринвудом здоровались — и очень вежливо здоровались. То ли жители улицы правда отнеслись к нему с симпатией, то ли они настолько трепетали перед вампиром, что гость в его доме в их глазах был кем-то вроде высокородного господина. Марк шагал по улице, глядел по сторонам на занятых своими делами бесчисленных Рамзи (в сознании актёра это уже превращалось из фамилии во что-то наподобие национальности) и остро ощущал свое собственное безделье. Привычно осмотрелся по сторонам в поисках вывески паба, одернул себя, поняв внезапно, что не испытывает потребности напиться — пожалуй, впервые за последние семь лет. Впрочем, паб нашёлся, только вот народу там сидело мало — старики в основном. Гринвуд осторожно заглянул внутрь. И здесь царила чистота. Столешницы выскоблены, пол выметен. И пахло тут свежим пивом и свиными рёбрышками, а не потом, тухлятиной или чем похлеще, как в забегаловках Ист-энда и Уайтчепела. Старик с пышными усами, сидящий у входа, заметил его первым. — Заходите, сэр, не стесняйтесь! Деньги у Марка с собой, конечно, имелись. Но вот тратить их на выпивку?.. — Да я просто заглянул, мистер Рамзи. Старик захохотал. — А вот и нет, сэр! Не Рамзи! — он был, видимо, туговат на ухо, поэтому говорил слишком громко. — Ралфс я. Джон Рафлс, к вашим услугам. Присаживайтесь, сэр! — Спасибо, только я не хотел пить, — Марк устроился напротив старика. — Не хотите пива — Мэри нальёт вам сидра. А может и чаю налить, если уж совсем хотите воздерживаться. — Сидр-то можно, — нерешительно ответил Марк. — Мэри! — заорал старик.— Иди-ка сюда, голубушка! — Мистер Ралфс, ну что вы кричите? Я же не глухая! К ним подошла миниатюрная, румяная девица в белом фартуке. Не красавица, но вполне миленькая. — Зато я глуховат. Принеси-ка мистеру Гринвуду сидра. — Ой, доброе утро, сэр, — девица присела. — Сию секунду, сэр. — И она поспешила за заказом. — Вот эта птичка — она Рамзи, — пояснил старик, — а ещё у нас есть Финчи. Всего три семейства, значится. — Понятно, — ответил Марк, чувствуя себя полным болваном. Старик хлебнул пива и вытер усы. — А вас, значится, с выздоровлением, сэр, — сказал он (естественно так, что полпаба слышало). — Спаси…бо, — пробормотал Марк. — Да вы не смущайтесь, сэр, народ у нас тут простой. Гринвуд вымученно улыбнулся. «Простой народ» за соседними столиками на него с интересом таращился. — Значит, у вас тут три рода, — Марк сделал попытку отвлечь старика от своей персоны. — А между собой вы… как-то вы… браки-то заключаете? — А как же? Конечно. Только вот по мужчинам нас различить можно, пожалуй. Мы вот, Ралфсы, поусатее прочих будем. А Финчей вообще ни с кем не спутаете, сэр. — А почему? — Пегие они. Приметные очень. Волосы-то чёрные, а местами на шевелюре пятна белые. Гринвуду как-то попадался на глаза такой парень, и он ещё подумал: как это и от чего молодой ещё человек так нелепо поседел — кусками. Это выходит, что парень вполне мог быть не человеком, а… Финчем. — Я слышал, у вас с мистером Бартоном давно такое… такая — ох, сэр, я даже не знаю, как это назвать. — Дружба, — подсказал старик. — Давненько, сэр. — Я понимаю, какая польза от такого союза мистеру Бартону. А какая вам? Тут Мэри принесла ему кружку с сидром, и Марк замолчал. — Если я задаю лишние вопросы, мистер Ралфс, вы скажите, — добавил он, когда девушка ушла. — Ничего такого, сэр. Раз уж вы среди нас, то должны как-то понимать, чем мы живём. Мистер Бартон нас защищает. — От других вампиров? — догадался Гринвуд. — Но их же много. — Не так уж и много — голов семьдесят, а половина — молодняк. Марк рассмеялся: — Вы их по головам считаете? — Я бы сказал о мистере Бартоне — человек, но только не о тех, с Ньюгейт-стрит. — Вот уж точно! — встрял в разговор мужчина за соседним столиком. Судя по усам, он был Рамзи. — Да подсаживайся, Уилл, — махнул ему старик. Тот с готовностью перебрался за их столик третьим. — Уилл у нас знатный шорник, — представил Ралфс, хлопнув мужчину по плечу. — Скажете! — довольно ухмыльнулся Рамзи и включился в беседу. — Мне бабушка моя рассказывала про те времена, когда мистер Бартон только приехал в Лондон, — сказал он. — И про то, как тогда наш народ терпел от вампиров всяческие напасти. А моей бабушке её мать рассказывала, моя прабабка, стало быть. Вампиры-то в Лондон перекочевали из провинции ещё при королеве Бесс. Тогда население Лондона стало расти. — А что им было нужно от вашего племени? — Чтобы мы на них работали. Вампиры денежки-то любят, страсть до них охочи. Посмотреть на них — прямо все голубых кровей. Как есть — до единого. А если покопаться в происхождении, то там кого только нет. — Вы не могли с ними справиться? — Ну, то они нас, то мы их. Ихний старший, Сэмюэль, начал молодняк плодить. Тут мистер Бартон и вмешался — не любил он, когда вампиры плодятся без всякого разбора. Значится, вызвал он этого Самюэля на поединок и победил. — Убил? — спросил Марк с азартом. — Не-е, не убил. И тем самым нанёс тому оскорбление. Так что потом свои же его и того… И выбрали нового главу. А тот пошёл на мировую. Вот после этого мы город и поделили. Наши старики-то поговорили с мистером Бартоном и попросили его жить с нами, потому как и нам, и ему то выгодно. — Но что мешает тем, другим вампирам опять наплодить себе подобных да и подмять вас под себя? — Э, нет. У них есть свои законы. — А за выполнением их кто-то следит? — Ещё бы не следили. У них есть старейшины. И они за нарушение законов строго наказывают. Может быть, наказание настигнет и не сразу, но оно обязательно последует. Просто так расти в числе, законы вампирам запрещают — они должны быть незаметны для людей. — Тут ещё вот чего, — перебил Уилла Ралфс, — старейшины-то одиночки и не очень семьи жалуют. — Погодите. — Марк что-то уж слишком залихватски стукнул по столу кружкой — выпил немного, а старая кабацкая привычка давала о себе знать. — Вот вы говорили про молодняк. А им в семьях-то поди лучше. — Это ещё как посмотреть, — ответил старик. — Одиночка если дитя-то заводит, так только с ним одним и нянчится, и учит всему, а в семьях молодые на побегушках у старших. У Марка в голове возникло сравнение одиночек с аристократией, а живущих семьями — с плебсом. — А у мистера Бартона было, как вы это называете, дитя? — спросил он. — Нет. Мистер Бартон никого никогда не обращал. — Почему? — Вот такой он, — вздохнул Рамзи. — А зря. Одиноко ему так-то. Он печально подпёр щёку кулаком. — Ты, парень, гляжу, уже по третьей? — проворчал Ралфс. — Развезло. — Ничего не развезло, — возразил Уилл. — Скажи ещё, что тебе мистера Бартона не жалко. Почитай уж сколько наших пережил-то? А мы побольше людей живём. — Что верно — то верно, — вздохнул старик. — К нам привяжется, или к человеку какому — так мы для него, что свечки. Фух! И нету нас. Тут Марку вдруг стало не по себе. Он вспомнил о словах Дженни, и они предстали перед ним в другом свете. «Разве такой человек вам нужен?» — то есть Бартон, говоря о компаньоне, имел в виду, что компаньон этот останется с ним навечно? «Хорошо, что я не тот человек», — подумал Гринвуд. Бартон (или Бартоли) ему понравился, с ним было интересно, но Марк вовсе не хотел подвергать свою душу такой смертельной опасности. И его удивило, что жители улицы, которые, по словам миссис Рамзи, посещали церковь, могли желать кому-то такой же судьбы, как и у их покровителя. Почувствовав на себе пристальные взгляды мужчин, Гринвуд захотел поскорее улизнуть отсюда. Уж слишком его радушно принимали эти существа — не к добру. — Сколько здесь стоит сидр? — спросил он Ралфса. — А вы уже уходите? Жаль, — ответил старик и назвал цену. Она ничуть не отличалась от цены в других заведениях. Только вот сидр у крыс был повкуснее. Тут же подбежала бойкая девица Рамзи. — Я хотел ещё пройтись, осмотреться, — пояснил Марк, прибавляя Мэри сверх платы пару пенсов чаевых. — И то верно, — согласился Ралфс. — Спасибо за компанию, сэр. — Ну, что вы, это вам спасибо, — ответил Марк совершенно искренне. Оказавшись на улице, он почувствовал заметное облегчение. Погулял ещё немного по окрестностям и поторопился вернуться в дом. Может быть, и он привыкнет к Рамзи и прочим, и они — к нему, и он перестанет видеть в их любезности какие-то неясные тревожные намёки. В доме было тепло, чем-то очень соблазнительно пахло с кухни. Сняв плащ, Марк на запах и отправился. Он робко заглянул на кухню, найдя там миссис Рамзи и ещё двух девушек. Одна из них, которая ловко общипывала курицу, посмотрела на Гринвуда: — Нагулялись, сэр? Голос показался знакомым. Вот, значит, какая из себя Дженни. Истинная красавица. Даже чуть заметные усики над верхней губой её не портили. Пусть и бледноватая ещё, она выглядела вполне здоровой, а её пальцы так и мелькали, выдирая перья из куриной тушки. — Да, мисс Рамзи, — ответил Марк, — нагулялся и даже замёрз немного. Тут и экономка с помощницей обернулись к нему. — Не дело, конечно, джентльмену на кухне сидеть, да вам одному-то скучно небось, — сказала миссис Рамзи. — Эни, подай мистеру Гринвуду стул. Вторая девушка была в строгом чепце, но видневшаяся линия волос сразу выдавала в ней принадлежность к семейству Финчей. Она вытерла руки и поставила стул поближе к окну. — Прошу вас, сэр. — Спасибо. Вы меня в джентльмены записали, миссис Рамзи, а я всего лишь бывший актёр. — Всё едино — джентльмен: человек вы учёный, работой занимались чистой, много где бывали. Манерам, опять же, обучены. Тут она почему-то покосилась на племянницу. Та взяла нож для разделки мяса и решительно оттяпала общипанной курице лапки. — Эни, прими. Мисс Финч занималась уже потрошением птицы и помывкой — за соседним столом. Дженни достала из корзины следующую обезглавленную тушку. На сколько же они человек готовят? — Жарить будете? — поинтересовался Гринвуд. — Нет, в коптильню пойдут. — Дженни «сэр» прибавляла только изредка. — Запасы? — А вы сводки давно не читали? — буркнула мисс Рамзи. — Дженни, повежливей! — осадила её тётка. Гринвуд, будучи натурой в чём-то романтичной, просто нюхом чуял тут несчастную любовь к мистеру Бартону. Он решил вечером, когда хозяин проснётся, спросить его между делом, а можно ли из оборотня сделать вампира? Видимо, нельзя, а то — что далеко ходить: и красавица, и влюблена… как кошка. Марк чуть не прыснул. — Извините, сэр, — съехидничала мисс Рамзи. — Да полно вам извиняться, — улыбнулся Марк. Его любезность пропала втуне: Дженни занялась курицей — она так набросилась на несчастную птицу, как будто хотела с неё и кожу содрать. Марк решил обратиться к экономке: — А сводки-то я, правда, давно не читал? Что-то тревожное? — Да как сказать, сэр. В приходе Сент-Джеймс было несколько случаев смерти от чумы. Но зима-то холодная. Бог даст — пронесёт стороной. — Не только в Сент-Джеймс, — подала голос молчаливая Эни. — В Сент-Брайдс тоже. Я вчера видела — пятнадцать человек. Гринвуд был знаком с чумой не понаслышке. Во время последнего мора он оставался в городе и чудом не заболел. Вернее, вскочила на коже язва какая-то, но потом зарубцевалась. Марка даже запирали, но жил он один — его продержали в доме положенные сорок дней, нося еду и проверяя, а потом выпустили. — Нас-то чума не берёт, — продолжала миссис Рамзи. — Но запасы пополнить нужно. — Совсем не берёт? — Совсем. Так что, не дай Боже, если начнётся мор, с нами вы не пропадёте, сэр. Переживём. — Да мы вообще болеем редко, сэр, — сказала Эни. — Человеческая зараза к нам не липнет. Это утешало, но женщины были правы и в том, что холодная зима может предотвратить чуму — такую особенность жители Лондона давно заметили. — Ох, пронеси Господи, — пробормотал Марк и перекрестился. — Вы комету видели? — Сэр, при чём тут комета? — Джинни подбоченилась. — Комета разве виновата, что вокруг Сити и на другом берегу реки растут хибары, где по каморкам по десять человек ютятся за раз, а то и больше? Комета виновата, что колодцы засыпают, чтобы на этом месте строить дома? Или комета виновата, что нечистоты с улиц не вывозятся вовремя? — Прошлый мор хоть как-то можно было приписать Божьему гневу, после победы поганца этого железнобокого. Тьфу! — поддержала подругу Эни. — Гореть ему в аду. А сейчас чем мы, по-вашему, Бога прогневали? Король у нас — долгих лет ему и процветания. Власть опять от Господа. — Долгих лет, — поддержал Марк. В словах женщин, хотя к ним обычно он не прислушивался, имелся резон. — Скажите мне, — нерешительно начал Гринвуд, — чем бы я мог заниматься здесь? Не хочу сидеть без дела и нахлебничать. Только вот никак не соображу, чем я могу помочь вашей общине? — Хороший вопрос, — ответила миссис Рамзи и задумалась. Неожиданно на помощь ей пришла Дженни. — С детьми заниматься. Мистер Гринвуд знает, я думаю, побольше, чем наш пастор. Оставим тому божественное. — И то — дело говоришь, — кивнула её тётка. — А пастор не обидится, что я у него отнимаю хлеб? — засомневался Марк. — Не обидится. Он только обрадуется, и потом содержание, что платит ему приход, меньше не станет. Пастор у нас хороший, но старый уже — с детьми ему тяжело. Шустрые они у нас очень. — Да уж, на месте не усидят, — поддакнула Эни. Предложение понравилось. Правда, Марк никогда детей не учил и вообще имел с ними мало дела. Но чем-то ведь заниматься надо. В его возрасте уже поздно учиться какому-нибудь ремеслу. — И что ваши дети учат в школе? Письмо, счёт? — Это уж, как водится. Пастор Финч им ещё рассказывал из истории немного. — С историей-то у меня туговато, — признался Марк. — Думаю, что мистер Бартон вам поможет, — ответила Дженни с небольшой порцией яда в голосе. «Ох, ревнивица какая!» — подумал Гринвуд и улыбнулся. По какой-то непонятной причине мисс Рамзи начинала ему нравиться, хотя он ей — категорически нет. — Вы бы, сэр, вздремнули до обеда, — посоветовала миссис Рамзи. — А то ведь как поедите — так и стемнеет, и хозяин проснётся. Гринвуд с охотой последовал этому совету. Заснул он не сразу, конечно. А всё больше лежал и думал. Распорядок дня у него получался теперь занятным, ничего не скажешь. С утра с детьми, потом сон до вечера, потом полночи с Бартоли (если тому будет угодно, конечно), потом опять сон. Надо ещё познакомиться с пастором. Почему-то этого Марк побаивался. Он всё-таки был католиком, да и слишком широкие взгляды пастора на некоторые вещи тоже не внушали особого доверия. Но расспросить, что знают, а чего не знают дети, было необходимо. Марк и не заметил, как задремал. Снилось ему, что он бежит по улице, а за ним гонятся и хотят убить. Преследователи загнали его в тупик и уже хотели зарезать. «А ты потроши, Эни, потроши!» — почему-то кричал один. Тут Марка кто-то подхватил и поднял в воздух. «Мистер Бартон!» — обрадовался Марк во сне. Вампир молча нёс его над городом. А потом они стали подниматься выше, и город стал похож на карту. «Ты останешься со мной навсегда», — сказал вдруг вампир. «Нет!» — завопил во сне Гринвуд, и вампир выпустил его из рук. Марк стал стремительно падать вниз и проснулся. За окном застыли сумерки. — В этом доме вообще часы есть? — проворчал Гринвуд, вставая с постели. Кто-то приходил и укрыл его плащом. А в камине весело потрескивал огонь. Сонно доковыляв до кувшина и умывальника, Марк ополоснул лицо холодной водой. Миссис Рамзи оказалась на высоте: она подала на обед запеченную рыбу, а на десерт — яблочный крем. — Вы бы, когда спите днём, переодевались, сэр, — пожурила Гринвуда миссис Рамзи, — негоже в одежде спать. — Простите. Привычка. — Хозяин придёт позже. — Дела? — про охоту Марк спросить не решился. — Да, в Сити, — ответила экономка. После обеда Гринвуд почитал, послонялся по дому. Дверь хозяйской комнаты оставалась приоткрытой, и Марк рискнул заглянуть туда. В отсутствие спящего Бартоли он не почувствовал холода. Принеся свечи, Марк уселся за клавесин и открыл крышку. Тронул клавишу. Другую. Попытался наиграть одной рукой простенькую песенку. Почувствовав затылком взгляд, он обернулся и вздрогнул: в дверях стоял хозяин и смотрел на него. — Простите, сэр… — Ничего страшного, — ответил Бартоли. — Добрый вечер. Марк ни разу не видел вампира при полном параде — а сегодня тот был даже в парике. И вообще выглядел как светский щёголь. Итак, он ходил всё же не на охоту. Марк почувствовал облегчение. — Миссис Рамзи рассказала мне о ваших успехах, — Бартоли мягко улыбнулся. — Какие уж там успехи, — пробормотал Марк. — Школа — это хорошая мысль. — Это была идея мисс Рамзи. — Правда? — Бартоли открыл дверь в соседнюю комнату и зажёг там свечи. Марк увидел тот самый шкаф, который раньше рассматривал через замочную скважину, и ещё комод, на котором стояли болванки. Первым делом Бартоли снял парик, потом расчесал волосы. Собственно, он ни в каких париках и не нуждался, но этикет требовал. На соседнюю болванку он водрузил шляпу с перьями. В какой-то странной задумчивости, открыл ящик комода и положил туда перчатки. — Простите, сэр, всё ли благополучно? — Да, — кивнул Бартоли. — Вы просто выглядите уставшим. — Я и устал. — Разве вампиры устают? — улыбнулся Гринвуд. — Не телесно, конечно, — пояснил хозяин. Гринвуд встал и решительно подошёл к нему. — Позвольте, я вам помогу. Бартоли промолчал, но и возражать не стал. Гринвуд аккуратно отцепил большой кружевной воротник, вошедший в моду при нынешнем монархе. — Какие они неудобные всё-таки, — сказал он. — То ли дело отложные воротники, которые носили при покойном батюшке нашего короля. — Просто до нас пока не дошли французские жабо, — усмехнулся Бартоли. Гринвуд помог ему переодеться. Когда его пальцы ненароком касались кожи вампира, она уже не казалась такой холодной — скорее чуть тёплой, как у ослабленного болезнью человека. — И всё же вы чем-то расстроены, сэр, — осторожно начал Гринвуд. — Немного. Сводками. — Но вы же… — и тут актёр замолчал, проведя в уме нехитрые расчёты. Бартоли ведь пережил тот, самый страшный мор. Или не пережил. — Прошлую эпидемию у Рамзи всё было благополучно? — сменил Марк тему. — Да, конечно. Но если всё пойдёт совсем плохо, мы поможем вам уехать из города. — Мне показалось, что на этой улице безопаснее всего. А чума может добраться и до пригородов. — Тоже верно, — ответил Бартоли, завязывая пояс халата. — Так что вы хотели подобрать? — Это глупости, — смутился Марк. — Сыграйте что-нибудь по своему выбору. Он поспешил принести второй стул и уселся неподалёку, чтобы наблюдать за хозяином.