Случайности не могут быть случайны.

— Знаете, Джоэл, волшебство уходит. — Знаю. — Что делать будем? — Наслаждаться моментом. Джоэл не раз потом вспоминал об этой встрече. Об их первой встрече. Забавно, как иногда незначительные вещи приводят тебя к чему-то по-настоящему важному. Кажется, это называется судьбой. Когда любая случайность – не случайна, да и вообще случайностей нет. Все предопределено до нас и за нас. Любое событие, любая мелочь, любая встреча или реплика должна была случиться или же наоборот не случиться. Джоэл, на самом деле, в это не особо верил. Он не вдавался в эти размышления, позволяя всему течь своим чередом, не задумываясь над тем, как все происходит и почему. Он вообще был человеком особо не придирчивым. Никогда не всовывался в драки или же какие-то бурные любовные истории. Он был одним из многих и, на самом деле, это его даже устраивало. Все всегда одно и то же, ничего нового, а значит, никаких проблем. Кроме одной – постоянное чувство собственной бессмысленности. Бессмысленности своего существования. Но, на самом деле, даже это его не особо заботило. А тогда, когда все же мысли гудели так, что было невозможно просто что-то делать, он включал погромче телевизор и, все так же не вдумываясь в смысл показанного, пялился на мелькающие картинки. Но почему-то в этот день, именно в этот день все должно было измениться. Хотя, если все же оттолкнуться от привычного и задуматься, то началось это гораздо раньше. С сущего пустяка, точно маленький снежок, который дети раньше катали по снегу и тот, обрастая, становился самой большой частью снеговика. Все началось еще пару недель назад, когда Джоэл совершал один из еженедельных ритуалов – покупку продуктов в крохотном магазинчике за углом. Однако даже тогда все пошло не так, как раньше. Небольшая деталь, совершенно незаметная при всем том, что уже произошло, крохотная тучка на горизонте, о которой уже никто не вспомнит в самый пик урагана. Тогда этот магазин был закрыт в виду каких-то самых обычных неполадок и потому Джоэлу пришлось пройти пару лишних кварталов, чтобы купить продукты в небольшом супермаркете. Тогда Джоэл выбирал себе банку с соусом – относительно привычного ему крошечного магазина, здесь выбор был куда больше и, как говорится, глаза просто разбегались. Когда он наконец положил банку в корзинку, хлипкая ручка вылетела из дырки в решётчатом основании корзинки и все продукты раскатились в разные стороны. Тогда еще Джоэл подумал, что какой-то день выдался неудачный. Однако, если бы ручка не отвалилась, и несчастная банка с соусом не выкатилась из корзинки, то ее бы не схватила проходившая мимо девушка и не вернула бы ее Джоэлу, тут же радостно воскликнув – это была давняя подруга Джоэла по школе, а затем, что в свое время удивило его, по колледжу. Между двумя тут же развязалась беседа, которая бывает лишь между двумя старыми однокашниками. И именно в этот день, когда Джоэл пошел за покупками в другой магазин, потому что ближний был закрыт, и когда он долго выбирал соус, потому что в супермаркете выбор был побольше, и когда ручка от корзинки не выдержала и отвалилась, вываливая все содержимое на пол, и именно когда девушка, проходившая именно в этот момент рядом, помогла ему собрать продукты, Джоэл был приглашен на ту самую небольшую вечеринку на пляже, которая изменила всю его жизнь. — Ты столько от меня скрываешь… Я так не могу. Я как открытая книга: рассказываю тебе всё самое сокровенное. А ты не доверяешь мне. — Бесконечная трескотня не есть общение. — Я не трещу. Я хочу узнать. Хочу тебя узнать. Но если все действительно так, если жизнь – это действительная череда деталей, складывающихся в одно большое событие, то когда все пошло не так? Что в этот раз было «магазином, закрывшемся по техническим причинам» или «отвалившейся от корзинки ручкой»? Джоэл не знал. Он не понимал, когда этот яркий и цветастый, свежий ураган по имени «Клементина» стал его утомлять. Когда сам Джоэл стал утомлять ее. Раньше они были счастливы, по-настоящему счастливы. Они жили в его квартире, валялись в постели под одеялом, разговаривая обо всем или ни о чем. Они бегали по льду, точнее Клементина тащила его за собой все дальше от берега, а затем падала на лед, не обращая внимания на бурчание со стороны своего спутника. Они сидели напротив друг друга и Джоэл рисовал ее. На самом деле, он не думал, что когда-нибудь сможет по-настоящему передать ее изображение. Но Клементина всегда смеялась и что-нибудь шутила насчет его творческим способностей, хоть и была искренне рада своим портретам. Он любил наблюдать за ее спящим лицом, ему казалось, что это единственное время, когда он может увидеть безмятежность на уже родном лице. Они были счастливы. А потом что-то пошло не так. Ссоры стали слишком частыми, недосказанность и недоверие буквально сквозило в их разговорах, которых становилось все меньше. Джоэл больше не сидел напротив Клементины и не рисовал ее в очередном новом облике, который бы отражал неординарность последней, а Клементина больше не шутила и не смеялась, наблюдая за сосредоточенным лицом художника. Даже когда они ходили в небольшой ресторан, кажется, азиатский, они просто поглощали свои порции, не глядя на друг на друга, хоть иногда и перекидываясь парой фраз. Джоэл еще подумал, что они наверняка похожи на эти несчастные пары, которые можно заметить в любом заведении. Ужинающие мертвецы… А затем все стало в разы хуже. Недосказанность превратилась в явную скрытность, а недоверие переросло в откровенное безверие. Тогда жизнь Джоэла вновь превратилась в липкую, тягучую жижу, которая утягивала его с собой в мрачную бездну бессмысленности. Только вот теперь он знал, что это не обязательно. Теперь он знал, насколько лучше может быть по-другому. И это знание его убивало изнутри. А еще его убивало вечное ожидание на старом диване у входа в квартиру. Когда время текло медленно, а яркие краски, которые временами просачивались в его дом, как-то серели и вызывали тошнотворно-горький привкус. Впрочем, может этот привкус был от дерьмового кофе, кружка из-под которого сейчас валялась в раковине. Тягучесть и серость размывал стук двери и каблуков. Клементина возвращалась, совершенно ничего не рассказывая, попросту кидая куда-то свои ботинки и сразу же идя к кровати. Разумеется, она хочет спать. Джоэл даже не хотел представлять, чем именно некогда искренне любимая им девушка занималась этой ночью. Хотя всегда было две сопутствующих детали – явный запах алкоголя и пустое выражение в некогда любимых глазах. Когда они докатились до этого? Джоэл устал. Он так устал от этого, что иногда срывался, выдавая нудные тирады Клементине, которая ничего не слушала, и все начиналось по новой. Ничего не менялось. А затем изменилось. Можно стереть любовь из памяти. Выкинуть из сердца — это уже другая история. Затем жизнь стала еще дерьмовее, чем была. Накатило слишком много всего. Снежный шар все увеличивался и увеличивался, но Джоэл был уверен, что когда этот шар настигнет своей максимальной точки, то все закончится. Так и произошло. Только вот ничего не закончилось. Максимальной точкой было полное забытье. Когда все воспоминания были стерты из головы Джоэла, когда он проснулся наутро и почувствовал хорошо знакомую бессмысленность и отрешенность. Только вот одно было не так – что-то дребезжало на краю сознания, не позволяя вновь взяться за старое, позволяя себе раствориться в тягучем течении жизни. Ничего не закончилось. Все началось заново. Те же глаза, та же улыбка и смех, те же яркие волосы. То же теплое ощущение где-то внутри. Стереть из памяти все это возможно, но забыть, на самом деле забыть, было куда сложнее. И Джоэл не хотел. На этот раз он не хотел выкидывать все это из памяти, он хватался и держался за эти мысли, тесно переплетенные с эмоциями и чувствами. Он вновь хотел поддаться этому цветастому урагану по имени «Клементина». — Постой. — Что? Что тебе нужно, Джоэл? — Не знаю. Я сам не знаю, что мне нужно. Просто останься.