Жизнь и смерть определялись судьбой. Бог управлял ими. Но человеку было по силам уцепиться за жизнь и не выпускать её.
Ее руки непроизвольно сжались в кулаки с такой силой, что наверняка останутся следы. Ведьма вынуждена была смотреть как медленно, шаг за шагом, капля за каплей жизнь покидала тело того, ради которого она вот уже год заставляла себя просыпаться по утрам, улыбаться и продолжать эту нелепую борьбу, которой и конца-краю не видно. — Марсель, — тихо прошептала девушка, вцепившись в руку вампира с такой силой, что, казалось, надави она ещё чуть-чуть — и тот лишился бы конечности. Дрожа, Давина сглотнула слезы, с ужасом осознав — нет ничего, что она могла бы сделать, дабы сохранить жизнь вампира. Ни-че-го. Единственное, что может спасти друга… Воинственно вскинув подбородок и гордо выпрямив спину, ведьма бросила на Клауса полный презрения взгляд. — Чудовище, — она выплюнула эти слова, смотря прямо ему в лицо. Голос сочился ненавистью, а пальцы сильнее сжали руку Марселя. Страх, отчаянье, обида и злость — все смешалось в смертельный коктейль, бушующий в душе девушки. Она чувствовала, как под кожей бурлит кровь, и с трудом подавила желание наброситься на гибрида в тщетной попытке выцарапать глаза, чтобы стереть, наконец, с его лица это вечное выражение превосходства. Бессмысленно, она уже убедилась — чертову ублюдку все нипочем. — Марсель заплатил за свое предательство, — произнес Клаус, мазнув по бывшему приятелю безразличным взглядом. — Сообщество Стрикс — не самая лучшая компания. Нужно было думать дважды, прежде чем принимать сторону врага. Давина проигнорировала слова Майклсона, возвращая все свое внимание Марселю, ловя каждый вздох и стон, сорвавшийся с потрескавшихся губ. Она слышала тихие шаги, однако никак не реагировала, продолжая с болью смотреть как вампир тратит последние силы на борьбу со смертью, с трудом отвоевывая несколько минут. Последних проклятых минут. Клаус подошел ближе и, опустившись рядом с ней, бегло осмотрел рану, нанесенную им же. У ведьмы же чувство deja vu: два года назад он точно так же сидел подле нее, пока Тим едва ли не захлебывался собственной кровью. А теперь умирает Марсель. Ее друг, брат, приемный отец, единственная семья, которая у нее осталась. И которую она так глупо потеряла. — Без сомнения, лежать здесь, гнить заживо – то, что заслуживает предатель, — на мгновение он замолчал, ожидая хоть какой-нибудь реакции на свои слова, а после продолжил: — Но я милосерден, Давина. Сейчас жизнь Марселлуса целиком и полностью зависит от тебя. Я могу излечить его, — он ухмыльнулся надежде, вспыхнувшей в глазах ведьмы. — Или могу оставить его умирать. — Что тебе нужно? — отчеканила девушка. Ей уже давно не шестнадцать, чтобы верить, что человек напротив способен на милосердие. Не человек. Выродок. Выродок и среди вампиров, и среди оборотней. — Все имеет свою цену, — снисходительно обронил Клаус и улыбнулся почти по-отечески, но от этого ведьме стало не по себе. — Я всего лишь хочу заключить с тобой сделку, дорогуша. — Я не заключаю сделок с монстрами, — процедила ведьма, однако тут же пожалела о вырвавшихся сгоряча словах. Глаза гибрида потемнели, но голос остался все так же безэмоционален: — Какая жалость, что твои принципы оказались на порядок важнее семьи. Он поднялся на ноги, нарочито медленно направляясь к выходу, таким образом, давая ведьме необходимое время, чтобы принять единственно верное сейчас решение. Не проходит и минуты, как полный ненависти взгляд медленно перетекает в отчаянный, а кулаки разжимаются в бессилии перед правдой. — Стой, — предсказуемо ударило ему в спину. — Исцели его. Пожалуйста. Она ненавидит, ненавидит всеми фибрами души просить помощи, а просить помощи у него она ненавидит вдвойне, но расплачиваться жизнью Марселя за свою гордость не станет. — Возможно, сначала нам стоит обсудить условия сделки, — брови гибрида медленно поползли вверх, вместе с иронично поднимающимися уголками губ, и Давина почувствовала, как где-то глубоко под кожей бьется раздражение. — У него ведь совсем не осталось времени, — выдохнула она. Губы сжались в тонкую линию — одному Господу Богу известно, сколько усилий ей приходится прилагать, чтобы сдержать поток ругательств, крутящихся на языке. К счастью, прежде чем она успевает сорваться и высказать все, что думает о гибридах в целом, и о древнем в частности, Клаус прокусил свое запястье и поднес руку к пересохшим губам Марселя. Давина зачарованно смотрела, как кровь маленькой струйкой начала стекать по его губам. Вскоре вампир среагировал — он выпустил клыки и впился в запястье первородного. Через несколько мгновений Клаус отодвинул свою руку. — Ну вот и все, — довольно улыбнулся гибрид. Его глаза загорелись дьявольским огнем, выражая крайнюю степень самодовольства их обладателя. — А теперь…***
Прошло, наверное, не меньше нескольких минут, прежде чем Марсель, наконец, очнулся. Он в недоумении осмотрел предплечье, на котором, как он помнил, еще совсем недавно красовался укус гибрида. Он исчез без следа. Как и Давина.