Обильный глоток крепкого спиртного, дерущего горло и неприятно горчащего на кончике языка, вызывал слезливость глаз и туманную картинку перед глазами, отражающую лишь поверхностную суть происходящего. Холодное стекло легчающей с каждым глотком бутылки покалывало кончики пальцев, заставляя подрагивать реагирующие на прохладу нервные окончания. Витающий в воздухе аромат виски, вводящий в состояние транса и полного забвения, ненавязчиво напоминал о полном опьянении, искоренившем возможность чувствовать. Чувствовать продолжающуюся жизнь, которая постепенно разлагалась на витающие в воздухе молекулы, отравляющие атмосферу гнилым запахом полуразложившейся любви. Сухое «урод», невольно сорвавшееся с пропитанных алкоголем губ, отразилось от стеклянного горлышка бутылки, перемазанного алой матовой помадой. Вливая в себя остатки виски и гневно отбрасывая опустевшую бутылку в стену, покрытую кафельной плиткой, она поморщилась от звука разбившегося стекла и невольно признала, что привкус алкоголя притупился и уже стал едва различимым. «Эффект привыкания» — коротким импульсом пронеслось в голове, оставляя за собой мутный шлейф пустоты, подтверждающий отсутствие каких-либо мыслей.
Глухой хлопок, свидетельствующий об очередной пробке, вытащенной из бутылки. Нетерпеливо и с жадностью смотря на болтающийся в бутылке ликер, женщина припала к горлышку, окончательно размазывая вокруг рта оставшиеся в уголках губ излишки помады, и с необъяснимо сильным желанием вновь стала заглатывать ставший безвкусным алкоголь, давясь от избытка ликера во рту. «Ненавижу» — сквозь практически полностью перекрытое дыхание прохрипела она, отставляя бутылку и судорожно прижимая ладонь к груди, задыхаясь от большого глотка крепкого алкоголя. Грудную клетку стиснула горечь потери, и женщина, с трудом восполнив недостаток кислорода в легких, зажав рот тыльной стороной ладони, всхлипнула. «Гад» — простонала она, с трудом вдыхая пронизанный разбавленным спиртом воздух. Крепче вцепившись в край акриловой ванны, она, до крови прокусывая нижнюю губу, явственно ощущая солоноватый привкус на языке, выдохнула через нос и зажмурилась, тут же почувствовав, как по щеке поползли две мокрые дорожки, прорисованные на коже слезинками.
Уверенный стук в дверь, напомнивший ее во много раз обострившимся чувствам грохот, вывел из устоявшегося равновесия. Она, поднявшись с холодного края ванны, неуверенно находя баланс, чтобы устоять на ногах, вышла в коридор, ища опоры во всех попадающихся под руку предметах. Босые ноги еле слышно шоркали по ковровому покрытию, перед глазами привычная обстановка номера сливалась в единое цветовое пятно. Уперевшись рукой в дверной косяк, она опустила ладонь на дверную ручку и в замешательстве замерла, совершенно неадекватным «стеклянным» взглядом просверливая найденную в глубине комнаты точку.
— Эля, открой! — пришедший мужчина возмущенно прервал затянувшуюся паузу, пугающую устоявшейся в номере тишиной. — Открой немедленно! — последовало сразу за повторившимся стуком.
«Уйди!» — всплыло сквозь туманность мыслей. «Уйди отсюда!» — эхом повторилось вновь, но уже более настойчиво. Осознание того, что он не должен видеть ее такой, слегка отрезвило ее полусонное состояние, близкое к глубокому бреду. Мужчина настойчиво добивался встречи с хозяйкой отеля, постоянно стуча в дверь, оставляя лишь секундные интервалы. Обреченный выдох — и дверь скрипнула, открывшись перед незваным гостем. Женщина сделала несколько шагов назад и беспомощно прислонилась к большому обеденному столу, придерживая кончиками пальцев сползающую с груди простыню, скрывающую соблазнительную наготу.
— Когда ж ты успела так нажраться? — недовольно осведомился Баринов, посчитав вопрос риторическим, не стал ждать ответа и остановился у двери, прислонившись к дверному косяку.
— Что тебе надо? — грубо одернула Элеонора, рассеянно смотря в сторону бывшего мужа, с трудом различая размытые очертания мужчины.
— Изъять у тебя алкоголь, — невозмутимо начал он, собирая со стола пустые бутылки, — и промыть твой заспиртованный мозг.
Он сгребал осколки разбитых бутылок, создавая пагубно влияющий на отключающееся сознание женщины шум, и боязливо поглядывал в ее сторону: она, стыдливо смотря в пол, скрестила руки на груди, фиксируя смятую простынь, заменившую одежду.
— Эля, — окликнул ее Виктор, сбирая в кучу груду осколков, — ты б заканчивала пить. А то лысых шоуменов-то у нас в стране много, а печень у тебя одна, — по-доброму усмехнулся он, попутно захватывая с развороченной сырной тарелки кусочек пармезана и отправляя его в рот.
— Кто бы говорил, — фыркнула она, нервно постукивая костяшками пальцев по столешнице. — Вить, если ты пришел нотации мне читать, то сразу уходи.
— Пусть твой шизанутый мозгоправ тебе нотации читает, — отозвался Баринов, и его слова эхом отразились от заполонившего ее мысли вакуума.
Последняя бутылка с легким звоном коснулась поверхности металлического подноса, и Виктор, крепко захватив ладонями его края, отошел к двери и перед тем, как ударом ноги распахнуть ее и вырваться в коридор, добавил:
— Давай, приходи в себя.
Не найдя сил и даже обрывков привычных фраз для ответа, она обессилено выдохнула, сморщившись от едкого запаха смеси разных алкогольных напитков, всецело поглотившего ее дыхание. Прерывистые вдохи провоцировали дрожь во всем теле, вновь воскрешающую в мыслях смутные образы постепенно отступающей ненависти, которая оставляла за собой лишь неприятный осадок в виде еще не отпустившей ее любви к Нагиеву. Внутри нее его место временно занимала пустота, постепенно сдающаяся усиливающейся боли. Поток разрушенных надежд замер в наполненных слезами глазах, и она почувствовала, как ресницы, густо намазанные тушью, лепятся друг к другу от контакта с соскальзывающими с век слезинками.
— Эля, — вновь послышалось со стороны двери, но уже не привлекло должного внимания. — Я тут лекарство от похмелья принес, завтра утром пригодится, — сказал Баринов, ставя поднос с жестяной баночкой пива, стаканом воды и двумя таблетками от головной боли на стол.
Женщина по-прежнему глотала слезы, подавляя всхлипы и сглатывая ежеминутно подступающий к горлу ком. Виктор недоуменно посмотрел на нее, вглядываясь в изменившиеся за короткий промежуток времени черты лица, и ощутил, как в бесконечном рое мыслей и чувств промелькнула жалость к страдающей женщине. Смиренно опустив взгляд в пол, он, борясь с желанием просто обнять ее, подошел к двери и собирался уже распахнуть ее, чтобы поскорее исчезнуть в длинном коридоре и больше не испытывать ранее неизвестное ему чувство вины.
— Подожди! — резко выдохнула она, неловким движением подрагивающей ладони смазав тушь на лице. — Не уходи. — Опешивший от такой реакции Виктор, еле слышно чертыхнувшись, развернулся и двумя широкими шагами вплотную приблизился к столу.
— Что-то еще? — симулируя наивность и непонимание происходящего, спросил он, упираясь сжатыми в кулаки ладонями в гладкую поверхность стола.
— Да, — кивнула она, поднимая взгляд на бывшего мужа, — побудь со мной, — жалобно попросила Элеонора, вдруг сдавшись вновь захлестнувшей обиде и ощущению безысходности.
Баринов неуверенно приблизился к ней, обогнув стол, и с опаской опустил руки на ее талию, скрытую под слоями простыни. Она мгновенно расслабилась, почему-то сразу доверившись и отдавшись теплым и искренним прикосновениям того, в ком раньше видела лишь черствого мужлана. Пазл, рассыпавшийся на тысячи кусочков и оставшийся для нее в далеком прошлом, которое уже давно было просто воспоминанием, постепенно начинал сходиться, образуя в ее мыслях некие логические цепочки.
«
Нелепое стечение обстоятельств — мучительная боль от обиды, сдавливающая грудную клетку, — одиночество, которое было скрыто лишь временной пустышкой, — вызванное агрессией и чрезмерной эмоциональностью пренебрежение окружающих, — а он почему-то рядом»
«
Явное безразличие дочери, коллег, вполне заслуженное властностью и эгоизмом, — неудачные попытки наладить отношения — осознание плачевности ситуации — а он составит компанию, разделив страдания, а заодно и бутылку коньяка»
«
Его физическое состояние, оставляющее желать лучшего, — отсутствие в шаговой доступности его будущей жены — приступы — страх потери — желание быть возле него и не отпускать далеко от себя»
Она, свободной ладонью придерживая простынь, резко развернулась к нему и крепко прижалась к его груди, рукой захватив воротник. Тая от аромата выпечки, которым была пропитана его рубашка с бейджем «шеф-повар», Элеонора всхлипнула, поджимая губы в попытках удерживать глухие стоны, вырывающиеся наружу. Баринов, перехватив инициативу в свои руки, крепче обхватил ее талию и осторожно повел к стоящему у дальней стены дивану. Сдвинув на самый край сложенный вчетверо шерстяной плед, Виктор, придержав ее за руку, помог ей устроиться на диване и сам присел на край, сохраняя безопасное расстояние, напоминая себе главную установку: она пьяна и обязательно будет провоцировать.
Прошло около получаса, и это время, безусловно, немного сблизило их и постепенно начинало сводить выдуманные границы между ними на нет. Женщина, все еще преданная глубокому опьянению и забвению, опустила голову на плечо Виктора, зажимая рот рукой, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Баринов, чувствуя ее дрожь, чуть крепче прижал Элеонору к себе и успокаивающими размеренными движениями начал поглаживать ее оголенное плечико, наслаждаясь нежностью бархатистой кожи.
— Ви-ить, — чуть слышно позвала она, легонько ущипнув его за локоть. — Вот скажи мне, неужели я такая противная? — спросила она, бессмысленно тусклым взглядом, не выражающим каких-либо эмоций, смотря на мужчину.
— С чего ты взяла? — спокойно спросил он, повернув голову в ее сторону.
— А ты представь, — дрожащим от полной неадекватности голосом начала рассуждать она, — насколько я должна быть противна ему, чтобы он десять миллионов ради этой пустышки крашенной не пожалел!
— Дима, бывало, и побольше за пустышек крашенных платил, — хмыкнул Виктор Петрович, немного разрядив обстановку.
— Я думала… — прервавшись на несколько секунд, она поднесла ко рту рюмку и, жадно заглатывая остатки спиртного, зажмурилась, сморщившись от большой дозы и отсутствия закуски, — я думала, я одна такая «счастливая», — сглотнув остатки алкоголя, горько усмехнулась Элеонора.
«
Счастливая» — эхом отдалось в мыслях, умертвляя отголоски любви. «
Была счастливая» — остатки здравомыслия, еще не покинувшие ее, услужливо подкинули подходящее определение ее семейного положения. Посильнее закрепив простынь, липнущую к потному телу, Элеонора поднялась с дивана и, сделав пару неуверенных шагов, потеряла равновесие и, запнувшись за свалявшееся в комок ковровое покрытие, неловко приземлилась на Виктора. Баринов среагировал неожиданно для самого себя, впившись пальцами в ее талию и попытавшись отстранить женщину от себя. Ее состояние рождало вполне конкретные выводы: расширившиеся зрачки, слегка припухшие губы, выпачканные смазанной помадой, шумное дыхание, веющее ему в лицо сильным запахом виски. Неожиданно забыв о напряженности обстановки, она легонько задела кончиком носа его лоб и, невесомо прикоснувшись губами к переносице, оставила след алой губной помады.
Ему казались слишком непривычными ее знаки внимания. В нем боролись два весомых факта, связанные с разными женщинами, каждая из которых что-то значила в его жизни. Прикосновение ее влажных от пота ладоней к его ввалившимся щекам вызывало легкую дрожь по всему телу, приносящую давно забытое удовольствие. Прерывистое дыхание, щекочущее мочки ушей, будоражило полусонное состояние. Элеонора, вцепившись в широкие мужские плечи, впилась в его губы, прикусывая кровоточащую от этого нижнюю губу. Вымещая все ощущения, сохранившиеся от брака с Нагиевым, на того, кому когда-то сделала так же больно.
— Раздень, — с придыханием прошептала она, цепляя мужчину каждым звуком, словом и случайным междометием. — Раздень меня.
— Эля! — прохрипел он, крепко держа ее за плечи, сохраняя безопасное расстояние. — Даже не думай, — уверенно заявил он, сдвигая женщину на край дивана. — Даже не думай, — рассеянно повторил Баринов, поднимаясь с дивана и забирая полупустую бутылку.
Она на секунду закрыла глаза, понадеявшись, что все это стало просто виденьем, последствием ударной дозы алкоголя. Подтвердили реальность происходящего грохот захлопнувшейся входной двери и ощущение вновь вступающей в свои владения пустоты. Пугающий стереотип, обрывочно вспомнившийся ей сразу после ухода Виктора, — «Пьяный человек — самый искренний человек». Алкоголь, помутнивший сознание, дал ей шанс раз в жизни побыть настоящей, высвободить истинную сущность любящей женщины и предпринять, пусть и заведомо неудачную, но все же попытку заменить кем-то зияющую пустоту внутри. В ту секунду, когда, синхронно с хлопком входной двери, в ней что-то переломилось, она почувствовала, как пустеет ее душа, как мало осталось светлых воспоминаний и как много боли появилось на их месте. Почему-то именно в тот момент память, отрезвленная еще одним разрывом с мужчиной, услужливо подкинула ей смутно прослеживающиеся в спутанных мыслях моменты.
— Где норка? Где котик?! Мне нужны милые животные! Вы думаете, люди дадут большие деньги на это убожество?!
— Многие считают змей милыми, — осторожно вставил мужчина, поглаживая скользкую поверхность аквариума.
— Эля, ты такая милая! — хохотнул проходящий мимо Виктор Петрович, улыбнувшись в усы.
Найдя повод выпить еще немного, она разворотила заначку, спрятанную под диваном. Привкус текиллы смешался с горьким осадком от виски, но полная апатия к происходящему вокруг и своим ощущениям помешала Элеоноре задуматься о том, что не стоит перемешивать весь найденный в номере алкоголь. А перед глазами сквозь темноту всплывали новые воспоминания.
— Я ушел от твоей матери, потому что она мне изменила. Нормальная причина? — издевательски надменным голосом поинтересовался Баринов, исподлобья цепляя взгляд Элеоноры.
— Ах так? — вспылила она. — Да потому что ты пил и играл, а на меня у тебя времени не было!
— Зато у тебя было время на этого официанта недоношенного!
— Он видел во мне женщину!
Смеясь над собственной наивностью и доверчивостью, она вспомнила мальчика, которому верила и полностью отдавалась тогда, когда Виктора не было рядом. Когда она чувствовала себя ненужной, неважной, случайной и лишней. В ушах неприятно зашумело, и перед глазами всплыла картинка сегодняшнего утра и Нагиев, которого она, еще не отойдя от накатившей волны событий, видела во всем. «
Не унывай, бабонька. Мышка бежала, хвостиком махнула, стыбзила яичко» — явственно четко, будто наяву, послышалось ей, в мыслях отбивая постоянный ритм, выводящий из себя.
Веки сомкнулись, сдавшись берущему свое алкоголю. В мыслях сильнее мутнело, голова кружилась, и воспоминания уже не были такими четкими, как еще буквально час назад. На языке неприятно горчило, что вызывало подступающую к горлу дурноту. Кожа стала будто мраморной: ледяной и суховатой. Окончательно обмякнув и откинувшись на спинку дивана, она погрузилась в тяжелый беспокойный сон, сулящий далеко не радостное пробуждение.
***
Легкий скрип двери, задетой работающей в номере горничной, мгновенно нарушил баланс. Элеонора, уткнувшись лицом в пыльную диванную подушку, застонала от колющей головной боли. Ощущение хруста в черепе от слишком высокого давления и перенапряжения ни на секунду не покидало женщину, с каждой секундой лишь усиливаясь. Тело было сковано тянущими болями в мышцах, и она ощущала, что полностью парализована накопившейся усталостью и полным бессилием.
— Доброе утро, Элеонора Андреевна, — доведенное до автоматизма приветствие вызвало новое усиление головной боли, и перед глазами на мгновение стемнело.
— Если ты еще раз сюда зайдешь, — нечеткая речь была противна ей самой, но дрожащий голос скрывать все равно не удавалось, — твое доброе утро будет начинаться на вокзале.
Слова растягивались и были едва различимыми, но девушка, повинуясь хозяйке, глотая слезы, выбежала из комнаты, тем самым спровоцировав еще больший поток негатива. «Поплачь мне тут еще» — донеслось до всхлипывающей горничной, и та послушно зажала рот рукой, не создавая лишних звуков. Беспорядочность мыслей и хаотичность происходящего сливались в единое целое, мгновенно убивая немного устоявшееся в номере спокойствие. Резким движением руки, отдавшимся ноющей болью во всем теле, Элеонора сдвинула плед на край дивана и осторожно встала на ноги, привыкая к вертикальному положению. Подойдя к столу, она зажала между большим и указательным пальцем таблетку аспирина и бросила ее в стакан с водой. Лекарство и жидкость вступили в реакцию — таблетка с шипением растворилась в воде, чуть помутневшей от нового компонента. Зажав в ладони стакан, женщина неуверенно поднесла его к губам и, сделав небольшой глоток, залпом осушила его. Громыхнув пустым стаканом о металлический поднос, Элеонора, на ощупь оценивая состояние укладки двухдневной давности, направилась в ванную.
Хлопнув за собой дверью ванной комнаты, она подошла к большому зеркалу. Отражение ненавязчиво указало на то, что любой, кто увидит ее сегодня, сможет понять, как прошел для нее вчерашний день. Достав из подвесного шкафчика ватные диски и флакон с жидкостью для снятия макияжа, она щедро полила вату содержимым флакона и осторожными движениями прошлась ватным диском вокруг глаз, смывая остатки смазавшейся туши, оставшейся комочками на ресницах. Избавившись от нескольких слоев тонального крема для лица и бледных пятен помады вокруг губ, Элеонора спрятала косметические средства обратно в шкафчик и, воткнув затычку в ванной, включила воду на полную мощность.
Горячая ванна привела тело в порядок, тонизируя и придавая сил. Завернувшись в большое банное полотенце, она вышла в гостиную и скрылась за стоящей в дальнем углу комнаты ширмой. Через несколько минут на краю ширмы уже свисало мокрое полотенце, а Элеонора придирчиво оглядывала свое отражение, выискивая ниточки, которые могли вернуть ее к воспоминаниям о вчерашнем дне. Ее выбор пал на синее платье в пол с глубоким декольте и подчеркивающим идеальные формы тела широким поясом с крупной блестящей пряжкой. Волосы этим утром не были привычно собраны назад и зафиксированы лаком — черные густые пряди были расчесаны и едва касались плеч. Из макияжа на лице присутствовал только тональный крем, надежно замаскировавший синяки под глазами, выдающие усталость и являющиеся привычными симптомами похмелья. Запустив ладонь в мягкие вычесанные волосы, она поправила прическу и вышла из-за ширмы, направившись к двери, ведущей в коридор. На входе Элеонора наскоро влезла в туфли на высоком каблуке нежно-кремового оттенка и, забрав сумочку-клатч, гармонирующую с образом, нажала на ручку двери.
— Элеонора Андреевна, прекрасно выглядите! — в дверном проеме вновь появилась горничная с заметно покрасневшими от слез глазами.
— Ты сегодня исчезнешь отсюда? — довольно грубо отозвалась Элеонора и добавила: — И слезы вытри.
Выйдя в коридор и с силой захлопнув дверь триста одиннадцатого номера, женщина направилась к лифту. Нажав на кнопку вызова, она нетерпеливо закатила глаза, скрестив руки на груди. Посторонние шумы из лифтовой шахты отдавались неприятным шипением в ушах. Наконец, кнопка вызова призывно замигала, и двери бесшумно разъехались в стороны. Зайдя в кабину, Элеонора нажала на кнопку с цифрой «один» и в недоумении замерла на месте: между поручнями был зажат небольшой букетик ее любимых альстромерий. Осторожно высвободив цветы, она вдохнула их сильный и в то же время приятный аромат и блаженно улыбнулась. Вытащив зажатую между лепестками записку, она мельком пробежала взглядом по строчкам, написанным слишком знакомым ей почерком.
«
Доброго утра тебе, Элеонора Андреевна. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не угадать, когда ты проснешься и через сколько сядешь в лифт. Надеюсь, сегодня тебе лучше, вчера ты явно была не в форме. Захочешь поговорить — заходи, виски еще остался. И помни, Эля, случайности не бывают случайными»
Собрав воедино цепочку совпадений со вчерашним днем, она не сомневалась в том, что знает, кто решил порадовать ее этим утром. Притиснув к себе букет, Элеонора вышла в холл отеля и присела за любимый столик у окна, подозвав официанта. Осторожно положив цветы на свободный угол стола, женщина, отказавшись от предложенного меню, небрежно бросила: «Как обычно. Кофе «Гляссе» и побыстрее». Официант утвердительно кивнул и направился в сторону бара, вежливо улыбнувшись хозяйке. Она лишь проводила его неодобрительным взглядом, теребя стебли цветов.
Светлая надежда, родившаяся из этого небрежного «случайности не бывают случайными», была разбита, когда из дверей кухни вышел Виктор, держа под руку будущую супругу, прижимающуюся к нему. Они мило ворковали, смеясь и улыбаясь друг другу. Елена что-то воодушевленно рассказывала, активно жестикулируя, а Виктор то и дело оглядывался, будто ища кого-то. И только она знала, кого он ищет, но их взглядам не суждено было встретиться.
— Не бывают случайными, говоришь? — прошептала она, придвигая к себе кофе и делая небольшой глоток напитка через коктейльную трубочку. — Бывают. — Глухо прохрипела Элеонора. — Еще как бывают.
Если человек не тянется к тебе,
То лучше оставь его в покое.
(с) А.П.Чехов
