Memento mori

Тсуна бесцельно брел по городу, все еще пребывая в некой прострации. Эта новость надолго выбила его из привычной колеи. Он почти смирился со своей участью, опустил руки. Но как можно смириться с этим? Жить то ведь жуть как хочется, Савада еще слишком мало повидал. Ему всего шестнадцать лет, жить да жить еще. Он добрел к детской площадке, та пустовала. Не так давно на ней играли дети, их веселый смех можно было услышать за несколько кварталов от сюда. Закат, солнце медленно окрашивало все в алый цвет. Умирающие, угасающее солнце, как и Савада, но у них было одно отличие: солнце снова воскреснет утром и будет дальше светить, согревая все своими лучами. А вот Тсуна уже этого не увидит, не почувствует того тепла и безграничной радости от нового дня. И это было до боли страшно знать, что каждый день может оказаться последним. *** — Мам, я дома! — Савада не разуваясь, поднялся в свою комнату, скорее всего Нана его не услышала, увлекшись готовкой. Да и это было к лучшему, он не хотел смотреть ей в глаза и врать. Он схватился за сердце, доктор ему напрочь запретил волноваться, от физкультуры он был тоже освобожден. Тсуна открыл баночку с лекарством и закинул таблетку в рот, попутно глотая и запивая водой. Очередной приступ, который случился по его неосторожности. За спиной раздался подозрительный шум и Савада резко присел, благо вовремя. Раздался оглушающий выстрел и в стене, напротив, красовалась огромная дыра. — Хиии! Реборн, зачем ты это сделал? — Тсуна схватился за голову и обернулся к своему репетитору. Тот стоял на кровати, держа в руках базуку, которая в ту же секунду превратилась в хамелеона. — Прощальный подарок, никчемный Тсуна! Парень пропустил обзывательство репетитора мимо ушей. Неужели Ками-сама сжалился над ним и наконец-то он сможет спокойно доживать свои последние дни в спокойствии. Тсуна неосознанно расслабился, но этого делать совсем не стоило, не рядом с Реборном. От увесистого пинка парень отлетел к стене и ударился головой о стену. Савада ошарашено уставился на малыша, потирая ушибленное место. — Слишком рано расслабился, никчемный Тсуна! — Ухмылка не сползала с лица малыша, потянув полы своей шляпы вниз, он спрятал глаза. — Я уезжаю всего на месяц, считай это маленьким отпуском перед адскими тренировками. Тсуна сглотнул, от Реборна можно было ожидать чего угодно и никогда не угадаешь, что он придумает на следующий раз. Парень моргнул, а репетитора уже и след остыл. Савада облегченно вздохнул, в груди еще болело, словно сердце сжималось в тиски. Дышать было тяжело, да и голова стала побаливать от недавнего удара. Тсуна усмехнулся, он действительно жалок. Так легко сдался костлявой. Без боя, возражений, упреков. Но рассказывать и заставлять переживать дорогих ему людей он не хотел. Да эгоист, но кому от этого хуже? Только ему. — Тсуна, ужин готов! — внизу послышался бодрый голос матери, а потом звук разбитого стекла. Савада быстро спустился вниз и вошел на кухню. Был ужасный бардак, а все из-за Ламбо и И-пин, которые опять носились по дому. Вот так они всегда, не дом, а цирк. Но на душе от этого всего становилось невероятно тепло и спокойно, все так как и должно быть. Ничего в их жизни не поменялось, но вот Тсуна уже никогда не станет прежним. Тьма наступает, и он все глубже и глубже погружается в нее, но там где-то вверху маячит белый огонёк - тлеющая надежда. *** Утро выдалось довольно пасмурным, на небе бесновались тяжелые серые тучи, готовые вот-вот рухнуть на землю тяжелой ношей. Пение птиц стихло и уже почти не слышалось, только ветер не давал миру погрузится в абсолютную тишину. Осень была еще той коварной и капризной девушкой. Она только начинала показывать всем свое величие, окрашивая понемногу листья в ало-золотой цвет. Савада не любил её, для него осень означала гибель, вечный сон и мрак. А сейчас тем более, вдвойне нетерпимо и неприятно. Мир стал черно-белым, безжизненным и неинтересным. Ради чего теперь существовать? Тсуна пересилив себя, вылез из теплой кровати, несмотря на то, что он лег рано, все равно чувствовалась некая усталость. Тело не хотело слушаться, оно еще не до конца очнулось. -Тсу-кун, к тебе там ребята пришли! — Заглянув в комнату сына, протянула Нана. Она всегда находилась в отличном расположении духа, но в последнее время её начала одолевать тревога. Возникая внезапно и из неоткуда, потом исчезая в никуда. Женщина не знала что это, но скорее всего материнское сердце чувствовало, что творится с сыном. Нана не хотела давить на него и расспрашивать, ведь если что-то и случилось он рано или поздно сам все расскажет. Тсуна резко вскочил на ноги, но этого делать не следовало, тело пронзила легкая слабость и парень пошатнулся. Голова немного кружилась, и он старался удержаться на ногах, ей не стоит за него волноваться. — Тсу-кун, с тобой все в порядке? — Обеспокоенный голос мамы помог немного отрезвить юношу. Контроль над телом возвращался, мысли переставали путаться. — Да, мам. Скажи остальным, что я сейчас спущусь. — Нана лишь кивнула и, закрыв двери, ушла. Савада взял бутылочку с лекарством и выпил одну таблетку, он должен предстать перед друзьями веселым и беззаботным парнем. *** — Привет, ребята! — Тсуна лучезарно улыбнулся, спускаясь вниз по лестнице. Каждый шаг был слишком осторожным, парень не хотел снова лететь головой вниз по ступенькам. В коридоре стояли Гокудера и Ямамото, они как всегда о чем-то бурно спорили. Хаято не нравилось легкомысленность парня, брюнет вел себя, как самый настоящий ребенок. Ямамото же на все придирки в свою сторону лишь улыбался, чем еще сильнее бесил пепельноволосого. За маской такого простодушия скрывался вполне серьезный и умный парень. Они обратили свое внимание на своего Босса, тот ступал неуверенно и с долей осторожности. Парни не предали этому особого значения, ведь Савада всегда был слишком труслив и неуклюж, хотя много с того момента уже поменялось. Хаято, да и Ямамото отметили про себя, что что-то все-таки изменилось в парне. Его внешний вид оставлял желать лучшего. Слишком бледный, осанка немного осунулась, и под глазами были видны черные мешки. Теории о том, что Тсуна не высыпается, откинули сразу, они знали, что парень рано ложился спать. Тренировки от Реборна забирали слишком много сил и энергии, а восстановить их можно было лишь крепким, здоровым сном. — Джудайме, поспешите, иначе мы опоздаем! — Голос Хаято был немного хриплым от того, что парень любил покурить, но скорее всего это была уже простая зависимость. Савада много раз пытался отучить друга от этой дурной привычки, и иногда это у него почти получалось, но ненадолго. Гокудера срывался после очередной выматывающей битвы, курение помогало ему хоть немного расслабиться и прийти в себя. — Глопудера! — В коридор вылетел маленький Ламбо, увидев Хаято, он показал тому язык. — А ну иди сюда, тупая корова! — Пепельноволосый кинулся на Бовино, попутно вытаскивая динамит. Ямамото хотел остановить друга, но только получил кулаком по лицу. *** — Все-таки опоздали… — Тсуна сидел весь вспотевший и растрепанный, пришлось удирать от грозы всего Намимори — Хибари Кеи. Он был холоден, любил оставаться в одиночестве, думая, что так будет гораздо сильнее. Делил всех людей на «травоядных» и «хищников», но была у него еще одна категория, в которую попал лишь один человек. Зверек — маленькое, запуганное создание, которое помимо своей воли хочется защищать. Но первое впечатление всегда обманчиво, если он чувствовал опасность для себя или своих близких — то тут же превращался в хищника. Красивого, золотого льва, величественного Царя зверей, таким его видел в те моменты Кея. Савада Тсунаеши — маленький зверек, притягивал Хибари и это его до жути бесило. Вот и сегодня он увидел его, тот выглядел хуже, чем обычно, зажатый в тиски страха. Но вот чего так боится его зверек? Его? Он для себя давно уже все решил, но чертова гордость хищника до сих пор не может принять этого. Он еще и не мог предположить какие испытания выпали на их нелегкую судьбу. Хищник чувствует опасность за своего Зверька, но ничего не может поделать. Бессилие пугало, незнание чего-то загоняло в тупик. Кем они выйдут из всего этого — победителями или проигравшими?