Северянин

Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше. (Евангелие по Матфею, 6:21)

      Темные волны наскакивали на громаду Киннаруддена, цеплялись за могучее твердое тело белыми гребешками пены и медленно соскальзывали вниз, чтобы, поднабравшись сил, снова броситься на холодный камень. Сердитый ветер то помогал им, скорее гоня на утес, то мешал, сдувая обратно в море. В такие моменты волны злились и шипели, как взбесившиеся змеи. Тогда ветер срывал с пушистых макушек грязно-белые шапки и подкидывал их вверх, превращая в россыпь колючих брызг. Ему ужасно хотелось донести капли до человека, так беспечно сидящего на вершине утеса, но Киннарудден был слишком велик, и ветру не хватало сил, но он, уверенный в собственном могуществе, не сдавался.       Норда, впрочем, эти потуги ветра ничуть не пугали. То ли он знал, что у того ничего не выйдет, то ли не боялся промокнуть. А что вернее — попросту был в мыслях слишком далек от черного скалистого утеса с его ветром и волнами.       В шелесте волн он слышал нежный шепот так и непозабытого голоса, а хлесткие порывы казались ему осторожными касаниями теплых сильных рук. Норд вспоминал. Горящие взгляды, жаркие ночи, разделенные триумфы и поражения, согревающие объятия, слова поддержки и глупые томные признания. Он заново переживал счастье, радость, гнев, неуверенность, боль. Уютные вечера в мягкой постели и самые нешуточные драки. И по чахлому телу пробегали теплые волны наслаждения. Каждая улыбка, каждый жест, каждый синяк и бранное слово грезились маленькими искорками чуда, превращающими существование в жизнь.       Сейчас Норд отчаянно, до зубовного скрежета, завидовал Ёрмунганду: вечное продолжение, беспрестанное повторение. От головы к хвосту и хвост в пасти — замкнутый круг, ловушка бесконечности. Но какая сладкая! Норд не жалел ни о миге собственной жизни и душу был готов продать любому желающему: от последнего ётуна с мелким бесом до самого Дьявола, взявшего в поверенные Хель¹. Желание еще раз окунуться в кипящую молодость, пройти по самому краю, играя, обманывая, льстя и дразня. Пробежаться наперегонки со смертью, надерзить сильным мира сего и протянуть руку слабому, услышать проклятия вослед и насладиться хвалебными речами.       Снова, всегда и еще раз… Быть счастливым и любить.       — Довеку, — одними губами произносит Норд, когда перед ним появляются темно-синие, глубокие как Гинунгагап² глаза.       — Дед, замерзнешь же, вставай, — лицо, навеки оставшееся молодым, тает, и Норд понимает, что эта синева принадлежит совсем другому человеку. Тонкие, необычные черты лица, смуглая кожа и темные, едва ни черные волосы. От Торвальда — только глаза. — Домой пойдем, отец уже волнуется.       Да, Вестмар³, очень переживает за названного отца. А Норд упорно видит перед собой растрепанного зашуганного мальчишку, много лет назад привезенного Фрейдис из Винленда. Поехала за любовником, а вернулась с племянником и кровавой раной в душе.       Внук тянет Норда прочь, и тот идет. Но перед тем как спуститься с утеса, оборачивается и смотрит на море. Уже скоро над равнодушными водами полетит его прах. Как несколько лет назад унеслась Фрейдис. На запад. Туда, где осталось сердце. __________ ¹ Хель — не только мир мертвых, но и имя богини смерти. ² Гинунгагап — "Мировая Бездна". ³ Вестмар — "Западная земля".