Дайя-однострочники

Хонго не умеет быть нежным. Он смотрит, как Фуруя раскатывает по ноге чёрный полупрозрачный чулок, и чувствует, как внутри просыпается какая-то животная жажда. Ему уже хочется коснуться, хочется схватить, завалить в постель, нагнуть, вцепиться зубами в шею и грубо вставить, вырывая из груди первый крик. Но он каким-то чудом держится и только смотрит, как изгибается спина Фуруи, как он подхватывает кружевные трусики и натягивает их на себя, как тонкая ниточка ложится между светлыми ягодицами и расправляется на пояснице ровным треугольником. Фуруя оборачивается, пригвождая жёстким взглядом к месту, и не отпускает, пока ложится на диван, пока закидывает одну ногу на спинку, раскрываясь перед Хонго, пока гладит себя - смотрит в глаза, и Хонго не может пошевелиться. Пока Фуруя не отводит взгляд, давая разрешение. Хонго обводит пальцем короткие чёрные волоски на ноге, примятые полупрозрачным чулком, касается губами колена, проводит по нему языком, смачивая ткань. Закидывает ногу к себе на плечо и чуть оттягивает вниз резинку на бедре. Под ней - красный ажурный след, и Хонго - он не умеет быть нежным - кусает этот след так, что Фуруя вздрагивает под ним всем телом. Хонго забирается кончиками пальцев под кружево, видит, как натягиваются маленькие трусики, облегающие вставший член, и медленно тянет чулок, открывая и целуя кожу. Она нежная, но под ней - стальные мышцы. Фуруя высокий и стройный, но в его теле столько силы, что его мячи летят быстрее, чем у Хонго. Его взгляд, пылающий и требовательный, может обжигать и обездвиживать, как взгляд удава обездвиживает кролика. Фуруя весь состоит из обманок, а его огранённые блистающие края режут сталь, словно бумагу. Фуруя - бриллиант, и пусть в грубых руках Хонго он смотрится неуместно, это сокровище Хонго никому не отдаст.