Псих

Ноющие занозы не дают покоя, и я, как могу, вытаскиваю несколько из них, оставив только пару тех, что совсем не поддавались. К чёрту занозы, нужно начать готовить, пока он не вернулся, иначе — уверена — мне будет грозить кое-что похуже, чем просто занозы в ладонях. Как только я приготовила обед, то принялась мыть посуду, которую запачкала во время готовки. Дивный аромат жареной курицы, которую я приготовила, наполнял кухню. Салат был приготовлен в первую очередь, а на гарнир было пюре. Это все, что я могла придумать из тех продуктов, что достал Он. Домыв посуду, я осматриваю кухню — нож, которым я резала овощи, был довольно острым, но таким не порежешь вены, да и разве я похожа на самоубийцу? У меня попросту не хватит смелости для того, чтобы вскрыть вены. Все тело очень сильно болело во время готовки и даже несколько раз сводило судорогой, отчего я несколько раз неглубоко порезалась. Это не казалось для меня чем-то прекрасным, но ведь до этого меня хорошенько избили, и даже приложили несколько раз головой - она кружилась и болела, это тоже сыграло свою роль. Взяв нож, я снова с силой закусываю губу, пытаясь достать сильно загнанные в ладони занозы, надеясь справиться с ними сейчас, когда кожа на руках стала более мягкой после контакта с водой. С шумом выдохнув, я достаю одну из них. Слезы текут по моим щекам, и я смываю кровь, которая течёт, не переставая, с ладони. — Что ты, блять, делаешь? — мужчина неслышно вошел сюда, и его голос, как гром среди ясного неба, отозвался эхом по всей кухне. Испугавшись от неожиданности, я глубже режу ладонь, но потом выраниваю нож. По спине пробегается холод, и, несмотря на то, что на кухне очень жарко, я нахожусь в оцепенении: все тело дрожит так сильно, что я не могу пошевелиться. Мне кажется даже, что он слышит, как громко я сглотнула слюну, накопившуюся во рту. Быстро вытерев слезы, я оборачиваюсь к нему, шмыгая носом. — Ничего. — Мой голос сейчас похож на писк, особенно по сравнению с голосом мужчины. Он явно раздражен тем, что я сделала.  — Котенок, ты ведь не хочешь, чтобы я, блять, злился? Я качаю головой, когда мужчина начинает подходить ко мне. Медленно и будто над чем-то думая. Я вздрагиваю, в носу неприятно защипало, я понимаю, что вот-вот снова расплачусь, впаду в истерику. Мне не даёт этого сделать только осознание того, что он может еще сильнее разозлиться, стать совсем безбашенным. Но это не избавляет меня от дрожи в голосе. — Нет, хозяин. Я… Мне очень больно, я пыталась достать… — Мой голос дрожит, и я понимаю — одно лишнее слово может стать для меня последним, ведь парень, стоящий передо мной — неуравновешенный. «Псих» — проносится у меня в мыслях, и я покрываюсь мурашками, снова сглатывая слюну, накопившуюся во рту. Мужчина потирает переносицу, приблизившись ко мне всего в два шага. Снова чувствуется то, что он - хищное животное, которое раздирает своих жертв до такого состояния, что их потом достаточно долго не могут опознать. Чувствуется, что он ощущает свою власть, ощущает то, что я ничего не могу сделать против него. И ему, от этого, кажется, сносит крышу. Я выдыхаю, пытаясь отойти назад, но тут же встречаюсь задницей с раковиной. Это чертовски страшно, живот сводит неприятными пульсирующими спазмами. Страх - ему нравится видеть его в моих глазах, читать его по всему моему виду, его это приводит в какой-то ненормальный, извращенный восторг, заставляет забываться от какого-то счастья в тот самый момент. Но его чувства, в следующий момент, резко, так же быстро меняются на новые. И, если он только что был злой, а затем он стал чувствовать восторг, видя перед собой загнанную зверушку, то в следующий момент от него можно было ожидать чего угодно. — Как же мне чертовски нравится видеть этот безумный страх в твоих глазах… — Мужчина хватает ладонью меня за лицо, больно сжимая щеки. Тихо мычу, но лишь закрываю глаза, ожидая еще какой-то боли. Но он не делает мне больно снова. — Открой глаза, — тихим, но все еще приказным тоном шепчет он. Я повинуюсь, понимая, что, если не сделаю этого, то можно смело считать меня трупом. Он убирает свою ладонь от моего лица, отпуская меня, но тут же хватает за локоть и тащит за собой. Босые ноги совершенно замерзли, но становится совсем плохо, когда он ведет меня по ледяному кафелю. Все тело начинает покрываться мелкой дрожью, мне резко становится жарко, и одновременно холодно, тело сводит, и я с трудом иду, боясь вот-вот рухнуть на пол. Идем достаточно долго, и я понимаю, что я уже потерялась. Понимаю, насколько этот дом огромен. Понимаю, что просто не смогу сбежать отсюда. Понимаю, что просто обречена на смерть. Мужчина заводит меня в большую просторную комнату, и я понимаю, что это — его спальня, как только вижу большую кровать, стоящую у стены. Становится страшно: не представляю, что он собирается делать и зачем привел меня сюда. Начинаю перебирать причины для такой неожиданности, от мыслей становится только страшнее, по спине пробегает холодок, чувствую дрожь во всем теле, и снова ощущение, что вот-вот упаду из-за того, что ноги перестают держать меня. — Садись на кровать и подожди меня здесь, ничего не трогай, — так же грубо отвечает он, подталкивая меня к постели. И я даже почти падаю, запинаясь сначала о ноги, а затем и о небольшой ковер, лежащий непонятно - лишь посреди комнаты, даже не у кровати. Шумно выдыхаю, когда он скрывается за дверью, а затем снова наступаю на холодный кафель, и чувствую неприятную тупую боль в животе, во всем теле. Понимаю, что нужно делать хоть что-то, чтобы спастись. Но также понимаю, что мне необходим отдых, я чертовски сильно устала, моя голова кружится из-за удара о ступеньку лестницы моего дома. Смотрю на кровавые ладони — кое-где кровь уже запеклась, но от любого движения снова начинает течь. Я прижимаю ладошки к бедрам — туда, к сорочке, к единственному месту, где не слишком грязно. Поднимаю ноги от кафельного пола, чтобы хоть чуть-чуть согреться. Меня знобит: сорочка, под которой только трусики, совсем не согревает меня сейчас. Холодно, страшно, больно. При этом - нет сил для того, чтобы что-либо исправить. Начинаю согреваться, от этого ощущаю разливающуюся усталость по всему телу, прикрываю глаза и думаю лечь, но слышу грохот, затем - размеренный топот, от которого распахиваю глаза. Снова начинаю дрожать, когда мужчина входит в комнату с ножом и какой-то коробочкой. — Вставай. Иди сюда, — говорит он раздраженно, ожидая меня у двери. Я тихо повинуюсь, вставая с мягкой постели, и быстро подхожу к мужчине. Вижу его новую эмоцию, которая совершенно не радует, а наоборот, пугает больше, заставляет нервничать. Кажется даже, что он не контролирует это, такая «смена» происходит буквально в считанные минуты, если не секунды, и это действительно страшно - ты не можешь знать, чего ожидать в следующее мгновение. Он открывает дверь, пропуская меня вперед, и я вижу перед собой просторную, просто шикарную ванную комнату. Шумно дышу и вся покрываюсь мурашками — здесь еще холоднее, чем во всем доме: пол, стены покрыты кафельными плитами, из-за которых в комнату не только не попадает тепло, но и всё тепло, проникающее внутрь, быстро исчезает, оставляя после себя лишь прохладную влагу где-то на стенах.  — Хозяин, что вы… — тихо шепчу, собираюсь повернуться к мужчине, боковым зрением вижу, как он снимает рубашку, а затем включает воду в большой ванной. На нем остается черная майка, которая не скрывает всех татуировок мужчины, но я не разглядываю их боковым зрением — мне слишком страшно, чтобы делать это. Его тело не выглядит слишком мощным, накачанным или «упругим», так что нельзя сказать, что это он похитил уже десять девушек. Из-за горячей воды, что льётся в ванну, комната почти сразу начинает согреваться, от воды исходит пар, и я даже подумала на секунду, что он собирается сварить меня в кипятке. И я задумалась о том, что он, пожалуй, чересчур много тратит воды, если хочет сварить меня. Но из-за теплоты я начинаю расслабляться, усталость говорит в теле всё в большей мере, напоминает о себе, напоминает о том, какие болезненные вещи он сделал со мной, как бил меня по голове, как избивал ногами, пока я лежала на холодном сыром бетоне подвала.  — Сядь на стиралку, — бросает он, беря небольшой стульчик. Я беспрекословно повинуюсь, понимая свою ничтожность перед ним. Он достает из чемоданчика спирт и ватки, а также несколько иголок разных размеров и форм. — Я собираюсь достать занозы из твоих рук и обработать раны. Не кричи слишком громко, у меня кончилось обезболивающее, — совершенно безо всяких эмоций произносит псих, а я лишь киваю, опуская голову. Вижу, как он подходит ко мне, ставя стульчик с аптечкой рядом. В руках он держит нож, и быстро берет мою руку, пока я не успела ещё сообразить, насколько больно это будет. Перед глазами все кружится, отчего голова начинает сильнее болеть, мне даже кажется, что меня вот-вот вырвет. Он кладет нож рядом с моим бедром, а затем берет спирт, чтобы убрать засохшую кровь самым безболезненным способом. Выливает мне на руку, и тут же ваткой начинает стирать кровь. От дикой боли, когда он режет ножом руку, чтобы достать большие занозы, я несколько раз едва не теряю сознание. Мужчина рычит, когда пытается привести меня в чувства, ударяя по щекам. Я шумно дышу, немного жмурясь, приходя в себя.  — В мои, блять, планы не входило, чтобы ты так рано кончила, — он шипит, с силой ударяя меня по щеке, приводя в сознание снова. Острый нож снова пронзает кожу, и Зейн вытаскивает просто огромные занозы из моих ладоней. И как только я сама не заметила их? Он берет спирт и выливает его на мою окровавленную и всю порезанную ладонь. Я громко кричу, но мужчина закрывает мой рот ладонью, отчего я кусаю ее. Он рычит и бьет меня по лицу, и я теряю сознания от смеси боли и сильного удара. Снова прихожу в чувство, когда ощущаю, как сначала падаю, а затем начинаю тонуть. Громко вскрикиваю, всплывая, начинаю шумно дышать, глотая ртом воздух. Проходит около половины минуты, прежде чем я понимаю, что полностью обнажена. Этот моральный урод попросту бросил меня в полную ванну, не дожидаясь, когда я приду в себя. В воде, помимо меня, плавает несколько тряпок, которые он вытягивает ладонью и кидает куда-то на пол, и я понимаю, что это - моя одежда, точнее - грязная ночнушка и белье. Закрываю рукой грудь, прижимаю колени к груди и в страхе смотрю на мужчину, сердце колотится с бешеной скоростью, отдает неприятной пульсацией в голову, виски, голова сильнее кружится, и я боюсь, что сейчас окончательно потеряю сознание от боли, от обессиленности. Из-за этой беспомощности, из-за всего, что скопилось сейчас. Он сидит на стиралке, осматривая меня с каким-то презрением. В руках он вертит нож, усмехаясь. Кусает губу, кажется, думая о том, что же можно сделать со мной прямо сейчас, или, может, о том, совпала ли Моя реакция с его ожиданиями. Затем слезает с машинки и делает два больших шага в мою сторону, преодолевая расстояние, а затем садится на корточки передо мной. — Ты — моя девочка, — шепчет мужчина, разворачивая нож лезвием ко мне, а затем проводит им по моему плечу. Мычу от боли, чувствую, как кровь стекает по спине, и вижу, как окрашивается вода в розоватый цвет. Больно, Он не вводит острый нож слишком глубоко, лишь немного надрезая мою кожу, совсем немного уродуя ее. Прикрываю глаза, стараясь не думать об этом, что сделать крайне сложно. С шумом выдыхаю, когда чувствую лезвие на шее, которое приподнимает мою голову, закрываю глаза, чувствуя холод от металла. Он с небольшой силой надавливает ножом на шею, отчего по моей шее начинает течь кровь. Из глаз начинают литься слезы, и я громко всхлипываю, поднимая глаза на мужчину. Он держит нож, как бы приобнимая меня за плечо. Убирает острое лезвие, собирая на него немного крови с моей шеи, а затем облизывает с ножа кровь. Я вся дрожу, дотрагиваюсь ладонью до шеи, пытаясь остановить горячую кровь, которая резко меняет цвет воды. Мужчина усмехается, проводя ладонью по моим волосам, отчего я зажмуриваюсь и прижимаю коленки к груди. Хотя вода и близка к горячей, я дрожу от холода и страха. — Ты так боишься меня, — улыбается мужчина, поправляя мои волосы, а затем хватая их своей большой ладонью и чуть запрокидывая мою голову назад. Я глухо стону от боли, ведь рана на шее, едва успевшая немного затянуться, снова начинает кровоточить, и я вновь начинаю чувствовать горячую кровь. Мужчина касается губами моей шеи, именно там, где находится рана, а затем слегка сжимает кожу зубами, словно высасывая кровь. Я шумно дышу, глотая ртом воздух, а затем хватаюсь ладонью за шею мужчины. Он рычит, отстраняясь, смотрит на меня, затем снова кусает меня туда же. Я всхлипываю, начиная бить его рукой и пытаясь выбраться из его хватки. Глухой хрип вырывался из моей груди, когда он, начиная рычать, по-животному рычать, как зверь, загоняющий добычу в угол, отстраняется. Сердце бешено колотится в моей груди, и я правда думаю, что Зейн слышит, как сильно. Посмотрев на него, я вижу, что он улыбается скорее всего проделанной работе, я вижу кровь на его лице и зубах, и всхлипываю, прижимаясь телом к дальней от него стороне ванны. — Вкусная… — Он облизнулся, словно хитрый кот, который думает, как бы схватить лакомый кусочек, находящийся на столе.  — Отпусти меня… — негромко шепчу я, глядя на мужчину и снова прижимая ладонь к своей шее. Мне страшно: он выглядит, как хищный зверь, особенно с кровью на губах. В его глазах будто прыгают бесята, предлагающие ему способы разделаться со мной. Усмехнувшись, мужчина сжимает мои волосы, и тянет с силой назад, отчего я сначала кричу, а потом полностью погружаюсь в воду, начиная задыхаться. Тут уже не до того, что я обижена — я хватаюсь руками за бортики ванной, пытаясь вылезти, идя тем самым против него, что ему явно не нравится. Но парень сильно держит меня под водой за волосы. Из-за того, что я раскачала воду в попытках выбраться, точнее в наших перетягиваниях моего тела, я могу глотать воздух только с водой, которая попадает в мои легкие, и я начинаю задыхаться. Но мужчина прекращает и это, опустив меня до дна ванной. Я пытаюсь выбраться, но уже начинаю терять сознание, когда он, наконец, вытаскивает меня. Я начинаю с шумом дышать, набирая в легкие воздуха, параллельно с этим откашливая воду из легких. Еще раз попросишь об этом — будет хуже, дорогая. Теперь ты только моя девочка, и даже думать не смей, что сможешь выбраться отсюда. Он усмехается, проводя пальцем по моему плечу, выводя что-то по тому месту, где он порезал меня ранее. Снова пытаюсь прикрыться руками и чувствую холод от своей кожи.  — Я… я… — тихо шепчу, пытаясь отдышаться. Голова кружится из-за нехватки воздуха в моих легких, и я почти теряю сознание от этого.  — Мне нужно помыть тебя, — произносит Зейн, хищно улыбаясь мерзкой улыбкой. Я мычу, начиная мотать головой, выказывая протест, но его совершенно не заботит мое мнение. Он все еще держит мои волосы, сильно натягивая их на ладонь, удерживая меня этим, и, кажется, даже вытягивая из ванны, приподнимая меня немного. — Я ведь не спрашивал твоего мнения, верно? — Снова рычит мужчина, чуть опуская мою голову в воду, но так, чтобы я могла дышать. Смотрю в глаза Зейна, который усмехается, будто наслаждаясь моей болью, моей растерянностью, моей жалкостью перед ним. — И мне тоже нужно помыться, — усмехается он, отпуская мои волосы и вставая на ноги. Сердце снова начинает бешено колотиться, когда он начинает расстегивать ремень на своих джинсах. Я тут же отворачиваюсь. Мужчина стягивает майку, а затем штаны вместе с боксерами. Я слышу это, как только они спадают на пол. Тут же жмурюсь, но слышу громкий и четкий приказ: — Встань. Несколько секунд сижу, не двигаясь, но затем поднимаюсь на ноги, не поворачиваясь лицом к мужчине. Понимаю, что, если буду делать то, что он хочет — я дольше проживу. А чем дольше я проживу, тем больше у меня шансов на то, что меня найдут и спасут, или на то, что я смогу сбежать от него. Чувствую мягкое касание холодными пальцами до моего плеча. Холодная рука медленно опускается ниже, по спине и останавливается на талии. Затем Он проводит ладонью по животу, отчего моя кожа покрывается мурашками, а глаза невольно зажмуриваются, чувство отвращения заполоняет каждую клеточку моего тела по отношению к нему, и каждый участок моей кожи, будто отторгая его прикосновения, неприятно начинает пульсировать, а в животе собирается узел, такой, что я начинаю думать, что меня вот-вот стошнит. Слышу, как мужчина забирается в ванну и садится в воду. Проводит ладонями от бедер до колен по бокам, нежным и мягким, будто сзади меня вдруг появился другой человек, и мягким голосом говорит: — Иди сюда. Я шумно сглатываю слюну и глухо выдыхаю, аккуратно опускаюсь в воду, всё ещё сидя спиной к нему, прикидываю, где его пах, по ногам, пытаюсь опуститься хотя бы немного дальше от него. Он хмыкает, аккуратно сжимая ладонями мою талию, и притягивает к себе, усаживая на своих ногах. Я чувствую его член, упирающийся в нижнюю часть моей спины, и с шумом выдыхаю, жмурясь, надеясь, что вот-вот проснусь в своей мягкой постели, что этот кошмар вот-вот закончится, и я снова вернусь в свою обыденность. Но этого не происходит. Я лишь чувствую горячее, прижимающее меня к себе тело, мокрые губы и острые зубы, на своей шее, которые сначала будто обводят какой-то узор, а после впиваются в только что помеченный участок. Мой живот сжимается в неприятный ком, такой, как обычно бывает от ужасного волнения, в горле пересыхает, а глаза наоборот, снова становятся мокрыми от слез. Он стискивает обеими ладонями мою грудь, зажимая пальцами соски. Тихо мычу от неприязни, пытаясь убрать его руки, начинаю дергаться в его руках, но лишь усугубляю ситуацию: мужчина с силой кусает меня за шею, прокусывая кожу до крови, отчего громко вскрикиваю, сжимая руки мужчины, пытаясь убрать их от себя, начинаю елозить на нем, дергаясь, пытаясь убрать его руки, встать с него, сбежать от него. — Не надо, не надо, пожалуйста… — почти скулю я, словно в бреду повторяя это, меня всю трясет, и мне действительно противно ощущать Его руки на себе — там, где никто меня не касался, да что там не касался — никто не видел.