Псих

      В школе было как всегда шумно. Чертовски шумно, отчего начинала болеть голова. Но, на самом деле, в основном причиной головных болей было то, что моя подруга не отвечает на звонки и не присутствует в нашем учебном заведении. Я очень сильно переживал за нее и винил себя. Ужасно глупым было не помочь Черри проведать мать, не сходить вместе с ней. Так бы я, хотя бы знал, что она спокойно уснула. Возможно, что я бы даже смог остаться у нее на ночь, стараясь избавить от ночных кошмаров, что мучали ее. Последнее время я делал именно так: шел с Черри к ее маме, помогал ей там, делал наши уроки, провожал ее до дома и оставался у нее, она сама просила этого. Когда у ее матери обнаружился рак, то врачи собирались было отправить ее умирать домой, снимая с себя все обязательства, но Черри не могла оставлять свою мать без присмотра на такое большое количество времени. Она хотела, чтобы ей всегда могли помочь, а это могли сделать только в больнице, ведь Черри еще только учится. Забрасывать учебу ей не позволяла мать, ведь как-то все-таки необходимо устроиться в жизни. А проще это сделать, как считала ее мама, с высшим образованием. А чтобы его получить, необходимо отучиться и получить хороший аттестат. Это было чем-то вроде просьбы ее мамы, которой Черри не могла отказать, считая, что мама права.       Я звонил Черри все утро, каждые пять минут, даже на занятиях, немного наплевав на обязанности ученика, за что мне было сделано несколько замечаний на разных уроках. Мне было важно, чтобы она хотя бы взяла трубку, сказала, что просто проспала или немного приболела. Или, может быть, она оставила телефон у мамы, поэтому не отвечает на звонок, а при этом сама болеет? Я хотел бы позвонить ей на домашний — но они уже давно отключили этот телефон за ненадобностью. Но я нуждался сейчас в её ответе, даже чтобы просто услышать ее голос и узнать, что она жива и все в порядке. И что я смогу прийти к ней после занятий, помочь ей в чем-то. Я чертовски надеялся в то, что она наконец возьмет трубку. Нервно постукивая то по школьной одноместной парте, то по своему шкафчику, то просто по телефону, я ждал ответа, ждал, что на той стороне вот-вот ответят. Но этого не происходило. Точнее, после гребаного обеда, когда я уже в сотый раз набирал тот же номер, мне, наконец, ответили, видимо, посчитав, что я уже не отстану сегодня. Но это была не она.       Я просто мечтал всеми фибрами души, чтобы мне ответила не полиция, а именно она. Чтобы мне ответил кто-либо, но только не детектив.       Но увы.       На телефон Черри, на который я не переставая названивал, ответил некий Гарри Стайлс. Он сообщил, что Черри, возможно, похищена маньяком, который называет себя просто «М». Его голос был усталым, будто он работал последние три дня без сна. Узнав такую ошеломляющую новость, я потерял дар речи. Я чертовски сильно переживал за нее, и когда всему нашему классу сообщили, что на поиски Черри набирается группа добровольцев, одним из первых был я, но не первым только потому, что у наш класс был вторым, к кому пришли директор и пара рейнджеров, которые и набирали добровольцев. Я даже не обратил внимания на то, кто из одноклассников еще вызвался в добровольцы. Я просто принял это как должное, ведь до страшной беды в жизни Черри она была тем, кто бескорыстно помогал всем.       Разумеется, большинством добровольцев были те, кто помогал в различных поисках в прошлые разы. И многие из них отчаялись, многим запрещали ходить на эти поиски, ведь в большинстве случаев находили лишь труп, а кто разрешит даже старшекласснику приблизиться к трупу? Да и кому может понравиться такая находка? Однако мы не теряли надежды.       Этот «М» хорошо засел в городе, прекрасно и даже достойно, если смотреть по планам всех «великих» убийц, качественно спланировал каждый свой шаг. Было понятно, что какой бы путь действий не предприняла полиция, он был уже на десять шагов впереди ФБР. Это, безусловно, донельзя сильно влияло на развитие событий в городе.       Я был другом Черри с раннего детства. Одним из её лучших друзей. Моя сестра была её лучшей подругой, а я был лучшим другом, не ровно дышащим к ней, влюбленным по уши. Я был на год старше её, она всегда называла меня «Санта», ведь имя Клаус забавно звучит именно в таком сочетании. У нее, можно сказать, был личный Санта Клаус. Она всю свою жизнь была довольно веселой, и ни я, ни кто-то другой никогда бы не смог подумать, что ее может что-то сломать. Действительно сломать. Да, она грустила порой, но то, что происходило в её жизни, никогда не ломало ее. До определенного момента.       После того, как у матери Черри обнаружили эту ужасную болезнь, Черри стала совсем другим человеком. Совершенно другим. Улыбка с её лица стерлась, она всегда приходила в школу с красными глазами или же с большими синяками под глазами, не успевая даже привести себя в порядок порой. Она перестала высыпаться, устроилась на несколько работ сразу, каждый день ходила к своей матери, не всегда выполняя то, что необходимо было сделать к школе, вследствие чего её оценки начали ухудшаться. Не все учителя понимали то, чем она занимается: ее матери все равно недолго оставалось, так зачем губить свою жизнь и оценки? Разумеется, это доводило бедную девочку до слез, приходилось успокаивать ее долго, иногда мы сидели целый урок где-нибудь в туалете или кладовке, откуда нас порой выгоняла уборщица, и порой это было очень веселым случаем для нас, но не настолько надолго, как хотелось бы. Она любила свою мать и была привязана к ней очень сильно. Поэтому, стоило чуть-чуть рассмешить ее, как Черри через несколько минут вновь вспоминала о всем том дерьме, которое случилось в ее жизни, и о том, как ей тяжело приходится постоянно, когда она хоть как-то пытается помочь матери.       Я начал делать за нее домашнюю работу, чтобы с её оценками стало лучше, чтобы Черри могла видеть улыбку на больном лице ее мамы, помогал ей абсолютно со всем, отдавал ей какую-то — но всегда большую — часть своих карманных денег, чтобы хоть как-то помочь ей и, может быть, облегчить ее труды. Конечно, моя сестра, Алекса, тоже делала это — помогала ей, но не так усердно, как я. Я чувствовал ответственность за Черри, понимая, что моя сестра не считала ее своей лучшей подругой, какой считала ее Черри.       Но когда моя сестра Алекса оказалась тем, кто не вызвался на поиски, я понял, насколько сильно она не считала ее своей подругой. Во время разговора о поисках Черри Алекс спокойно пилила ногти, будто бы ничего не произошло, или то, что случилось, ее совсем не касается. Это было ударом для меня, действительно сильным ударом, и я отчитал ее за это. Выйдя с сестрой из кабинета, я потащил ее в туалет, где не было никого — проходил очередной урок, ученики были на занятиях. По коридорам была тишина, и лишь из-за дверей нескольких кабинетов было слышно, как учителя отчитывали нерадивых учеников, не выполнивших пару-тройку заданий.       — Алекса, твою мать, что это за херня? Почему ты ведешь себя так, будто тебя ничего из произошедшего не касается, будто Черри и вовсе не была твоей подругой? Будто не ты ходила с нами, не ты помогала ей в трудной ситуации? Почему ты хотя бы таким образом не можешь помочь ей? — мой голос был придирчив и суров, грозен и громок, отчего по ее спине пробежался табун мурашек, она немного съежилась и прижалась к стене спиной, смотря на меня снизу вверх исподлобья, как провинившийся щенок. Немного помолчав и подумав, она просто закатила глаза, выпрямилась и начала говорить так гордо и упрямо, так, что я немного опешил.       — Брось, Ник, ты думаешь, что она — твоя «лучшая подруга», которая считает тебя лучшим другом? Я вижу, что ты испытываешь к ней больше, чем «братские» чувства, больше, чем чувствуешь это по отношению ко мне. Но я не думаю, что Черри не заслуживает этого, да и вряд ли она думает точно так же. Может быть, она решила просто «загулять», в конце концов, ее мама умирает, зачем ей такой груз на шее? Думаю, что она не платила так много за содержание умирающей, а просто откладывала деньги, которые мы ей давали, просто чтобы свалить отсюда. В конце концов, это то, что могло бы быть очевидным, да и я считаю, что оно так и есть. Я бы тоже не хотела видеть смерть нашей матери и просто свалила бы куда-нибудь очень далеко отсюда, порвав все связи с тобой, отцом, и, может быть, друзьями. Поэтому, я думаю, что она могла просто свалить из Нью-Йорка, зачем ей эти проблемы? Четыре работы, чтобы обеспечить ее большой разваливающийся дом и ее саму? Ты или я должна буду пойти ей на помощь? Мы не Чип и Дейл, чтобы постоянно помогать ей. Поэтому я считаю смешным твои нападки на меня, — она говорила так, как будто уже знала о похищении. Так, как будто подготовила эту речь заранее и просто зазубрила ее, а сейчас повторила дословно. Алекс поправила волосы, а затем снова подняла на меня свой взгляд, тряхнув головой, — Смешно, брат, смешно, — она была полна безразличия и иронии, и мне даже казалось, что от переизбытка этого внутри себя Алекс просто лопнет сейчас или в скором времени.       Нахмурившись, я выдохнул, пытаясь успокоить всю злость на сестру. На самом деле, я не был конфликтен никогда, и старался решить все возникающие проблемы лишь словами, не подходя к злости, стараясь быть выше этого. Но Алекса затронула действительно важную для меня тему, и я не мог потушить огонь злобы, который горел внутри. Неконтролируемые эмоции нахлынули на меня, брови опустились и свелись вместе так, что между ними появилась складка. В глазах появился такой блеск, будто я видел перед собой что-то, что нужно было уничтожить прямо сейчас. Рот закрылся не от того, что мне нечего было сказать, а от всё больше разгорающегося огня гнева внутри меня, постепенно губы сжались так, словно это была тонкая полоска. Я не хотел грубить своей сестре, не хотел портить отношения с ней. Но, видимо, к этому шло уже давно, наверное, даже с того момента, как я стал чувствовать к Черри что-то большее, чем-то, что должен чувствовать просто друг.       Но я считал, что она, то есть моя сестра, была реально не права в своем мнении по отношению к Черри и ко мне. Я понимал, что сейчас оказался настроен отвечать быстро и резко.       — Алекс, — начал я, мой голос был довольно груб и жесток, я и она снова вздрогнула, поймав мой настрой через голос. Я чувствовал необычайный прилив сил; медленно выдыхая через нос, я чувствовал, как мои ноздри широко раздулись. Мне хотелось максимально резко ответить ей, чтобы она прекратила зазнаваться. Так, чтобы она поняла, что была не права, — Черт бы тебя подрал, Алекса! Как ты не понимаешь, что так нельзя себя вести? Черри считала тебя лучшей подругой, а ты платишь ей вот такой вот монетой? Знаешь кто ты…? Да ты… Фальшивка! Маленькая разбалованная девочка, которая не знает настоящей дружбы, не знает настоящих чувств, даже, черт, не чувствует моей братской любви, или родительской любви, если ты так смеешь говорить. Не волнуйся, я поговорю с нашими родителями, и больше ты не сможешь далеко ходить одна, маленькая несносная девчонка! — во мне было много злости, я выплюнул все, что, может быть, давно хотел сказать ей, чтобы немного поубавить ее решение о том, что деньги могут все. Я вышел из туалета действительно сильно хлопнув дверью. В ярости я сбил одну из урн, которые стояли в коридорах, пошел дальше, пытаясь угомонить свой пыл. Мне даже было плевать на то, что у нас оставалось еще одно занятие, я просто взял свою сумку и вышел из класса, а затем из школы, быстрым шагом направляясь домой. Да, родителям будет звонок, да, возможно это повлияет на отношение учителей ко мне, но мне было все равно на это. Я хотел сделать что-нибудь полезное, чего не мог сделать, сидя в школе.       Мне было ужасно стыдно за сестру и за её поведение, которое никак нельзя было назвать правильным. Это понятие было далёким от слова «правильный», скорее, если искать в словаре, то более точно я бы описал ее поведение словом «безнравственность» — из-за того, что она так поступила за спиной подруги, когда Черри, скорее всего, находится в опасности. Тут-то я и понял смысл поговорки «друг познается в беде», который заложен в ней самой. А именно: когда у одного из друзей случается беда, то второй должен ему помочь. Часто бывает, что это серьезные проблемы, и люди не хотят впутываться в них. Так вот и становится понятно, что человек, с которым ты общаешься, не является тебе истинным другом. Настоящий друг никогда не подумает, что его друг должен самостоятельно решить свою проблему, ведь знает, что товарищу нужна помощь, и никто кроме него не поможет, и тогда, бывает, приходится сделать то, что самому не нравится, но это поможет другу, и в дружбе такие поступки совершаются без проблем, это является взаимопомощью, которая очень важна.       Полиция позвонила мне снова, когда я вернулся к себе домой после школы, чтобы собрать вещи в поход на поиски подруги. В тот момент я собирался на поиски Черри по городу и окрестностям. Группы добровольцев делились с рейнджерами по территориям и искали похищенных девушек на определенных участках. Но ФБР буквально поломало мои планы, когда меня вызвали в полицейский участок. Я собирался помочь. И сначала я мог помочь им там. Им нужна была любая информация о Черри, и я прекрасно понимал это, поэтому сразу же поехал туда, даже не предупредив своих родителей или кого-то из друзей об этом.       Нью-Йорк. Огромный город, в котором чертовски легко заблудиться, как говорят, «в трех соснах». Несмотря на то, что город как бы поделен на пять частей, даже между ними можно легко заблудиться и попасть вместо Бронкса в Бруклин, например. Слишком много похожих зданий, слишком много ярких деталей, на которые можно засмотреться и просто забыть о том, куда ты направлялся до этого, всего лишь несколько минут назад. Слишком много людей в нашем Бруклинском районе, около восьми миллионов человек проживают на небольшом острове, считая приезжих. Было много заявлений о том, что в городе похищена девушка, в то время, как она просто заблудилась и действительно потерялась в городе. Таких людей находили, иногда они, «благородные» граждане или туристы, спали на улицах в связи с отсутствием денег, документов и даже помощи от окружающих, которые не могли даже назвать адрес ближайшего полицейского участка.       Мне пришлось довольно долго поплутать с навигатором, чтобы найти именно то отделение, которое было необходимо. Возможно, именно это и остудило меня — вся та ярость, которая была во мне, когда я «отчитывал» свою сестру, исчезла. Ее, кстати, как лучшую подругу Черри, тоже просили приехать, но она была занята подготовкой к выступлению. Дело в том, что Алекса занимается танцами, балетом. И в случае, если она пропустит хоть одно задание, то ей может сильно влететь не только от учителей и директора школы, но и от наших родителей, которые довольно строго относились к такому роду занятий. К тому же, я не совсем уверен, что она хотела идти и говорить что-то о Черри. Тем более, что с ней Алекс проводила время лишь в школе, или когда я брал их обеих куда-то в город, или же мы вместе выезжали куда-то. Мы с Черри веселились, а моя сестра просто была рядом, иногда сидя вообще с полным отсутствием внимания к нам или к тому, чем мы занимались. Очень часто Алекса меняла нашу компанию на молодых людей, или «новых друзей», которых непонятно где заводила. Она считала, что мы не умеем развлекаться, и всегда пыталась вырваться в клуб или бар, но получала отказ от меня. А это значило, что если бы она направилась туда, тогда бы родители пренепременно узнали об этом. Она не хотела этого, это было прекрасно ясно. Но я точно знал, что эти странные и подозрительные знакомства Алекс заводит именно там, иначе сестра бы просто не звала бы нас туда.       Я зашел в отделение совершенно один, но я был поражен тем, какой хаос творился внутри.       Полицейские копошились, словно муравьи в муравейнике, каждый был занят своим делом. Меня не сразу заметили — так были заняты. Мне хотелось помочь прямо сейчас, ведь я понимал, что с этим «М» для Черри счет идёт на минуты. Или даже на секунды.       После просмотра новостей я был, мягко говоря, в шоке от того, какой «М» сумасшедший, чокнутый, поехавший, свихнувшийся и даже невменяемый. Я даже подумал о том, что он имеет пару-тройку десятков психических расстройств, именно поэтому совершает столь ужасные вещи с одинаковым типажом девушек. В голове сразу прокрутились мысли насчет него: может быть, голубоглазая блондинка обидела его, унизив его мужскую самооценку? А что, если его мать имела такой типаж, и жестоко издевалась над ним в его детстве, когда он не мог постоять за себя, а потом, почувствовав мужскую силу, убил её и впервые почувствовал на руках кровь, и это понравилось ему, поэтому он и продолжил убивать, вымещая свою злобу и обиду? Или, может быть, была еще какая-то причина, типа нехватки денег, мести, или просто помешательство сподвигло его на такие деяния? Может быть, в его голове сидит маленький человечек, которого переклинило на голубоглазых блондинках, и он приказывает «М» убивать их, перед этим жестоко насилуя их как морально, так и физически? Возможно, его мать жестоко издевалась над ним, думая, что он — падаль, которая испортила прекрасную жизнь ей, поэтому переодевала в платья, надевала блондинистые парики с длинными волосами и выпускала гулять в таком виде. А может, Он просто был чудовищным живодером в детстве? Мать не смотрела за ним, а он, в свою очередь, издевался над маленькими зверушками, снимая с них шкурки, выкалывая глаза, ломая кости, и, в конечном итоге, убивая их? Это могло отразиться на его увлечениях, и он просто перенес его на более крупных «животных». Можно было думать, что его фетиш — кровь девушек, или одежда этих самых девушек, которые так беззащитны перед ним. Или у него произошёл сдвиг сознания, как бы «смещение нравственной парадигмы», когда убийца считает, что он делает это на благо*. Еще одним вариантом было помешательство, так как сразу возникал вопрос: разве человек в здравом смысле мог совершить такое? Или же ему просто очень нравится такой типаж девушек, но они не хотят просто так отдаваться ему, поэтому он принуждает стать их своими. А когда они надоедают — просто выбрасывает их, как никчемный мусор, но ведь нельзя просто так оставить свидетеля? Этот мусор не должен быть живым, просто убийство с сексуальным подтекстом, ведь он вступал в половую связь с каждой из похищенных девушек. От этих мыслей меня бросило в дрожь: как много плохого он может сделать с Черри, если ее не найдем?       — Вы — Ник Браун? Я — детектив Брокс, помощник детективов, — выбив меня из размышлений, ко мне, наконец, подошел мужчина с блондинистой головой, который, как я понял, являлся помощником человека, который звонил мне с телефона моей подруги, ну, или во всяком случае, кем-то вроде дежурного полицейского, — Извините за то, что у нас тут такой разгром. Этот «М» перевернул весь город с ног на уши, не оставляя следов. Это действительно сложное дело, но мы уверены, что человек, который приехал из Лондона, поможет нам с этим делом. В Нью-Йорке пропадают люди, но большинство из них, как правило, возвращаются или находятся. В Лондоне происходят похищения чаще, чем пропажи людей. Мистер Стайлс раскрыл большую часть преступлений, находясь в маленьком королевстве. Несмотря на то, что его полномочия, как человека из Скотланд-Ярда, здесь не такие большие, он нашел больше зацепок, чем наши полицейские. К тому же, только после его приезда у нас появились действительно важные подозреваемые. Те, кого мы реально можем обвинить в преступлениях.       — Грег, прошу, не нужно столько любезностей раздавать обо мне каждому, кто пришел в участок, ладно? К тому же, не следует говорить о внутренних делах посторонним. Я просто приехал помочь, и все, — сзади нас подошел человек, про которого, как я понял, и рассказывал тот самый Грег, -Никалаус Браун, если не ошибаюсь? Я звонил вам. Я бы хотел, чтобы вы рассказали мне о вашей подруге — Черри Бредберри. Возможно, она любит где-то «зависать», гулять. Пойдемте за мной, — он не выглядел веселым. Скорее, этому человеку нужен был сон. Этот мужчина выглядел так, будто не спал большое количество времени, и его голос звучал также — вяло, устало. На довольно привлекательном лице присутствовали синяки под глазами из-за недосыпа, волосы были беспорядочно собраны в небрежный пучок такого типа, как обычно делают девушки за полтора часа. Мне даже показалось это забавным и интересным на долю секунды, пока я не сообразил, почему вижу перед собой этого человека. Мы прошли в кабинет детектива, сели за его стол и он включил запись на диктофоне. Я был готов сотрудничать, если этот человек действительно мог найти или помочь в поисках Черри, а не просто просиживать штаны.       — Нет, что вы, Сэр. Черри — абсолютно домашняя девочка. Она нигде никогда не «зависает», как вы сказали. Максимум, куда она ходила последнее время — на две свои работы: в детском театре и кафетерии на углу ***-Стрит. Её мать больна, она пыталась заработать как можно больше денег, чтобы миссис Бредберри была под присмотром. После работы почти всегда была у своей мамы. Даже до того, как у ее матери обнаружили эту чертову болезнь, она была такой домашней. Я имею в виду, если была какая-то вечеринка, Черри не ходила туда, ей это было совсем не интересно. Скорее, она соберется с нами в кино, парк, или позовет смотреть фильмы дома, чем пойдет на вечеринку. Она очень много значит для меня, Мистер Стайлс. Я готов сотрудничать, помочь, чем смогу в этом случае. Но Черри не могла сбежать или еще что-то, она просто не такой человек. Учится в той же школе, что и я, но, думаю, эта информация у вас есть. Вчера вечером она ходила к своей матери в больницу. Не знаю, как долго она там пробыла, и когда пришла домой, и пришла ли вообще, — я выдохнул, потерев лицо руками. Было страшно. Страшно за то, что могло с ней случиться. Я говорил быстро, чётко, в то время как детектив внимательно смотрел на меня будто бы изучая, при этом не менее внимательно слушая.       — Да, я понимаю. Думаю, что понимаю тебя. Что ж, спасибо. Если тебе нечего добавить, то ты, в принципе, свободен. Если появится что-то, что ты бы хотел сказать полиции — можешь позвонить по этому номеру, — мистер Стайлс протянул мне свою визитку. — На, или просто позвони по дежурному телефону, попроси передать мне, что ты хочешь сказать, или позвать к телефону, если я в участке. — Он запустил руну в свои кудрявые волосы, немного оттягивая их, хмурясь и, при этом о чем-то задумываясь.       — Я буду очень благодарен, если вы найдете ее. Живую. Она правда много значит для меня, я чувствую за нее ответственность как старший брат, понимаете? — я выдохнул, посмотрев на него. В душе я готов был себя ударить за такие слова, ведь я к ней чувствовал гораздо больше, чем просто «братскую» любовь. Детектив как-то горько усмехнулся, видимо, подозревая какую-то фальшь в моих словах о старшем брате, встал с места и поправил свой помятый от долгой работы костюм, правильно посадил галстук и посмотрел на меня, начав говорить, предварительно прочистив горло.       — Мы сделаем все, что в наших силах. Но, мистер Браун, такие дела не всегда заканчиваются удачно, понимаете? Ваша подруга Черри сейчас у маньяка, который может сделать с ней всё, что угодно, все, что придёт ему на ум. Все, что ему пожелается. И он делал это с предыдущими девятью девушками, которых убил впоследствии. Поэтому, будет не худшим вариантом просто обойти лес в нашем районе с рейнджерами и группой добровольцев, просмотреть остальные районы Нью-Йорка. Возможно, мы заблуждаемся на тот счет, что она находится на Лонг-Айленде, а держит он ее гораздо дальше. Возможно, вы найдете ее там, если ей удастся сбежать от него, или у нее получится оставить какой-то след… Мы полностью уверены, что он не блефует, и что ваша подруга у него. Он оставил письмо в ее телефоне в её доме. А также отправил похожее письмо в новости, не знаю, видели ли вы это, но мы изъяли все копии, которые были на телевидении, чтобы не слишком часто это мелькало перед жителями и гостями города. Но я не думаю, что это похищение — блеф или чья-то глупая шутка. — Он явно был не доволен. Совсем не доволен. То, что он говорил, звучало довольно правдоподобно, от этого по моей спине пробежался табун мурашек. Я медленно поднялся со стула, потупив взгляд. Было чертовски страшно за Черри, ведь тот маньяк мог делать с ней все, что угодно.       — В любом случае, спасибо за вашу помощь, — поблагодарил его я, буквально выдавив из себя слова, после чего вышел из кабинета и направился к выходу из участка, не видя перед собой никого, пару раз даже случайно врезавшись в кого-то и извинившись. Меня захватили мысли, и я не мог избавиться от этого. Я понимал, что мне нужно вернуть ее живой в любом случае, даже если мне самому будет       грозить смерть.