Дракон дорогу перебежал

Новое утро встретило жильцов башни еще спящими. Раннее летнее солнце лениво поднималось, освещая сонный лес и бодрую девушку на черном скакуне, неспешно шедшем по тропе сквозь деревья. Торопиться им некуда. Впереди еще целый день, времени полно — можно позволить себе медленную прогулку и любование природой. А какой в лесу с утра чистый воздух! И как много вокруг дивных цветов… И солнечные лучи, что проникли сквозь листья, игриво бегают по ярко-красным волосам всадницы, рассыпанным по спине. Их хозяйка так и не привыкла заплетать косу или хвост. Зато грива ее коня красовалась россыпью тоненьких косиц, на концах которых позвякивали бусины. Хозяйке копытного приносила удовольствие забота о своем товарище. А расчесывание и плетение его гордости успокаивало расшатанную нервную систему. Конь лениво плелся, иногда ухватывая особо понравившуюся травинку, и удивлялся превратностям судьбы. То ты товар без права на свое мнение, то — дорогая вещь, которой хотят похвастаться перед всеми, то ты годами просиживаешь в стойле, а вот о тебе заботятся, считаются с тобой. И жизнь играет новыми красками, и каждодневные такие вот медленные прогулки или быстрые скачки в погоне за кем-то или, напротив, от кого-то наполняют эту серость яркими цветами. И хозяева хорошие. В Башне Черного Мага царила мертвая тишина. Немногочисленные слуги выполняли свои обязанности, почти неслышно шурша одеждой или инструментами. Для мертвых шум чужд, шумят только живые, им же это уже ни к чему. Они и так все понимают, без слов, без указаний и подтверждений. Для них все проще, так как жизнь уже минула, вместе со всеми своими заморочками. Мертвые не дышат, не чувствуют боли, не меняются, не испытывают эмоций. Но понимают. Осознают себя и свое существование. Не задумываются — хорошо это или плохо, что они существуют. Не тратят время на оценку своих действий и приказов господина со стороны морали и дихотомии добра и зла. Они просто существуют — с момента создания их господином, до уничтожения им же. Просто выполняют приказы и действуют в рамках, установленных хозяином. Им чужды страхи и сомненья, только спокойствие и холод. Ничто не способно потревожить их души. Садовник поправил перчатки и пошел в теплицу — за растениями господина нужно ухаживать, окна открыть для проветривания, в некоторых ящиках и горшках взрыхлить землю, после полить редкие кустики смородины и малины под деревьями, клумбу младшей хозяйки, наготовить сборники трав для Бандита и спилить наконец ветку, которая бьет в окно комнаты с гостьей. Повар замешивал тесто, кося взгляд на варящуюся кашу и помешивая бульон к ней — гостье нужна легкая пища с витаминами, господину будет еще и пирог с ягодами на десерт, а младшая госпожа вернется только завтра — и раздумывал, что добавлять в салат. Горничная уже привычным движением обмела паутину со статуи человека в капюшоне, с массивным гримуаром и посохом в руках — первого главы ковена, предводителя армии магов, воюющих за свою свободу — и направилась за тряпкой и ведром, чтобы вымыть следы кошачьих лап, а потом и комнату гостьи прибрать. Фор поставил точку в списке пунктов подготовки к свадьбе и начал помечать их срочность, первым из которых оказался список гостей и приглашений — настоящий слуга должен предвидеть все приказы хозяина, даже те, о которых тот сам еще не догадывается. К тому же, такой хороший слуга как он — почти высшая нежить. Не зря же хозяин так долго корпел над его созданием, столько душ в жертву его эволюции от зомби до умертвия-химеры* вложил. Наглый же лучик солнца полоснул по закрытым векам, прогоняя сон гостьи, ветка стукнула громко в окно. Зия поморщила носик и отвернулась. Рукой по привычке потянулась к тумбочке за стаканом воды, но не нашла ни его, ни тумбочки. Открыла один глаз и уставилась в каменную стену с дверью из черного дерева, расцвеченную солнцем. Тихо вздохнула, отмечая, что уже почти не больно, только бинты немного душат. Судя по тому, что за окном позднее утро, Алиса должна скоро прийти. Осторожно присев на кровати, Зия принялась распутывать бинты, приспустив одеяло. Ослаблялось плохо, только еще больше разматывалось и кольцами падало вниз. Наконец сделав глубокий вдох, она принялась осматривать освободившуюся часть тела. В районе солнечного сплетения запекшаяся кровь размером с ее кулачок — туда попала самая толстая ледяная игла, но прошла совсем не глубоко. Чуть ниже на животе три ранки поменьше, и четвертая вообще размером с горошину в самом низу живота. Но внутренние органы в порядке, по крайней мере, она на это надеялась — детей в будущем хотелось. На левой груди тоже зияла маленькая темная точка, такая же и под самой ключицей, и еще две слитные в плече. Мазь и правда работала — еще вчера раны кровоточили, а сегодня кровь уже свернулась, и боли почти нет. Устав ждать Алису, Зия решила, что уже достаточно восстановилась, и поднялась, держась стенки, поплелась в туалет. Такой ее и застал Дик — шатающейся и согнувшейся в три погибели от резкой боли в ногах. Повязки ее моментально покраснели, на спине несколько провалов, что остались от сквозных ран, открылись, тоже обильно истекая кровью. Она не хотела думать о шрамах, которые наверняка останутся после всего пережитого. — О Хаос, помоги! — воскликнул маг, подхватывая корчащееся тельце и укладывая обратно на койку. — Ну, зачем ты встала? — сокрушался он, кляня свою нерешительность, не давшую зайти раньше. Вопрос был скорее риторический, ответа он не требовал и одним мановением руки заткнул пытающуюся оправдаться девушку. Колдовство на колдовство накладывалось сложнее, но остановить кровь и ускорить процессы исцеления он мог. После чего, уже не отвлекаясь ни на что, разрезал бинты, смазал раны настоем, мазью и замотал обратно. Зия смущалась, краснела до самых кончиков ушей, но молча поворачивалась нужной стороной. Стараясь не издавать ни звука и заглушить громко бахкающее в груди сердце, она совершенно ничего не слышала, поэтому вопрос мага дошел до нее только с третьего раза. — Нет, не душит… Спасибо. Дик закрепил последние концы скобами и поднялся, беря ее снова на руки в коконе из одеяла, и отнес в комнату, в которую она так стремилась. Потом так же аккуратно уложил обратно и взял в руки тарелку с поостывшей кашей с подливой. Зия шмыгнула носом, открывая ротик и заглатывая порцию нелюбимой каши. Правда, хорошо приготовленной. А вот думать о том, кто это готовит, желудок ее оказался не готов. — А где Алиса? — спросила в перерыве между ложками. Она могла попробовать есть сама, но такая трогательная забота красивого мужчины очень грела душу. Конечно, Зия понимала, что сейчас представляет из себя жалкое зрелище, но почему-то очень остро ощущалась потребность в чужом тепле. В тепле этого мужчины, при том даже больше, чем в родительском. Эти чувства ее взволновали, в голову закрался страх, что все это влияние магии. Хотелось найти Алису и обсудить с ней эти новые непонятные ощущения. Кроме прочего, она неожиданно поняла, что злости не испытывает, хоть должна. Из-за них же так поранилась, из-за них сейчас привязана к постели, так почему же за все время не пронеслось ни одной обвинительной мысли? — Убеждает твоих родителей, что ты в гостях у подруги в другом городе, — оповестил меж тем Дик, сменяя тарелку на чашку. — Не поверят, — убежденно заявила Зия, прежде чем взяться за чай. — Поверь, у нее есть великое умение убеждать кого угодно и в чем угодно, — с тяжким вздохом признался Крейвен, понимая, что фактически вырастил чудовище и гордится этим. Зия улыбнулась, почуяв в его словах тщательно спрятанную теплоту. Теперь она немного больше понимала речи Алисы о его исцелении. — Ты бы хотела заниматься магией? — спросил маг неожиданно, уставившись ей ровно в глаза. Этот вопрос застал Зию врасплох — она чуть было не подавилась. Вытерев рукой уголок губ, по которым скатилась капля чая, и облизнув их юрким язычком, кивнула: — Конечно, многие мечтают, чтобы у них пробудился дар. И некоторым даже не важно светлый или темный. Но я никогда не задумывалась о подобном. — А у твоей родни магов или других рас в роду нет? — Нет, насколько я знаю, — пожала плечами, размышляя, к чему такие вопросы. А вдруг им нужен кто-то «необычный» для жертвоприношения? Пусть Алиса и убеждала, что подобным они не занимаются. — Правда, бабушку называли ведьмой. Но я думаю, что это наговор. — Вообще-то, ведьмы от слова ведающие. Они не злые, просто имеют сильную связь с природой и знания как эту связь использовать. А то, что зло творят — как к ним, так и они. Их магия изначально больше нейтральна, может быть направлена на лечение недугов и их насылание. Сомневаюсь, что у них будет желание творить добро, когда их отовсюду гонят, клянут и винят во всех смертных грехах, — довольно спокойно поделился он и с фырком признался: — А темные маги, которых вы так ненавидите, на самом деле защищают вас всех от несанкционированно восставшей нежити и нечисти. Между прочим, в радиусе сотни километров отсюда мои слуги — единственные ожившие. Сорок лет ни одного упыря, вурдалака, дикого зомби, волкодава. — Я и не знала, — пробормотала, отчего-то смущаясь. — А как же леший? Русалки? — Это природные духи и нечисть. Они не вредят, только поиграться могут, — с кривой улыбкой просветил ее маг, откидываясь на спинку стула. Тот жалобно скрипнул и опасно накренился, грозя завалится вместе с грузом, но мужчина, скривившись, сбалансировал, костеря про себя расшатавшую стулья ученицу. А Зия заворожено наблюдала за сменой эмоций на чужом лице и его последовательным преображением. «Ведь молодой и красивый», — неожиданно пришла мысль, когда он добродушно улыбнулся, вспоминая что-то. Наблюдательная Зия вспомнила, что Алиса вчера все время каталась на этом стуле — вперед-назад, вперед-назад. А он ведь не разозлился, напротив, с таким лицом скорее журят, умиляясь детским проделкам. Видать, точно не врала Алиса, говоря о его душе. А ведь таким личностям наверняка непросто ужиться вместе — постоянно будут сталкиваться лбами. Но Зия заметила, что, не смотря на показательный негатив, они правда очень близки. И сколько бы не ссорились, не делали друг другу гадости и не цеплялись к каждой ошибке и недостатку — все равно уважают и любят друг друга. Это видно по скользящих в словах теплу, гордости, одобрению. Пусть они в этом не признаются даже себе, но ей почему-то казалось, что они давно как дочь с отцом. — Господин маг, а Алиса давно у Вас учится? — Да год почти. И зови просто Диком, без этого официального обращения. А почему тебя это заинтересовало? — нахмурился он, о чем-то явно серьезном размышляя. — Вы с ней близки, — просто пояснила та. — Я думала, дольше… — призналась, несколько смущаясь. — И вовсе мы с малявкой не близкие, — огрызнулся Крейвен, скорее по привычке, чем всерьез. — Я почти ничего о ней не знаю, она обо мне тоже. Душ друг другу не открывали. И, в любом случае, через две недели ей нужно возвращаться домой, — с плохо скрытой грустью сказал маг, откидывая прядь черных волос за спину. Все же разбаловала мелкая — привык к чужому теплу, доверяет свои мысли человеку, испытывает необходимость поделиться наболевшим… Раньше точно на алтарь бы положил! И все же он приврал — за этот год они неплохо узнали друг друга. Достаточно хорошо, чтобы он скучал по ней, даже когда она всего лишь ненадолго отлучилась в город. Все же ему действительно очень одиноко. И, пусть он в этом не признается, но в каждую ее отлучку считает минуты до возвращения своего живчика. Не столько из-за теплых чувств к этому комку подростковых нервов, сколько из-за привыкания, что рядом кто-то живой, пригодный к контакту. Зия же смутилась своего вопроса, поняв, что попала по наболевшему. В таких условиях и с такой жизнью любой станет злым и черствым. Ни единой живой души, некому согреть, некому выговориться, не с кем даже просто поболтать. Всегда один, в мире, где каждый настроен против тебя. Ведь действительно, темным магам опасно селиться в людных местах — их просто сживут. Вот и получается, что их сила, просто цвет мантии вынуждает жить в постоянном одиночестве, переживать чужие нападки. Когда на тебя направлены только ненависть и страх сложно платить чем-то иным. Вот и выходит такой вечный круг ненависти. — Бабушку сожгли, так как она якобы наслала хворь на герцога, что хотел забрать себе в служение маму. Папа тогда работал в охране герцога и влюбился в нее, помог сбежать. Через шесть лет поженились. Потом уже остановились в нашем городке, отец пошел в стражники, мамочка лавку с цветами открыла. Ее всегда к природе тянуло, — с улыбкой поделилась, пытаясь сказать, что после плохого всегда приходит хорошее. Дик же увидел в этом совсем не тот смысл, что и доказал: — А сколько ей было, когда твоя бабушка отправилась на тот свет? — Около пятнадцати, — ответила, пожимая плечами. — Ага, а если бы тот герцог ее изнасиловал — в ней бы тоже пробудилось наследие, — сделал вывод, но, увидев абсолютное недоумение, решил пояснить: — Видишь ли, не все рожденные магами ими становятся. Эмоциональное напряжение из-за смерти — это подготовительная почва. Изнасилование стало бы катализатором для инициации. И возраст как раз подходящий. — А? — при всей своей нелюбви делать абсолютно глупый вид, сейчас Зия иначе не могла — все никак не понимала, о чем он толкует. — Не каждый родившийся магом может обрести свою силу. Некоторые до конца своей жизни проживают как обычные люди, — попытался он растолковать. — Даже если в тебе есть искра дара — она может себя ничем не выдать. — Я знаю, — кивнула, делая умный вид, потому что это многие знают. — Вот. Алиса обрела силу только полтора года назад, я же почти с рождения. Но крайним сроком считается период до полного созревания — двадцати-двадцати трех лет. Просто чем дольше — тем меньше шансов, у детей психика пластичная, им проще пробудить свой дар. — Ага, — вновь кивнула, теперь уже потерявшись, потому что понять не могла, к чему он это говорит. — Ты не понимаешь, да? — понял он, глядя в пустые голубые глаза. — Нет, — улыбнулась, смущаясь. — Есть обоснованное предположение, что ты маг-стихийник, — рубанул он правду, никогда не испытывая любви к растягиванию подобного сомнительного удовольствия. И добавил: — Как Алиса. Зия почти не придала последнему внимания, зависнув на известии о себе-любимой. И когда наконец-то осознала сказанное, замотала головой отрицательно: — Не-е-ет, я не могу быть магом. В нашей семье никто… — на этом она замолчала, хмуря брови и кусая губы, и высказала предположение: — Бабушка? — Возможно. А может и дальние родственники, — согласился, кивая. — Удивительно уже то, что это именно стихийная магия, а не темная. Инициация же из-за смертельного ранения случилась. Обычно такое верный путь к некромантии. Почему-то от мысли о мертвецах Зию передергивало и обдавало неприятным холодком. — В любом случае, это еще не все, — продолжил Дик, этак незаметно туша тлеющее одеяло, сжатое ее побелевшими от напряжения пальчиками. Зия тряхнула головой и, опустив взгляд, увидела потемневшую ткань. На миг испугалась, но маг подал платок, вытереть пальцы, а сам просто перевернул одеяло. — А мамочка-то что скажет? — спросила она сама у себя таким несчастным голосом, что Дику ее даже жаль стало. — То и скажешь. В академию тебе поздно уже, а кому-нибудь в ученики в самый раз. Лучше учиться, чем потушить только появившийся дар, а не-то жалеть будешь. Зия вздохнула тяжело, размышляя. Чуда какого-нибудь, сказки хотела, но не такой же. А мамочка что? Обрадуется или опечалиться? И вообще, это теперь искать того, кто согласиться обучать? Или Дика просить? Небось, решат, что очаровал или еще что-то ужасное придумают. Мысли кашей перекатывались по черепной коробке, ни одна не могла задержать на себе внимание достаточно долго. Силы проснулись из-за близости смерти, а исцелили настолько хорошо, что через несколько дней и следов не останется? И это темный маг, который априори не способен ни на что хорошее! Тогда какие возможности у светлых? А у темных в сфере их специализации? Один способен поднять целую армию — как описывалось в старых легендах? Или это ей попались неправильные темные? В конце концов, может у них более широкий профиль? Или и правда есть некие отклонения? Этот вопрос вырвался раньше, чем Зия его осознала. Шокировано глянув на мага, она уже готовилась к колкости или грубости, но тот лишь усмехнулся, покачал головой, словно неразумное дитя поучает, и ответил: — В той или иной мере все могут использовать несколько направлений магии. Диплом пироманта не означает, что ничего другого ты не умеешь. Все зависит только от спектра энергий, что доступны восприятию, и уровню работы с ними… — он остановил себя, заметив, что начинает говорить как с Алисой в их первые занятия, и ответил конкретно на вопрос: — Я некромант. Дипломированный. Но владею магией Хаоса, Тьмы и немного… самую малость стихиями. Хаос силен в целительстве, ровно как в разрушении и искажении. Магия бывает самой разной, — Дик не стал вдаваться в подробности, но именно магией Хаоса он овладел в совершенстве. — Вот как, — рассеянно отозвалась Зия, чувствуя потерянность и разбитость. Теперь, получается, магия станет… понятной? Придется учиться? Обучаться, как когда-то математике? — А вдруг мой дар — пустышка? — Не бывает пустышек, — возразил он, развеивая миф, ходящий среди людей. — Но ты можешь его потерять, если не будешь развивать или если… выжжешь себя. Зия вспомнила кое-что и, решив, что это важно, рассказала, подымая взгляд на ставшего таким общительным мага: — Моя мама из Сании. Дик громко хмыкнул. Теперь-то он понял, да. Сания — острова довольно далекие от их королевства. Считается, что их земли волшебные, и в них-то и живут феи, эльфы, сильфы, фейри и прочие… исключительно волшебные разумные. — Там же война лет … сто назад гремела, — вспомнил, размышляя логически. — И там полукровок убивают. — Думаете, во мне есть… нечеловеческая кровь? — нахмурилась та, вновь сжимая сильно пальцы, но уже без магии. — А сидхе от людей вообще сложно отличить, — пожал он плечами, разглядывая ее внимательнее, что требовало немалого самоконтроля — смотреть на красивую девушку не как на особь женского пола, а как на объект исследования для мужчины, давно не имевшего отношений, задача весьма сложная. — Их кровь всегда доминирует, но, знаешь, это та ситуация, где все зависит от внутреннего решения. Если ты считаешь себя человеком — им же и останешься. Я не уверен, что тебе понравится метод… обретения наследственности сидхе. — А? — Сиды помешанные на любви, — признался, отводя наконец-то взгляд. — Чтобы полукровка стал сидхе… надо ритуально лишиться … невинности. К сожалению, здесь нет промежуточной формы, нельзя стать полукровкой. Ты или человек, носитель их генов, или сидхе. — А? Но… что одно имеет к другому?! — воскликнула, натягивая одеяло выше, а Дик совсем отвернулся: — Накопление и сохранение силы. Говорю же, ритуальное. Я бы советовал тебе все же пробудить в себе сидхе, они значительно превосходят людей на физиологическом уровне, но это твое дело. Через несколько дней ты полностью восстановишься. — Погодите, но… — Ты вернешься домой, — продолжил он, подымаясь на ноги, и Зия поняла, что короткий момент его эмоциональной открытости закончился — перед ней снова стоял холодный и нелюдимый темный маг. — А там уже можешь отдаться своему любимому, я уверен, что при достаточном желании природа сама… перенаправит энергию правильно. — А… ритуал? — Само собой получится, главное, чтобы ты хотела этого и не боялась отпустить человечность. Это сложный выбор, тебе может быть страшно, но… Любой маг не очень человек. На этом я… — он не закончил говорить, вместо этого просто вышел после короткой паузы. Возможно, слов подобрать не мог, а может просто решил не договаривать — закрыл за собой дверь и выдохнул сквозь зубы, руша вернувшуюся маску холоднокровия яростью. Он никогда не предлагал женщинам себя, они сами шли к нему, словно овцы на заклание или паучихи, надеющиеся оплести своей паутиной. Ведьмы и простые девчонки, умные или не очень — шли сами. Но впервые он ощутил настолько сильную неопределенность собственных чувств и желаний. Его разрывали противоположности и это невероятно бесило. С одной стороны инициировать ее — правильно, верно, и это должен сделать именно он, потому что… Маг потому что, сможет сделать все правильно, распределить энергии и… Потому что хочет. Конкретно эту девчонку. И вот это уже совсем неправильно. Единственная женщина, да что там, единственная личность, к которой он привязался — Алиса. И ей десять лет. И это нормально, пусть ее и навязали ему по долгу службы, так сказать. С Хаосом не спорят — сказал ему внучку выучить, значит, надо повиноваться. Дику очень хотелось что-то сломать, разбить, выпустить напряжение, потому что совесть, клятая совесть, которую похоронил вместе со своей группой выпускников в далеком прошлом, — иначе, наверное, отправился бы за грань вслед за ними, — воскресла, чертова неубиваемая тварь, и сейчас подкидывает мысли одна другой благороднее и краше. Вот только как ни глянь, а не для такого она, не для черной башни в глуши, где само солнце не светит. Ему только и оставалось, что доиграть свою роль, загладить вину и убраться со сцены — пустить ее домой, где наверняка ждет жених. За ней точно мальчишки табунами бегают, найдет кого-то, а то и вовсе не захочет наследие принимать… Он всегда ограничивался недолгим, но приятным постельным знакомством, а сейчас же… Возможно из-за Алисы, изменившей его взгляды, а может и сама эта девочка так на него влияет, но да, к ней дотрагиваться не хотелось, чтобы не замарать белизну своей грязью. И при этом он желал это сделать. Больше, чем раньше, чем с кем-либо другим. — Хозяину приготовить лабораторию? — осведомился верный слуга, появившись бесшумно. Дик, конечно, не вздрогнул, почувствовав свое творение еще раньше. И не считал нужным прятать свое смятение. Кажется, мертвых, пусть и разумных-говорящих, он воспринимал как часть мебели. — Или спальню привести в порядок? Свечи, вино? Ужин? Дик глянул на него тем взглядом, которым говорят «Не сыпь мне соль на рану», сгрузил ему посуду и развернулся по направлению к библиотеке. — Рель, — окликнул, уже дойдя до лестницы. — Да, господин, — незамедлительно отозвался вернейший из слуг, уже догадываясь, о чем пойдет речь. — Ведь ненормально ревновать девочку, чуть старше Алисы, к ее возможно несуществующему любимому? — Вполне нормально, господин, если она пришлась вам по душе. Она не похожа на остальных. А юная госпожа не такая уж и маленькая, — возразил с каменным лицом, хоть вообще-то этот мертвец мог управлять мышцами лица достаточно для найживейшей мимики. — Я все же приберусь в вашей спальне. — Ага, — кивнул задумчиво, ступая на лестницу. — Господин, — остановил его Рель, косясь на дверь в комнату, где лежала гостья. — Возможно, ее не стоит оставлять одну надолго. Она ищет энергетические связки. Дик вспомнил, что сидхе любят касания, потому что испытывают потребность в тепле. И если так — ее действительно не надо оставлять. Все же он не так уж и много знал об инициации детей холмов, о пробуждении сил у полукровок — может, им сейчас как раз очень важна чужая близость, касания? ***. Зия вздрогнула, когда дверь за магом тихо закрылась. Иногда этот жест бывает красочнее громкого хлопка. Перспективы ее откровенно не радовали. Магии обучиться хотелось, раз уж та пробудилась, но ложиться под кого-то только ради этого… «Оно того стоит», — призналась и очень грустно вздохнула, закутываясь плотнее. Так не хотелось. Да и кого, собственно просить об этом? Кому довериться? Некому. Совершенно. Сумасшедшая мысль проскользнула — может попросить Дика? Он ведь маг, точно сделает все как надо. Только вот страшно и стыдно. Хуже всего неизвестность — а даже попроси его о таком одолжении, в уплату за то, что сейчас она прикована к кровати, не откажет ли? Не высмеет? Алису бы сюда, поговорить с ней, совет спросить. Так нет ее. И, наверное, не скоро появится. Холодно, не смотря на одеяло и закрытые окна. Холод до костей пробирал. В комнату тихо зашла горничная и принялась за уборку, не замечая ничего, кроме своей работы. Присмотревшись, Зия поняла, что и та мертва. Наверное, из живых здесь только хозяева и кот с конем… Потянувшись к этой неживой слуге, Зия неожиданно словно обожглась спокойствием и как бы холодной безучастностью, исходящими от трупа. Она вздрогнула и сжалась сильнее, вбирая обратно странную силу, только-только обнаруженную. Это было похоже… Она словно стала несколько больше себя и в поисках тепла наткнулась на холодную стену, которая поделилась с ней тем, чем могла. Глубоко вздохнув, словно перед прыжком в прорубь, Зия окликнула горничную и попросила найти и привести хозяина. Несколько мгновений прошло, наполненных совсем тихим шорохом, после чего та выпрямилась, окинула гостью пустым взглядом и вышла, едва слышно прикрыв дверь. Это было очень жутко для Зии, наблюдать за движениями холодного и очень бледного трупа, за вертящимися глазными яблоками, в которых застыл тусклый блек… Как у мертвой рыбы… ***. В библиотеке в башне Дика Крейвена всегда было убрано — пыль просто не появлялась, а книги ровными рядами толпились на полках. Запах только выдавал старость этого места. На широком столе обычно пустынного помещения сейчас возлежала черепушка, читающая зафиксированную в подставке книгу. Когда маг вошел внутрь, та лишь пробурчала что-то недовольно, не отвлекаясь от текста. Что-то вроде — «ходят тут всякие, работать мешают». Череп считал работой все поручения поднявшей его Алисы, а набираться знаний — ее приказ. Захотел ребенок себе говорящую библиотеку, собранную в голове мертвого некроманта — так пусть себе. — Эй, Генри, — окликнул его Дик, на что череп глазами только мигнул, — помощь нужна. Тот никак не отреагировал более, поэтому Крейвен присел рядом и закрыл книгу. Если бы мог, Генри бы вздохнул, вместо этого же протянул нудно: — Слушаю тебя, некромант. — Полусидхе. Дети Данаан, сиды, ши и много других названий. Как проходит формирование смеска как мага? Череп крякнул, в силу того, что хмыкнуть не мог, и некоторое время просто поблескивал полированными костьми, после чего сузил огоньки в глазах до крохотных точек и затянул ответ: — Нууу, знал я одну такую. Очень ветреной особой была. Так она говорила, когда рассказывала о том, как до жизни такой докатилась, что тот, на ком она зафиксировалась — умер, вот теперь и работает дамой легкого поведения, чтобы достаточно энергии получать. — В каком смысле? — У них, после явления дара, обостряются все потребности сидов, — начал пояснять череп. — И тот, кто их инициирует — станет тем единственным, от кого будет зависеть их жизнь. Вроде как любовь до гроба и вечная подзарядка «теплом» душ. Такое вот… А, точно, они вроде как сами находят того, на кого делают стойку и от кого потом зависят. Сами выбирают, интуитивно. Правда, если ограничить число кандидатов — фиксируются на том, кто доступен. — Это все? — удивился Дик, наблюдая за тем, как Генри тянет магический щуп, чтобы открыть книгу и продолжить чтение. — Больше я ничего не могу сказать. Дик не успел обдумать задницу, в которой оказался, отвлеченный горничной. Та объявила, что гостья желает его видеть и ей плохо и, выполнив долг, направилась продолжать работу, походя смахнув пылинки с Генри. Тот этого не заметил, глядя с немым вопросом на некроманта. — А сколько времени нужно для фиксации? — уточнил маг, что-то в уме прикидывая. — Может и сразу произойти, на подсознательном уровне, дитя может об этом даже не догадываться, просто инстинктивно начнет тянуться к объекту. А где ты ее нарыл-то? Их же сейчас днем с огнем не сыщешь. Я, лет семьдесят назад, когда еще жив был, пробовал найти, решил себе такого слугу завести, они же преданы очень — так ни одного за семь лет! Ты лучше поспеши, они до инициации очень чувствительны. — А может она на Алису стойку сделала? — предположил, не особо-то веря в такой вариант. — Ты-то сам веришь в то, что сказал? Ей годков-то сколько? Сиды, хоть и практикуют разное интимное, но на счет детей у них строго. Детей любят, совращать их не только запрещено, но и сама их природа против этого. Да и выбирая, они все же предпочитают противоположный пол, кроме некоторых исключений. Хотя там не столько пол играет роль, сколько что-то то ли психическое, то ли душевное, а может какая-то совместимость на уровне магии. Этого я так и не понял, но выбирают они странно. Сами не понимают, почему избрали именно того, а не другого. И такие заморочки только у смесков, — Генри еще что-то бурчал под нос, который у него отсутствовал, но маг уже не слушал. До него медленно доходила глубина того, во что его впутала ученица. И появлялись сомнения по поводу случайности всего произошедшего. Могла ли Алиса выстроить такой многоуровневый план и привести его в действие? И если да, то зачем? Но, к сожалению, эти мысли пришлось отложить и поторопиться к «невинной жертве». Которая, к моменту его прихода, умудрилась свалиться с кровати. Проглотив привычное взывание к прародителю всего сущего, Крейвен молча, со сцепленными зубами, поднял тело и положил на место. Зия тут же ухватилась за его руку, притягивая к себе, вцепляясь клещом и впитывая тепло. Маг приобнял ее, усаживаясь рядом и очищая свою голову от всех мыслей, чтобы не нагрубить случайно от очередного осознания. Сомнений не осталось — запечатление на нем. И в то же время что-то такое незнакомое разливалось в груди, что через короткое время интерпретировал как нежность. Откуда в нем могло зародиться нечто подобное знать не хотелось. С момента появления ученицы в нем воскресли многие из давно похороненных чувств. Да и раньше он не был таким уж сухарем. Но вот ответ на вопрос: почему это воскресшее направлено на Зию, остается без ответа. Их связь односторонняя, так почему находит в нем отклик? Может просто потому, что у него давно не было женщин? Так к своим увлечениям он не чувствовал подобного. К ним он вообще ничего особенного не чувствовал. Похоть, симпатия, раздражение — что еще можно испытывать к любовнице, которая скрашивает вечера и удовлетворяет потребности? С такими не пообщаешься об измельчавших магах современности, о перспективе скорого конца света, новой стратегии в шахматах, особенностях ухода за лошадьми или подорожании сырья для зелий и ритуалов. Единственная особь женского пола, которая его волновала, с которой можно приятно провести время и поговорить — это внучка Хаоса, что свалилась ему на голову с поддачи первостихии. Но там все понятно — к доверию они шли больше полугода. За такое время хочешь-не хочешь, а контакт наладишь. А там и до общих интересов дело дойдет, в итоге сам не заметишь, как вынужденное общение начнет приносить удовольствие. Чертыхнувшись, Дик отослал все такие мысли в далекие дали на задворки сознания и задумался о том, что делать сейчас. Может усыпить ее? Не все же время рядом топтаться. Оставлять одну нельзя, но и в таком положении тоже долго не просидишь. — Что со мной происходит? — тихо и боязливо спросила Зия, уткнувшись холодным носом в шею мужчины. В местах, где их кожа соприкасалась, проскальзывали разряды. Однажды, еще будучи совсем маленькой, Зия сунула руку в огонь и конечно же обожглась. Эти разряды тоже обжигали, но не болезненно — они словно пронизывали все тело от места соприкосновения до пальчиков на ногах. В этих местах крохотные молнии рождали греющие солнышка. Так казалось ей, когда чужие руки успокаивающе гладили спину, скользя по бинтам и голой коже. Крейвен чувствовал нечто аналогичное, только ассоциировал это с родной магией. Смерть всегда холодная, но в руках нужного мага этот холод рождает тепло. Так и здесь — обжигающе холодное тело заставляло его кожу нагреваться, оно забирало и еще больше раздувало огонь. Дик не знал что сказать, как ответить на вопрос так, чтобы успокоить, а не стимулировать еще больше волнений. Пусть хоть она будет спокойна, нервов хватит с него одного. От лишней паники лучше не станет, а он все же более устойчив психически. Все-таки почти две сотни лет имеет дело с магией. Хоть, как говорит Генри, мозгов за эти годы особо не прибавилось. И иногда маг осознавал правдивость этого высказывания. Нет, это же надо — столько десятилетий жить в изоляции. Да ведь почти с самого выпуска как нацепил на себя маску злого мага одиночки ненавидящего все живое, так только недавно снял. Ну да, с девками развлекался — так ведь в иных обстоятельствах и не контактировал с ними. Много наобщаешься в постели, когда занят более интересным делом? Ну, крайне редко с коллегами контактировал, узнавал новости и нововведения. Так то работа, там разговоры все построены на куче малопонятных сложных терминов и понятий, именуемых профессиональным лексиконом. А со слугами можно и мысленно говорить, если односторонние приказы и уточнения можно считать общением. Подавив рвавшийся тяжелый вздох — нашли, тоже, воспитателя для детского сада — он постарался как можно мягче и понятнее объяснить проблемы ее крови и наследства, не вдаваясь в подробности инициации и запечатления. Зия немного успокоилась, приняв эту Временную, по словам мага, проблему и даже найдя плюсы. Нет, конечно, мерзнуть ей не понравилось, даже больше — это было ужасно, в какой-то момент ей показалось, что сердце сейчас просто покроется коркой льда, и она замерзнет насмерть. Был в ее жизни опыт плаванья в замерзшей реке, последующее валяние в снегу и попытка добраться домой в состоянии, когда не только зуб на зуб не попадает, но и руки-ноги не двигаются. Пошла, называется, с друзьями погулять, и провалилась под лед. Если бы не добрый дядюшка Лобнер, которого непонятно почему занесло к реке, — так бы и окоченела. Эти ощущения не лучше. Но зато теперь появился шанс попросить помощи с инициацией. С обязательностью этой процедуры она смирилась быстро, — в конце концов, могло быть и хуже, — сам факт потери чести ее не так уж и волновал, видать правду говорят: перед лицом большей проблемы, меньшие теряют свою значимость. Каждый по-своему расставляет приоритеты, и большей проблемой стал именно выбор того, кто ей в этом поможет — то, что вначале показалось сумасшедшей идеей, сейчас сформировалось в уверенность. Именно Дик должен сделать это, настойчиво твердили все голоса в голове, только здравый рассудок задался вопросом: почему? Но, так как он был в меньшинстве, его привычно проигнорировали. — Спать хочу, — смущенно пожаловалась Зия, не имея ни малейшего желания отклеиваться от своего темного мага. Тот это конечно же понял и, страдальчески закатив глаза, устроился рядом удобнее, продолжая обнимать. Кое-как сняв тапочки, маг натянул одеяло, укутываясь. Зия немного повозилась, смущаясь от столь тесного контакта, закрыла глазки, опушенные густыми длинными ресницами, и довольно выдохнула. Видела бы ее сейчас мамочка — отлупила бы розгами, но Зия не испытывала ожидаемого стыда от положения, в котором оказалась. И неожиданно пришло понимание — нельзя быть полусидхе. Ты либо отказываешься от всего, оставаясь человеком, либо перерождаешься. Эти половинки слишком непохожи, одна исключает другую и внутри строится вечный конфликт. Хоть примесь чужой крови проявляется в любом из случаев. Зия устроила голову на плече мага и уснула почти сразу, как приняла решение для себя. Она не собиралась отказываться от наследия, цена за которое частью уже уплочена. Дик немного полежал, но вскоре тоже погрузился в сон, хоть и готовился к тому, что будет бодрствовать, пока Зия не выспится. Но все же волшебный сон сморил и его. И снилось ему нечто странное — дорога с разветвлением на конце. Не было никого и ничего больше, только он на целостной дорожке, и чуть впереди перепутье — две такие же тонкие тропинки, светящиеся серым и розоватым светом. А он не мог двинуться ни вперед, ни назад, только стоял на призрачно-серебристой дороге и всматривался в теряющиеся во тьме концы. И пойми: тебя предупреждают о скором выборе или о смерти? На периферии сознания носился всякий бред о ритуале вечной ночи, превращении в лича, контракте с Хаосом, в котором что-то такое звучало — то ли бессмертие, то ли безболезненная смерть. Надо бы уточнить. Вспоминалась бессмысленная жизнь в башне и думалось, что, наверное, там, позади, дорога черная или темно-красная. В жизни нечем гордиться. Только кровь и смерть с самого выпуска из академии. За несколько мгновений пронеслись воспоминания — большая пьянка, его бахвальство и самоуверенность, его ошибка, вышедшая из-под контроля магия Тьмы, и пришедшее за ней безумие. Он ведь и сам бы погиб, не приди тогда ректор. Так нет, выжил, и для чего? Для того чтобы медленно скатиться в бездну, утаскивая с собой невинных людей, оказавшихся рядом? А сейчас рядом с ним Алиса и Зия, две девушки, которые и не догадываются, с каким гнилым человеком имеют дело. Но все эти уничижительные мысли он давно обдумал, и воспоминания не принесли ничего нового, кроме застарелой боли. Какова же будет жизнь дальше? Там, на серой дороге, его ждет нечто схожее с тем, что происходило раньше. Из серого в черный. Сейчас-то на серебристой. Серебро благородный метал, ценится даже больше золота. А розовая? Или, скорее, персиковая. Там должно быть иначе. Лучше? А он этого заслуживает? Что-то вроде любви и счастливого конца? Было бы не плохо. Жить вечность одному — не то, чего бы ему хотелось. После Алисы он не мог вернуться к одиночеству. «Откройся для мира! Не отталкивай его, — посоветовала ученица однажды, когда он сказал, что не любит перемены и все незнакомое. — Мир постоянно меняется, как и наше представление о нем» Дик зажмурился и потер лицо, а когда снова открыл глаза — пути исчезли. Теперь он находился в неких развалинах, подсвечиваемых светом луны, и в картинной позе с ногой на камне и взглядом вдаль стоял мужчина, внешне отдаленно похожий на самого Крейвена. Только глаза у этого серые, а кожа белее. Сущность эта была столь же странной и изменчивой, как и мир со слов ученицы. Только в противоречие этому, внешность он не менял уже несколько лет, а может и минут или столетий — кто знает, как движется время для чего-то настолько могущественного и сложного, как Хаос. Последние разы он все время представал в этом облике, с вечной иронично-саркастичной ухмылкой на бледных губах. Его черная косая челка сейчас, поддаваясь ветру, скрывала половину лица. Черный расстегнутый плащ открывал обнаженную грудь и рельефный пресс, — у Дика там длинный шрам от меча, полученный во время безумия, — а довершали образ кожаные штаны низкой посадки и высокие сапоги. Появись этот мужчина в городе и все девки захлебнутся слюнями, а мужики повесятся от зависти. Правда, явления праотца в людных местах никогда не происходило на памяти Дика. Великого Хаоса не волновали многие аспекты жизни простых людей, в том числе и повышенное слюноотделение условно противоположного пола. Дик не до конца понимал психику своего повелителя, но точно знал, что если у него и есть эмоции и чувства, то они сильно приглушены. — Пади ниц, смертный, пред моим величием! — пафосно молвил мужчина. И все бы замечательно, но лезущие в рот волосы испортили весь эффект. Запустив пальцы в челку, он небрежно отбросил ее в сторону. Стихии, они вообще бесплотны, им чуждо запирать себя в чем-то, ограничивать. Если и принимают какое-то не обязательно физическое, но воплощение, то с большой неохотой. Но из всех почему-то именно Хаос больше походил на людей. Возможно, из-за частых контактов с «детьми». Дик как обычно проигнорировал высказывание. С виду и не скажешь, а Хаос тот еще шутник и не стоит воспринимать всерьез все, что он говорит. Конечно, Алиса считает, что многие из его слов кроют за собой глубокий смысл, и даже видит этот смысл. Но маг его узреть не мог, как ни силился. Может, иногда тот и выдает мудрые фразы, но большая их часть направлена на желание поиздеваться над оппонентом. — Ладно, как там Лисенок, чем занимается? — Хаос спрыгнул с возвышения, плащ взметнулся и опал, ровная подошва неслышно ступила на каменную кладку. — В городе, упражняется в потрошении чужих мозгов, — пожал плечами Крейвен. Спрашивать у первостихии совета на счет сна он не стал — тот вообще не считает нужным помогать своим магам и воинам. Если они не могут справиться со своими проблемами — пусть уйдут с пути, пропустят тех, кто справиться. Слабые должны уступать сильным, глупые — умным. Если не можешь стать сильнее, усовершенствоваться — просто ляг и умри, не трать чужое время на такое ничтожество, как ты. — Понятненько. А ты сам как? Как был слепым идиотом, любящим себя жалеть, так им и остался? — издевательски протянул Хаос, огибая его и улыбаясь еще более широко. В такие моменты хотелось бросить ему в лицо кирпич. Но маг сдержался, отводя взгляд от подходящего камня. Вместо этого спросил: — В каком смысле? Хаос пожал плечами, считая, что его часть в подталкивании этого мага в нужном направлении закончена. Фраза значила многое, но вот поймет ли тот ее истинное значения для себя стихию уже не волновало. Если он настолько слеп, что не видит маячившего под самым носом — так тому и быть. В конце концов, иногда обретение Пары приносит больше боли и страданий, нежели счастья. — Мы сами выбираем свой путь, и никто не приказал тебе всю жизнь скорбеть, — все же добавил Хаос перед тем, как растаять вместе с руинами и сном.