Доверие — сложная вещь. Трудно найти людей, которым можно доверять. Но если нашёл — нельзя быть уверенным, что они не сыграют с тобой злую шутку… Но доверять сердцу — рискованней всего. В итоге, единственный человек, которому можно доверять — это ты сам. Т/с «Месть»
— Эмс? У неё было желание сбросить с себя траурный наряд, завернуться в тёплый и мягкий халат и провести остаток этого вечера в тишине и покое, дома, вдали от всех тревог, оставив их на грядущий день. Но чувство долга, тревога и любовь к сестре, страдающей сейчас в разы больше, чем она сама, заставили Элис прыгнуть в машину и примчаться в пляжный домик Кларков, только сменив одежду. Эмили она нашла в одиночестве в плохо освещённой комнате, наедине с ноутбуком и всё ещё в том чёрном платье, в котором она была на кладбище. Лицо её было бледным и ничего не выражающим, взгляд — пустым, хотя он и был устремлён в экран включённого ноутбука. В ней не было этого оцепенения даже в то кошмарное утро, когда Элис привезла её осиротевшую, побеждённую, ошеломлённую внезапной и трагической гибелью Аманды. Не была Эмили такой и пару часов назад, когда яма навсегда поглотила Аманду; нет, тогда в ней были боль и ярость, они отражались в её глазах, в лице, во всей фигуре. А сейчас Эмили была больше похожа на мертвенную статую, чем на саму себя. И это на самом деле испугало Элис. — Эмс? — снова позвала она. Она всё же обратила внимание на Элис, коротко и безо всякого выражения кивнула и снова перевела взгляд на ноутбук. Элис быстро преодолела расстояние между ними и села рядом, рассматривая бесчисленные видео, снятые во время процесса над её отцом. Кое-какие из них Эмили показывала ей однажды по её же просьбе, но малую часть… а их было так много. — Это твои доказательства? — Да. — Тогда хорошо, что Джек не увидел их. Он бы мог раскрыть твою тайну… И теперь он в безопасности. — Он — да, — тихо ответила Эмили, — но Аманда погибла из-за этого. Элис встретилась взглядом с сестрой. В глубине глаз Эмили вспыхнул на мгновение воинственный огонёк; вспыхнул и погас, но он не сулил никому ничего хорошего. — И что… что ты собираешься делать с этим? — Что делать? Я уничтожу его, чтобы он не натворил больше бед. Хватит и того, что случилось. — Уничтожишь? А как же доказательства? Ведь это всё, что у нас есть! Лёгкая улыбка тенью коснулась губ Эмили. — У меня есть на флешке. И у Нолана в скрытой сети. Так что… так было удобнее, но сейчас это не важно. Надеюсь, ты понимаешь меня? Поразмыслив недолго, Элис кивнула. Так действительно будет надёжнее, а если вдруг Эмили откажется от своей мести Грейсонам, или возмездие не удастся из-за отсутствия надёжных доказательств, так разве кому-то от этого будет хуже? Элис уж точно не расстроится. Хотя и ждать от Эмс того, что она вот так просто отступится от планов, которые вынашивала много лет, было попросту глупо. — Тогда это правильное решение. Что ты собираешься сделать с ним? Разбить, сжечь?.. — Выброшу его в море как дань Аманде. В конце концов, ей удалось провести меня, и он принадлежит ей. Несколько мгновений они помолчали. Потом Элис осторожно спросила: — Хочешь, я пойду с тобой? — В конце концов, никто не должен оставаться один в такой момент. — Спасибо, но Эйдан сказал, что будет со мной. Элис почувствовала горечь, словно рот её в одно мгновение наполнился желчью. Так всегда. Сперва Аманда, Эйдан… Аманда ушла, но в ней Эмили всё так же не нуждалась. А ведь был ещё Нолан, Джек… Когда понадобится, Эмили найдёт кого-то ещё для того, чтобы открыться и разделить те крохи искренности, которые были ей отпущены проведением. Но Элис, её сестры, в этом списке не будет. Маленький пляжный домик, всегда такой милый, почти кукольный, теперь казался тяжёлой свинцовой коробкой, наполненной тревогой, сомнениями и горем. Эти печальные дни совершенно измотали их всех, а особенно Эмили; грядущие же дни обещали быть не менее печальными и куда более тревожными. Она двигалась как будто на автомате, и мысли её временами путались от переутомления и бесконечных раздумий, но она должна была двигаться. Во что бы то ни стало. Лишь мысли о Дэниеле, об опасности, следующей за ним по пятам, отвлекали Элис от мыслей о горе Джека и её сестры, заставляли её действовать, несмотря на смертельную усталость. Или хотя бы попытаться действовать. Потому что одна она не могла ничего. А Эмили была совершенно разбита. Казалось, кошмарная смерть подруги подорвала жизненные силы Эмили, лишила её энергии и какого-то злого, чёрного азарта, с которым она всегда воплощала свои планы в жизнь. Элис понимала её, и ей было жаль Эмили, чёрт возьми, жаль Аманду, жаль Джека и бедного осиротевшего малыша Карла… Но Аманда Кларк была мертва, а Дэниел был жив; Эйдан был жив; они все были живы — пока что, но балансировали над пропастью, и весьма неуверенно. — Меня Дэнни не желает слушать, — ворчливо сказала она, — строит из себя эдакого байроновского героя, обречённого и смирившегося с судьбой. Вряд ли он послушает меня, если до сих пор упрямился. Но ты! Ты ещё можешь на него повлиять, Эмс, — с уверенностью сказала она. — Денни влюблён в тебя, как мальчишка, он пойдёт на многое, чтобы быть рыцарем для тебя. Мы не можем упустить такой шанс. Последний, может быть. Но ответом ей было гробовое молчание. Тогда как ей самой тревога не давала усидеть на месте, Эмили она как будто пригвоздила к дивану. Элис резко щёлкнула пальцами перед самым носом у сестры, и та вздрогнула. — Что ты сказала? — Она нахмурилась, будто потеряла нить рассуждений Элис, а теперь тщетно пыталась её поймать. Элис нахмурилась в ответ и отчеканила: — Дэниел. «Америкон Инишиатив». Хэлен Краули. Эмили поморщилась. Выглядела она смертельно уставшей и измученной. Стержень её надломился. — Я устала, Элис, и у меня болит голова. — Я знаю, где в этом доме аспирин; я дам тебе его, и мы продолжим. Потому что у нас мало времени. Пока мы здесь горюем и мучаемся головной болью, Дэниел строит свои глупые, опасные и очень шаткие планы. Как бы под их обломками не похоронило нас всех. Но её сестра оставалась безучастной и молчаливой. Элис вздохнула. Она бы предпочла, чтобы Эмс бушевала и полыхала яростью — это бы точно заставило её действовать. Но теперь… Не в силах остановиться ни на миг, Элис, как хищная птица, дважды обошла вокруг дивана и остановилась напротив Эмили. — Он ведь отдаст им Эйдана. Не то чтобы мне было не наплевать на Биг Бэна… Она осеклась. Она действительно не испытывала большой любви к Матису, как и он к ней — и это все знали. Но это он научил её драться. И это он был с нею на том утёсе, пока Джек и Аманда скрепляли свой недолговечный союх клятвами верности… Она много чего наговорила тогда и предпочла бы, чтобы у неё не было свидетелей… Но не так! Её охватил суеверный страх: она злилась и ревновала к Аманде — и Аманда мертва; она недолюбливала Матиса, но не желала ему смерти. И тем более, она не желала такого кошмара своей сестре. — И всё же я ему не пожелаю, — заметила она, — участи нашего отца. Но уж Дэниелу я не позволю пасть так низко, а потом так глупо погибнуть! Не дожидаясь от Эмили ответа, она вышла в кухню. Ей нужен был минутный тайм-аут, иначе она сорвётся в истерику. Просто невероятно, что Эмили смогла так долго тащить на себе эту невероятно нелёгкую ношу, Элис же была готова на всё, лишь бы кто-то снял с неё этот груз. Она опёрлась руками на столешницу, делая глубокие вдохи, стараясь успокоиться. Почему она вообще заботится об этом? Почему она вдруг стала переживать, что чей-то кошмрный план мести на грани самого фееричного провала? Это никогда её не касалось, и она не желала, чтобы коснулось. Так в чём же дело, почему она так близко к сердцу стала воспринимать всё это? Ответ был слишком прост и очевиден, чтобы отмахнуться от него: как-то незаметно этот план мести Эмили Грейсонам стал неразрывно связан с нею самой, поглотил её, от него стала зависеть и её жизнь. Отвратительная сложилась ситуация, но Элис с горечью понимала, что ей теперь не свернуть с этого пути; похоже, ей придётся ещё и толкать Эмили впереди себя, чтобы однажды они смогли это закончить и снова зажить нормальной жизнью. Она щёлкнула выключателем чайника, достала из шкафа чай.У её приёмной матери — у её единственной матери — были английские корни, и она считала, что с помощью чай можно решить любую проблему. Или почти любую. А уж если не решить окончательно, то значительно сгладить углы. Элис же это позволяло на несколько минут вернуться к таким простым проблемам, как выбор чая и до автоматизма отточеный процесс заваривания чая. Приятно было осознавать, что в мире ещё существуют настолько простые вещи. Через минуту она вернулась к Эмили с двумя внушительными кружками горячего чая, одну из них поставила перед сестрой. — Вот. Тут три ложки сахара, твоему мозгу нужна глюкоза, чтобы мы смогли выбраться из этого тупика. Эмили закатила глаза. — Спасибо за чай, конечно, но боюсь, мне нечем тебя порадовать. Ничего не будет. Что бы я ни делала, всё становится только хуже, понимаешь? Люди, которых я люблю, которыми дорожу, страдают и погибают, а Грейсоны живут припеваючи, обходя все капканы, которые я на них расставляю! Нолан говорил мне давно, что нужно остановиться, но я его не слушала. И вот, к чему это привело! Теперь она не горевала, а злилась. Элис вздохнула. Что ж, уже лучше, чем это безучастное состояние, в котором Эмили пребывала ещё недавно. — Я не хуже тебя вижу, к чему это привело, Эмс. Но ещё я понимаю, что теперь всё зависит не только от тебя одной. Может быть, ты и запустила весь этот процесс, только теперь он раскручивается, хочешь ты того или нет. Ты не можешь просто сказать «стоп» и забыть обо всём; ты можешь остановиться сама, но тот хаос, который начался из-за того, что ты желала мести, не остановится. Если ты остановишься, он просто поглотит тебя, вот и всё. Слишком много в этом уравнении неизвестных, Эмили. Слишком много призраков ты потревожила. В этой игре теперь чересчур много игроков, больше, чем фигур. И ход сейчас не на нашем поле. Тебе придётся что-то делать, двигаться, принимать решения — даже если будет больно. Если ты перестанешь это делать, то погибнешь, и мы вместе с тобой. Лично я погибать не собираюсь, поэтому сделаю всё, чтобы ты поскорее покончила со своей чёртовой местью. Эмили исподлобья смотрела на сестру. Больше всего на свете она хотела бы, чтобы её оставили в покое. Думать о своём плане она не могла и не хотела; если она когда-нибудь решится продолжать, ей придётся кардинально всё пересмотреть, начать почти с самого начала. Но сейчас Эмили казалось почти нереальным, что она когда-нибудь вернётся на путь мести. Хотя Аманда, конечно, заслуживала быть отмщённой. И Джек, и малыш Карл — они заслуживали возмездия, а кто мог отомстить Грейсонам за них, если не она? Когда Эмили начинала думать об этом, тяжесть на её сердце становилась невыносимой, и она поспешила снова задвинуть мысли о новой мести в самый дальний уголок своего разума. Ещё не время… если оно когда-нибудь придёт. Мысль о том, что Грейсоны и здесь выйдут сухими из воды, была невыносима для неё, но ещё невыносимее была мысль о том, что из-за этой мести она может потерять ещё кого-нибудь. И уж точно она никогда бы не подумала, что Элис будет настаивать на том, чтобы она продолжала. У Элис было весьма неоднозначное отношение к их отцу, чего она никогда не скрывала, и также Эмили знала, что Элис никогда не одобряла упорного её желания заставить Грейсонов заплатить. И она никогда не была ни дружна, ни близка с Амандой, а если подозрения Эмили были верны, то Элис должна была бы испытывать… облегчение от гибели Аманды. Так с чего вдруг такое рвение? — Ты-то почему так хочешь, чтобы я продолжала? Тебе ведь это никогда не нравилось. — Сейчас это нравится мне не больше, поверь, — фыркнула Элис и глотнула чай, — просто я понимаю, что если ты — или, видимо, мы — остановимся, Грейсоны не остановятся. Теперь это куда более серьёзное дело, чем личные счёты с Викторией. Теперь сюда замешаны «Америкон Инишиатив», компания Нолана, мои друзья, наша сестра… Ты не можешь просто сбежать. Никто не сможет, это попросту невозможно. Это надо остановить, Эмс. И если кто-то и может сделать это, то только ты. Потому что ты это начала. Голос Элис звучал спокойно и устало, но Эмили без труда уловила упрёк. Действительно, она шла к достижению своей цели такими семимильными шагами, что у неё не было времени, чтобы оглянуться по сторонам, остановиться и оценить масштаб разрушений, причинённых её поступками. Она помнила только об отце, она видела только его врагов, а в конце этого долгого пути — поверженную Викторию. Любовь к отцу и бесконечная, неутихающая скорбь мешали ей видеть полную картину. Но Элис не знала отца, она не любила человека, написавшего ей всего одно письмо, и ей было проще. Эмили должна была прислушаться к ней раньше, но не сделала этого. Что ж, вероятно, ей придётся прислушаться к сестре сейчас.***
Она замёрзла, пока ждала их, и на пляже стало появляться всё больше людей; это тревожило и нервировало Элис. Она хотела встретиться с Ноланом и Эйданом подальше от чужих глаз, ведь по-хорошему никто не должен был видеть Нолана с Эйданом, который был одним из непосредственных участников поглощения «Нолкорп» «Грейсон Глобал». Увидев их вместе, а с ними Элис Карлайл, которой вообще-то не должно было быть дела до них обоих, люди начнут задавать вопросы; особенно любопытные станут искать ответы; журналисты станут строить теории. Им нужна была абсолютная тишина, во всяком случае, пока их предводительница приходила в себя. Но что-то снова пошло не так. Эти люди снова её подводили, и Элис ощущала нарастающее желание бросить всё это к чёртовой матери и вернуться к своим камням, которые уж точно были надежны и предсказуемы. Когда они приблизились, Элис заметила в руках у Нолана бутылку «Кристалл» и три пластиковых бокала. Эйдан выглядел так, словно вот-вот готов был расхохотаться, но старательно сдерживался. Любопытство затмило гнев Элис, она вопросительно подняла брови. — «Кристалл» из пластиковых бокалов? Мне кажется, что ваша непунктуальность не повод пить в, — она бросила взгляд на часы, — десять утра в понедельник. Нолан, казалось, не обратил никакого внимания на её слова. Просто сел на песок у её ног, откупорил бутылку. Пена пролилась прямо на дорогие замшевые лоферы, но и этого он как будто не заметил. Элис вопросительно посмотрела на Матиса. — Мы только что подписали бумаги. «Нолкорп» Нолану больше не принадлежит. — О! Мне так жаль! — Воскликнула Элис, как будто бы не знала, что этим всё и закончится. Она села рядом с Ноланом и приобняла его за плечи. Ей действительно было по-настоящему жаль его: он был одним из немногих, кто создал компанию только своим умом и сколотил состояние не на чьей-то крови, а самостоятельно, и вот он пал одной из первых жертв этой бессмысленной войны за возмездие. Нолан криво усмехнулся, даже не посмотрев на Элис. — Падма плохо поступила, когда рассказала тебе обо всём уже после того, как ничего нельзя было сделать. Если она действительно любит… — Она действительно любит, — оборвал её Нолан, — но она так же беспокоилась за своего отца. Ты бы поняла бы её, если бы… — Он осёкся и посмотрел на Элис. Она смогла выдержать этот осуждающий взгляд. — Разве ты не сделала бы этого для своего отца? — Для которого из отцов? — с наигранной елейной улыбкой спросила она. Нолан поджал губы и отвёл глаза. — А… ну да… Ладно. Словом, я знаю, что всё можно будет вернуть потом. Просто всё равно как-то… грустно. Но пока что я официально перешёл в новый статус, и это нужно отметить. Им пришлось придерживать бокалы, неустойчиво стоящие на песке, пока Нолан разливал шампанское. — Итак, за Нолана Росса, только что принятого на службу в «Грейсон Глобал»! — почти выкрикнул он и залпом выпил шампанское. — Звучит зловеще, — заметил Эйдан, лишь пригубив. — Тебе ли не знать. Элис задумчиво пила шампанское мелкими глотками. Не в её привычке было пить в десять утра в начале рабочей недели, но это пока было единственное занятие, которым она могла оттянуть разговор, которого страшилась. Желание сбежать ото всех стало нестерпимым, и Элис твёрдо пообещала себе, что следующие несколько дней проведёт запершись в мастерской, наедине с камнями и не будет даже поднимать трубку, если только не случится ничего критичного. Ничего критичного… Что ещё могло казаться критичным после того, как они пережили кораблекрушение, смерть, депрессию и крах вполне устойчивой и успешной компании всего за пару недель? Элис чувствовала себя невероятно уставшей, как будто она бежала наперегонки с дьяволом, но тот всё время наступал ей на пятки, и вот теперь она выбилась из сил настолько, что могла только едва-едва волочить ноги. Дьявол же был неутомим, хоть и назывался всего-то жизненными обстоятельствами. — Надеюсь, у вас хватило ума хотя бы уехать из офиса «Грейсон Глобал» порознь? Вы же должны быть едва ли не заклятыми врагами! И без того здесь слишком много любопытных глаз. — Конечно, Элис, — мягко сказал Эйдан. — Нам бы не пришлось торчать вот так у всех на виду, если бы не ты. Кстати, зачем ты нас собрала? И почему не в пляжном домике? Она с сомнением посмотрела на свой опустевший бокал и быстрым движением налила себе ещё шампанского. Нолан тихонько присвистнул. — В пляжном домике Эмили. Пытается примириться с действительностью и раздумывает, как жить дальше. А время идёт, и мы не можем позволить себе слишком медлить! Поэтому я позвонила вам, чтобы мы решили, что будем делать, если Эмили всё-таки… если Эмили будет не способна продолжать. Эйдан наклонился, чтобы лучше видеть её. В его глазах Элис уловила лукавый блеск и вспыхнула. — Я правильно понял: ты действуешь за спиной у Эмили? — О, да! — выспылила она. — Я действую у неё за спиной, потому что у нас слишком мало времени, чтобы спасти ваши шкуры! Твою, Матис, в частности! — А мне всегда казалось, что месть тебя не интересует, — протянул Нолан. — И я испытывал к тебе уважение, я даже ставил тебя в пример Эмили. — Да ну? — удивился Эйдан. — Да мне и сейчас плевать на месть, Нолан! Плевать на Дэвида Кларка, как ему было плевать на меня все годы, пока он не умер! Но этот маховик уже не остановить, и то, что происходит, уже мало связано с памятью о Дэвиде Кларке, с прошлым! Посмотрите: отец Падмы, твоя компания, Нолан, гибель Аманды… Это всё настоящее, это всё никак не связано с нашим отцом… Если бы не эта глупая месть, может быть, ничего бы не началось, но это началось, и мы должны что-то с этим сделать! Несколько секунд они молчали. Элис тяжело дышала, и у неё пересохло во рту; она глотнула ещё шампанского и почувствовала, как в голове немного помутилось. Это точно не входило в её планы. — Итак, у тебя есть план? — уточнил Эйдан. — Или ты знаешь планы Эмили? — Нет, если они у неё и есть, то я о них не знаю. Но я знаю точно, что не желаю, чтобы Дэниел пострадал, и сделаю всё, чтобы предотвратить это. Он мой лучший друг и неплохой человек, что бы он ни делал сейчас. Грейсоны виноваты в том, что происходит с ним, но есть и доля вины Эмили… И наверняка он не знает всего… Я не хочу, чтобы ты пострадал, — обратилась Элис к Эйдану, — потому что Эмс любит тебя и не перенесёт, если и с тобой что-то случится. Я попробую убедить Денни, что с «Америкон» ему не по пути. Только так можно спасти и тебя, и его. Она поднялась. Нолан удивлённо смотрел на неё, а на лице Эйдана проступила тревога. — Подожди! Ты не должна рассказывать Дэниелу… Он вообще не должен знать, что ты знаешь! Это может только всё испортить, ещё и тебя поставить под удар! Кто знает, на что он способен… — Я знаю! Он не предаст меня! К тому же, Дэниел знает, что я знаю об «Америкон Инишиатив». Это то, что я могу сделать, а я не хочу сидеть сложа руки, пока эта угроза приближается к нам всем. Эйдан с сомнением посмотрел на неё. — Что если у Эмили совсем другое было в планах, и ты всё испортишь? Она нахмурилась. Она попыталась взять роль лидера на себя, хотя бы ненадолго, но потерпела неудачу — стоило это признать. Нолан и Эйдан слепо доверяли её сестре, они были её людьми. Что ж, кто сказал, что ей вообще нужна команда? Особенно пока она пытается делать хоть что-то, а они боятся пошевелить хоть пальцем без позволения Эмили? Она вполне сможет справиться со всем и сама. — Может быть. — Она пожала плечами. — Но этого не знаете вы, не знаю и я. А время идёт и оно беспощадно. Пока мы ждём отмашки от Эмили, другие люди действуют. Все действуют. И я не хочу потом думать, что я даже не попыталась. Так что извини, Эйдан, но я буду делать то, что считаю нужным. Возможно, ты потом даже поблагодаришь меня.***
Элис надеялась, что сможет поговорить с Дэниелом без свидетелей, без любопытных глаз, но её надеждам не суждено было сбыться: первым человеком, кого она встретила в Грейсон-мэноре, была Виктория. Учитывая всё происходящее и то, что Элис наконец-то окончательно выбрала сторону, ей не слишком-то хотелось общаться с Викторией, но теперь этого было не избежать. Какая-то часть её сознания отметила, как великолепно выглядит миссис Грейсон — словно бы и не лежало на ней бремя многочисленных предательств, интриг, скандалов и тайн. На лице Виктории играла приветливая лёгкая улыбка, движения её были изящны, и пока она спускалась к ней с галереи, на Элис совершенно неожиданно, но безжалостно обрушилось осознание того, что она смотрит на саму себя — и свою сестру. Ведь они с Эмили были такими же: красивые, богатые, идеальные; с безоблачной, будто на ладони перед всеми лежащей жизнью. С виду. На деле же их сердца были полны тайн, а помыслы не так уж просты и чисты. Всё, что они делали, они делали ради мести, даже казались теми, кем их все считали: Эмили положила свою жизнь на алтарь мести за отца, Элис же вдруг неожиданно оказалась втянутой в войну против людей, которых знала всю свою жизнь во всех их ипостасях — похоже, кроме настоящих — за память человека, который, в сущности, был ей никем. Однажды все их противники падут и униженно уползут в свои норы, Дэвид Кларк будет отомщён, и что у них останется от их жизней? Тайны, вечные тайны, которыми ни с кем нельзя будет поделиться, груз тёмных секретов и нечаянных преступлений. У Виктории Грейсон хотя бы имя было настоящим — у Эмили Торн и Элис Карлайл и этого не было. Немалое усилие понадобилось ей, чтобы вспомнить, что она здесь ради Дэниела. Элис отбросила от себя мысли о тех, кто был слишком далёк для спасения или слишком ужасен для прощения; заставила себя задвинуть рассуждения о подёрнутых пеплом времени скандалах и преступлениях, которые так усердно ворошила её сестра, подальше. Пора было подумать о живых. — Рада видеть тебя, — Виктория подошла к ней с видом снизошедшей с трона королевы и изобразила поцелуй, не коснувшись по-настоящему щеки Элис. — Думала, ты забыла дорогу в этот дом. Ты к Шарлотте? — В её глазах мелькнула надежда. — Нет, Виктория. Да и насколько я знаю, Шарли сейчас много времени проводит в «Зайце» с Декланом и малышом Аманды. — Да. Слишком уж заигралась в примерную тётю, на мой взгляд. — Неодобрительно поджала губы Виктория. — Ну, Шарлотта любит малыша Карла, а Джеку сейчас нужна помощь. Да и малышу Карлу нужно женское тепло, раз уж он потерял мать. — Боюсь, Шарлотта думает, что сможет заменить ему мать. Нет, — покачала головой она, — не сможет. Никто не говорит, что она должна забыть о ребёнке, но у Шарлотты должна быть своя жизнь. А Джеку Портеру не помешало бы привыкнуть к тому, что не всегда у него на побегушках будут родственники жены. Имела ли Виктория в виду и себя с Конрадом? Слова эти звучали жестоко и себялюбиво, будто она опасалась, что Джек станет претендовать на что-то, что принадлежит Грейсонам и непосредственно Виктории. Элис едва успела прикусить язык — на уме у неё было немало нелестных слов, учитывая, какую роль сыграли Грейсоны в случившемся несчастье и смерти Аманды. Может быть, Виктория действительно была тут не при чём, но пока она усердно изображала любящую жену Конрада, тень этого ужасного поступка падала и на неё. — Если ты пришла, чтобы повидать Дэниела, то я очень рада. Может быть, хотя бы ты отговоришь от этого безумия. — Вы о чём? — Элис насторожилась. Как много Виктория знала о деятельности Дэниела и «Америкон Инишиатив». Хотя не без её ли помощи он додумался подставить Эйдана? — Похоже, он возобновил свои отношения с Эмили Торн. Элис выдохнула. Впрочем, возможно, слишком рано: если Виктория ополчится против Эмили, это может добавить им проблем. — О, даже так? — Элис старательно изобразила удивление. — То-то он такой загадочный в последнее время. Он не говорил мне об этом. Миссис Грейсон улыбнулась. — Может быть, не хотел сглазить. Но вот, ты знаешь теперь. — Прошу прощения, Виктория, но почему я должна отговаривать его от этих отношений? Они были великолепной парой, красивой, эффектной… Мне всегда казалось, что именно такая невестка вам по нраву. И Денни явно отношения с Эмили шли больше, чем роман с Эшли… Так что случилось, что вы изменили своё мнение? — Я думаю, то, что свадьба тогда сорвалась, было знаком нам всем. Только Дэниел этого не понял. В любом случае, он сильно изменился за это время… не думаю, что Эмили сможет принять эти перемены. Элис пожала плечами. Она знала, что из этого романа ничего не выйдет, но соображения Виктории были ей непонятны и раздражали её. Хотя стоило признать, что чутьё вело Викторию по верному пути. И всё же Элис была другом Дэениела, а не Виктории, и она была полностью на его стороне, даже зная, что он идёт по дороге, которая никуда его не приведёт. — Не знаю, мне так не показалось. Я видела, что Дэниел очень счастлив с ней, и не удивлена, что он попробовал снова завоевать Эмили. Меня удивляет, что он сделал это только сейчас. Но конечно, я не стану лезть не в своё дело, Виктория. Вы совершенно правы: Дэниел изменился за эти месяцы. — И хотя эти перемены отнюдь не радовали её, она не собиралась обсуждать это с Викторией. — Он стал более скрытным, теперь его личная жизнь стала действительно личной. — Элис! — Окликнул её Дэниел, сбегая по лестнице. Виктория обернулась на его голос, а Элис спросила себя, как много он слышал. — Давно не виделись! Я услышал твой голос. Почему мне не сказали, что ты пришла? Он поцеловал её по-настоящему, крепким дружеским поцелуем. Его слова удивили Элис: с похорон Аманды прошло не больше недели, и для них это уж точно не было «давно». Она заметила, какими натянутыми улыбками обменялись Дэниел и Виктория, и, присмотревшись, заметила тень забот на лице Денни. — Я оставлю вас. — Виктория поднялась и за спиной сына одарила Элис выразительным взглядом; Элис сделала вид, что не заметила его. — Была рада повидаться. Заходи почаще. Этому дому нужны прекрасные лица и молодые голоса. Дэниел плюхнулся на диван и фыркнул, едва стук каблуков Виктории затих в глубине дома. — Выпьешь? — Разве что чаю. Он отдал указания прислуге и откинулся на спинку дивана, рассматривая Элис со странным выражением лица. Она вопросительно изогнула брови. — Я ждал тебя раньше… После того разговора… — Были дела. Я должна помочь… — Элис вовремя поперхнулась, едва не выдав себя и Эмили, — …Джеку преодолеть это всё. Гибель Аманды, похороны… всё случилось так стремительно, сам понимаешь… — Шарлотта ни разу не говорила, что видела тебя в «Зайце». Элис надеялась, что румянец на её скулах не был слишком ярким, потому что она сполна ощущала его жар. Лицо Дэниела было непроницаемым — он, похоже, что-то подозревал и вовсе не собирался помогать ей выкрутиться. Появление горничной с подносом дало ей минуту форы. Когда девушка уже собиралась налить ей чай, Элис жестом отпустила её, сама взялась за обжигающе горячий фарфор. — Конечно, потому что в «Зайце» меня и не было. Ты ведь знаешь, что братья Райаны были в доле с Джеком в баре? После того, как Нейт Райан оказался замешан в случившемся, в смерти Аманды, конечно, их присутствие в жизни Джека стало крайне нежелательным. Вернее, присутствие Кенни. Да он и сам, похоже, теперь не горит желанием… Кажется, бар был нужен исключительно Нейту для его тёмных делишек. — Она пожала плечами и отпила горячий ароматный чай. — Кенни теперь залёг на дно… прости за каламбур, — Элис неловко улыбнулась, а Дэниел прыснул в кулак, — и не показывается, а Джек раздавлен да и физически не справится со всем. Я решила помочь ему вывести его бизнес из этой ситуации. Чтобы он больше никуда не влип, — ворчливо закончила она. Это был благородный и адекватный предлог, тем более он был правдивым, потому что юридические хлопоты о благополучии «Зайца» действительно как-то сами собой легли на её плечи. Как будто ей не хватало проблем! Но она не смогла отказать Деклану, когда тот пришёл с просьбой, ведь погружённый в своё горе Джек и думать забыл о баре. — Принято. — Дэниел поднял руки ладонями вперёд. Как будто ему было до этого дело! — Ты делаешь хорошее дело, правда, Эли. Но тогда только что-то очень важное могло привести тебя в мой дом. — Так и есть. Мне интересно, не изменил ли ты свои планы на счёт Эйдана Матиса? Дэниел вдруг рассмеялся так раздражающе неуместно, что Элис едва сдержалась, чтобы не вспылить. Но когда первая вспышка ярости прошла, она заметила, каким натянутым, неискренним был этот смех. А в глазах её лучшего друга застыло напряжение, будто каждую секунду он решал непосильную задачу. — Что это тебя так сильно беспокоит судьба Матиса? Уж не положила ли ты на него глаз теперь, когда он свободен? — Дэниел пил виски и, как заметила Элис, уже вторую порцию; должно быть, это хмель заставил его вести себя так развязно. Она только фыркнула. — Ты глупец, Дэниел Грейсон! И если бы я не пришла сюда только для того, чтобы позаботиться о твоей бессмертной душе… или о твоей потрёпанной шкуре, я бы не стала выслушивать весь этот бред! — О моей бессмертной душе… — Опустив взгляд, Дэниел покачал головой. А потом поднял на Элис глаза, в которых уже не было этой сквозившей в голосе тоски. — И вряд ли моей шкуре, как ты выразилась, что-то угрожает. Точно нет, если я сделаю то, что собираюсь. Элис смотрела на него поверх своей чашки и не могла взять в толк, когда с Дэниелом прозошли такие огромные перемены, казавшиеся теперь необратимыми. Может быть, в этом была виновата и она? Может быть, она должна была быть рядом с ним всё это время, бороться вместе с ним, оберегать тот свет, который был в нём когда-то, до того, как он в полной мере осознал себя наследником империи Грейсонов? А она позабыла о нём, предпочла ему Эмили и её затею с местью, которую вовсе не одобряла. Стоило ли удивляться теперь, что Денни не был до конца открыт с нею? И всё же если у неё был хоть небольшой шанс вытащить его из этого дерьма, Элис собиралась воспользоваться им. — А что Эмили? Твоя мать сказала, что вы снова вместе. Он вопросительно поднял брови. — А что Эмили? — вторил ей. — Как думаешь, не расценит ли она то, что ты собираешься сделать с Матисом, так, словно ты не уверен в своих силах и собираешься избавиться от конкурента наверняка? И очень грязно притом. Эмили умная девушка, не из тех, которым нравятся, когда мужчины дерутся из-за них. И ты можешь заметно упасть в её глазах. Уж поверь, я тебе говорю это как девушка, которая сама терпеть что-то подобное не может. — Она отсалютовала ему чашкой. Она видела, что он колеблется, как будто хочет рассказать ей что-то очень важное, но чего-то боится. Пару раз Дэниел открывал рот, но в конце концов только подносил к губам бокал и делал глоток виски. Элис стала переживать, что он напьётся раньше, чем они подойдут к сути. Наконец, Дэниел набрался смелости. Когда он заговорил, странная обречённая улыбка играла у него на губах. — Эмили умная девушка. Как и ты. Она поймёт, что так нужно, и что дело вовсе не в ревности и не в глупой конкуренции. Да и о какой конкуренции речь? Я знаю, что у Эмили нет чувств к Матису… — До чего он был самовлюблённым и слепым! И какой хорошей актрисой была её сестра! — Дело тут не в ревности, потому что на кону кое-то куда более важное и ценное… Ты тоже должна понять, Эли, тем более что ты понимаешь, похоже, что такое «Америкон Инишиатив». Я слишком эгоистичен и слишком люблю жизнь, чтобы проявлять излишнее благородство по отношению к чужому мне человеку. А может быть, тем самым, я спасаю не только свою шкуру, как ты изволила выразиться… — повторил он и усмехнулся. — Может быть, этой подлостью я сохраню жизни своим родителям и сестре, может быть, даже тебе, Эли… Дьявол у меня на хвосте, и от него нет спасения. Нельзя убежать, понимаешь? И спрятаться тоже. Можно только попробовать откупиться. — Чужой жизнью? — тихо спросила Элис. От слов Дэниела у неё по коже побежали мурашки, словно чудовища из «Америкон Инишиатив» стояли прямо у неё за спиной. Приставив к её горлу нож. — Лучше уж так, чем… — Его передёрнуло. Несколько мгновений они молчали, но это молчание было тяжёлым, как будто в комнате с ними находился покойник. От этих ассоциаций, учитывая недавнюю трагедию Портеров, Элис стало жутко. Она наклонилась к Дэниелу, накрыла его руку своей; на мгновение он напрягся, но уже через секунду Элис почувствовала, как пальцы его расслабились. Дэниел тяжело вздохнул. Сейчас он казался лишль бледной печальной тенью человека, которого Элис знала всю свою жизнь. Сможет ли он хоть когда-нибудь стать прежним Дэниелом? Или возврата не было, и «Америкон Инишиатив» навсегда отравили его душу? — Ты ещё можешь попытаться, — уверенно сказала она, стиснув руку друга, — пока не случилось самого страшного, непоправимого. Посмотри на своих родителей! Дэвид Кларк был всеми забыт в тюрьме, а потом и вовсе погиб; уже много лет его нет в живых, но эта история всё ещё тянется, разрушая всё новые и новые жизни… Представь, что ты сейчас подставишь Эйдана Матиса, пусть из… наилучших побуждений, — Элис поморщилась: настолько неуместным казалось ей это словосочетание, — и будешь счастливо жить с Эмили, как вдруг призрак Матиса восстанет из своей забытой могилы и превратит твою жизнь и жизнь твоих близких в сущий ад. Дэниел рассмеялся, но смех его звучал отнюдь не весело. — Ты знаешь, это настолько маловероятно, что я готов рискнуть призрачным неспокойным будущим ради своего настоящего. Он смеялся, а Элис было совсем не до смеха: в отличие от Дэниела, она знала, на что способна Эмили Торн, желающая поквитаться с обидчиком. Ей даже страшно было представить, какую участь уготовила бы Дэниелу Эмили, если бы тот действительно подставил Эйдана так, как ему бы хотелось. Счастье Денни, что Матис не так прост и в обиду себя не даст. И всё же она не смогла скрыть своего разочарования, и это, похоже, подействовало на Дэниела лучше, чем все слова, сказанные ею ранее. Он осторожно высвободился из её рукопожатия и сцепил пальцы в замок. Очень серьёзно посмотрел на Элис. — Послушай, Эли, если ты хотя бы что-то знаешь об «Америкон Инишиатив», то ты знаешь, что я поступаю правильно… Или — единственным возможным образом. Всегда кто-то страдает, всегда. И я просто пытаюсь отвести грозу от нас всех! Если ты думаешь, что мне это даётся легко, то ты ошибаешься. Что она могла сказать? Он не выглядел таким отвратительным мстительным чудовищем, каким казался Конрад Грейсон, замышляющий против любовника своей жены, но он поступал точно так же. Элис видела, что он не отступится от своего замысла; если и существовал иной путь, Дэниел не собирался его искать. А может быть, он на самом деле попросту не мог найти его в одиночку. А между ним и теми, кто мог бы ему помочь, лежала непреодолимая пропасть. Что она должна была сделать? — Я знаю об «Америкон Инишиатив» больше, чем мне бы хотелось, — сквозь зубы сказала она. — Но если всё так серьёзно, ты должен рассказать Эмили… Она умная и умеет хранить секреты, но она должна знать, что может ей грозить. У неё должно быть право уйти и не участвовать во всём этом. — Что это ты так заботишься об Эмили? — прищурился Дэниел. — Мне казалось, вы не совсем ладили. — Ну, закадычными друзьями мы не стали, но любовь к тебе сблизила нас. И потом, я тоже хочу, чтобы пострадало как можно меньше людей. Некоторое время они молчали, и молчание становилось всё более неловким. Как будто всё уже было сказано, и добавить было нечего, но все слова канули в пустоту. И тут Элис вспомнила их последний разговор наедине, сразу после гибели Аманды. — Послушай, Дэниел, но ведь ты говорил, что Хэлен Краули больше не проблема. Может быть… может быть ещё есть способ избавиться от этого дьявола на хвосте, ведь от неё же как-то удалось! Тот странный взгляд, которым Дэниел посмотрел на неё в следующее мгновение, Элис, наверное, не забудет никогода. — Хэлен Краули мертва, — бесцветным голосом сказал он. Будто говорил о погоде или чём-то настолько же будничном. Слова Денни не сразу дошли до сознания Элис. — Понятно, — машинально ответила она. — Кто это сделал? Она не была такой дурой, чтобы думать, будто эту женщину сбила машина. А если действительно машина, то точно это не было случайностью. Но ей почему-то очень важно было услышать, что это сделал не Дэниел. Если он не перешагнул последнюю черту, она ещё могла его спасти. Сознание Элис не могло принять, что её Денни, хоть даже он всерьёз собирался сломать жизнь невиновному человеку ради достижения своих целей, мог стать убийцей — даже если речь шла об убийстве человека, который угрожал им всем. — Элис, это опасный вопрос. И ответ на него тебе знать опасно. Прости, но я… — Ладно, я поняла, — отмахнулась она. Она поднялась. Не было смысла задерживаться там, где от неё уже не могло быть никакой пользы. Дэниел сам выбрал эту дорогу, и им всем предстояло незаметно для него провести его по этой дороге и постараться избежать жертв. Или хотя бы минимизировать их. Хотя, если случившееся с Амандой и Джеком было предзнаменованием для этой затеи, то весьма дурным. Но об этом следовало думать поменьше, ведь и без того у неё было немало проблем. Ноги едва держали её, пока она проделывала путь от дверей Грейсон-мэнора до ворот, у которых оставила свою машину. Упав на водительское сидение, она дрожащими руками завела автомобиль и проехала сквозь автоматически открывшиеся ворота. Ей стоило огромных усилй проехать несколько десятков ярдов, чтобы уйти из поля зрения камер Грейсонов, и там она залушила мотор. Не чувствуя рук и ног от напряжения и сковавшего её разочарования, Элис опустила голову на руль. Её подташнивало, а на душе было так тяжело, как не было ещё, наверное, никогда. Она была в настоящем отчаянии, ведь до этого разговора она надеялась, что сможет ещё вырвать Дэниела из лап дьявола. Однако, несмотря на то, что «Америкон Инишиатив» действительно были сильны, — если не всесильны — в Дэниеле говорил не только страх. Она отлично видела это в нём, и отчётливее всего — в тот момент, когда он сказал об убийстве Хэлен Краули. В том, что это было именно убийство, сомневаться не приходилось; в том, что Дэниел не был против такого «решения проблемы» — тоже. Денни был сыном своих родителей, а ни Виктория, ни Конрад не никогда не отличались особенной щепетильностью по отношению к своим недругам. Почему Дэниел должен был поступить иначе? Одним движением он удовлетворял запросы «Америкон» и приобретал их сомнительное расположение и избавлялся от соперника. Очень в духе Грейсонов. А ещё были сапфиры. Великолепное ожерелье с одним ненастоящим камнем, подарком от Эмили Торн Хэлен Краули. Когда Элис вспомнила об этом, её прошиб холодный пот, а ладони стали влажными. Итак, что у неё дано? Хэлен Краули мертва, и Дэниел или, по крайней мере, Грейсоны приложили к этому руку, а у Хэлен было сделанное её руками ожерелье с вделанным в камень жучком. Как много времени соратникам мисс Краули по «Америкон Инишиатив» понадобится, чтобы связать её исчезновение с весьма печальными последствиями с колье от «Карлайл Джеверлиз» и лично Элис? Поразительно, она получила целых два ножа в спину, и оба от людей, которым доверяла больше всех на свете — от родной сестры и друга детства! Что ж, вероятно, Эмили и Денни в некотором смысле действительно созданы друг для друга! Может быть, «Америкон Инишиатив» прямо сейчас дышат ей в спину, проготовив для неё какую-нибудь особо печальную участь… Первым порывом Элис было вернуться и высказать всё Дэниелу, чтобы он понял, как сильно подставил её, пусть даже сам того не зная — и это при том, что он собрался идти на преступление ради её, в том числе, защиты! Потом она поняла, что если она бросит эти обвинения ему в лицо, ей придётся объясняться… И объяснить ему действительно всё, а это опять означало подставить Эмили и вообще открыть сразу все секреты. Элис дала выход своей ярости, несколько раз изо всех сил ударив по рулю. Больше у неё не было необходимости выбирать между Эмили и Дэниелом. Но от этого на душе у неё стало только тяжелее.