Счастье в неведении.

Наступал рассвет... Линия горизонта постепенно наливалась алым начиная напоминать порез от кинжала, из которого вот-вот хлынет кровь... Яркая и теплая, она обагрит всю землю. Ночные птицы постепенно замолкали, паузы в их прелестной трели становились все чаще и более затянутыми. Наступил тот самый миг, когда даже самое шумное место, наконец, замолкало, как будто отдыхало и набирало нового воздуха для нового выдоха... Поэтому сейчас заведение первозданного шума, мирно дремало, ожидая, когда солнца диск снова закатится за горизонт, а темнота и скука погонят в пристанище хмельного веселья новых людей. Никто не встречал этот рассвет, кто-то сладко дремал в своей постели, а кто-то, упившись вусмерть, спал на столе среди разлитых кружек с пивом. В этот момент, как думалось змею, только он один не спит в целом свете. Мужчина лежал в постели и смотрел в открытое окно. Под его боком лежала, свернувшись Присцилла, девушка очень любила утыкаться мордочкой ему в бок, чтобы он обнимал ее рукой... В такие моменты змей всегда находил, что в одном все женщины и девушки всегда одинаковы. Какой бы она не была, принцесса из королевского рода, али королева разбойников, в эти невидимые для них секунды, все они были как одна... Хрупкие и простые... Когда человек спит, он невольно показывает свое настоящие лицо... Из-за этого парню иногда бывает интересно, а какой он, когда спит? Задумавшись, он убрал руку от Присциллы и осторожно перевернулся на бок, лицом к окну и спиной к девушке. Краткий миг спокойствия, который наступал в его душе лишь в такие минуты, когда за окном начинается рассвет, в комнате свежо и чуть прохладно от настежь открытого окна, а рядом раздается чье-то едва уловимое сонное дыхание, что так же нагоняло дремоту и на него. От полусонного чувства, мысли его уходили куда-то совсем далеко, а ощущение реальности, чуть терялось. Это чувство было немного сродни тому, когда змей курил особый табак, который на дальнем востоке курят специально для медитации. Разум отпускал тело и уносился куда-то за изнанку этого мира... В голове мысли превращались в звуки, чувства, голоса. Это ощущением даже можно было бы назвать нирваной. Однако он сколь любил такие моменты, столь ненавидел. Как известно, когда спокойно вокруг и в голове, неугомонные мысли начинают терзать людское спокойствие. Змей не был исключением... Его зачастую мучили мысли о собственном бытие и чем старше он становился, тем настырнее становились эти размышления. С одной стороны, куда ему спешить? Ведь ему еще только двадцать девять лет, но так же он думал и в двадцать лет, а потом как-то резко стало почти тридцать. Куда делись те девять лет? Ведь казалось только вчера, он думал о том, что будет в тридцать лет. И вот уже... Эти мысли о тленности всего смертного вселяли в него страх. Герой Ловкости ничего и никого не страшился... Он боялся лишь одного, своего забвения, которое неизбежно настанет после его смерти. Смерть? А какой будет она? Перед смертью сперва приходит слабость, физическая и умственная, это даже пугало его больше чем смерть. Когда придет смерть, ты можешь даже и не заметить, как ее холодная, худая рука уже ведет тебя куда-то в туманную даль... Со старостью же дело обстоит иначе. Это медленный и мучительный процесс. Ты расцветаешь подобно розе в саду средь других прекрасных цветов, а лучи солнца ласкают твои лепестки, чтобы ты тянулся все выше и выше к пылающим лучам, но главное не обжечься и не сгореть в попытке ухватить больше тепла. Но что тогда будет, если быть осторожным? Миг расцвета рано или поздно пройдет и останется лишь удел медленного тления. Останется лишь медленно терять силы и отцветать... Терять свой цвет, свои лепестки, свою жизнь... Эта ужасно, страшнее смерти только старческое бессилие и беспомощность. Вот что, в самом деле, пугало змея... Ему не пережить свое бессилие... Он был Героем Ловкости, как он мог стерпеть, чтобы кто-то видел, как он чахнет и слабеет. Не поэтому ли парень жил так, словно прожигал свою жизнь? Почти каждый день он играл со смертью. Это было неосознанное желание умереть молодым, полным сил и не сломленным годами. Он делал все, чтобы изжить свой страх и обессмертить свои имя. Гонимый страхом и скоротечностью времени, он делал запредельные вещи, на которые мало кто отважился бы, а может и вовсе, нет таких безумцев. Он желал, чтобы его имя жило в веках... Однако истинное его имя сокрыто от всех, даже Присцилла его не знала. Змей считал, что открывая человеку свое имя, ты даешь ему, что-то вроде кусочка от себя... Он не желал этого. Ловкач - это лишь его лихое прозвище призванное обманывать и нагло звучать, вводить в заблуждение и устрашать. Когда-нибудь он откроет свое имя миру, откроет тогда, когда костлявая потянет его за язык. Главное успеть его произнести... - Если бы не старость, смерть была бы не так страшна... - тихо произнес змей, подытожив этой фразой свои мысли. - И не говори... - вдруг раздался сонный голос Присциллы, за его спиной, а после он ощутил, как тонкая рука легла на его бедро, а к спине примкнули ее мягкие груди. - И давно ты не спишь? - С того самого момента как ты отвернулся. - И чего же ты молчала? - Ммм... Я давно заметила, что по утрам ты любишь о чем-то размышлять с кислой миной на лице.... - Что? Но я же спиной к тебе лежу. - Ты не любишь серьезно о чем-то задумываться, а когда это происходит у тебя неизбежно кисляк на лице... - тепло прошептала она ему на ушко и в это же ушко поцеловала. - Кроме того, ты, кажется, задумывался о чем-то серьезном... - С чего ты решила? - Твоя фраза, сказанная вслух, ненавязчиво об этом намекнула... Поделишься мыслями? - Я не думал ни о чем особенном, мои мысли естественны для любого человека. - Задумался о вечном? - Да... Точнее о нашей скоротечности. Мы живем и умираем ничего не оставляя после себя. В чем смысл? - Ты бы еще задался вопросом, что было первое, яйцо или курица? На это тебе тоже никто точно не ответ, как и о смысле жизни. И насчет ничего не оставляем, это не совсем так... - Да, конечно, есть единицы, чья жизнь и в самом деле оставила свой отпечаток на времени, но что до большинства... Они как тараканы, рождаются, они умирают, а этого никто не замечает. - Нет. Их родные... - Они тоже умрут. - Если продолжать это, то это будет бесконечная цепочка. - Их будут помнить, только близкие, а не весь мир... Это не бессмертие. - А, а ты в поисках вечной жизни? Мужчина приподнялся, и сев глянул на свою спутницу. - Почему бы и нет? - Я не вижу в этом ничего хорошего. Ты гонишься за химерой. Кроме того, вечная жизнь не так прекрасна, как кажется... - А ты откуда знаешь, опыт? - с ухмылкой. - Логика. - Логика? Логика лично мне подсказывает, что это наоборот хорошо. Много времени, чтобы все успеть, не спешить, не страдать, не бояться... - Так-то оно так... А что потом, когда все дела будут переделаны, вершины достигнуты? - Буду искать новые цели. - Нет. Однажды, ты просто устанешь от мира, устанешь от смертей, что всегда будут вокруг тебя, будут уходить самые близкие тебе люди, а ты... А ты продолжишь волочить свое существование, не жизнь, а существование. - Моя милая Присцилла, ты мыслишь слишком узко... Мир так огромен, в нем столько есть интересных людей, с которыми можно говорить, обогащает свой разум и с которыми можно спать и обогащать свою плоть удовольствиями. Столько развлечений, столько знаний... Что и вечности не хватит. - А мне кажется, что это ты узко мыслишь. Ты говоришь как несведущий. В мире много всего, но ничто неизменно, оно лишь слегка меняет облик, но сущность всегда одна. Рано или поздно в своей вечности ты это поймешь и просто не сможешь найти для себя ничего нового. И вообще, какой смысл об этом говорить, когда ты не бессмертен... Более того, бессмертия такого, какое ты хочешь, не бывает. - Не бывает? Ты уверена? - Ох, прошу тебя... - скептически она глянул на своего визави и, поднявшись, села рядом ним. - Конечно, нет. Тебе что, пять лет? Бессмертие, это недостижимое, утопия, фантастика. Кроме того, это нарушение естественного хода вещей, а все подчиняется этому, и... - она прервалась, видя чуть насмехающийся взгляд змей. - Не надо на меня так смотреть, как взрослый на ребенка. - Моя дорогая Присцилла, мы так мало знаем о мире, в котором живем, как ты можешь так смело говорить об этом? - Потому что иначе, кто-нибудь этого уже добился бы. - Может просто еще не пришло время? - Конечно. Прекрати, мир прост как дважды два четыре. Ты это знаешь лучше меня, все покупается, все продается... - последнее было сказано с едва уловимой грустью в голосе, после чего девушка замолчала довольно резко. - М? Присцилла? - обратился к девушке парень, уловив перемену в ее голосе. - Что-то не так? - Нет. Просто меня раздражает твоя глупая наивность. - внезапно настроение ее сменилось на раздражение и гнев. - Я? Наивен? Я просто не отрицаю, что... - он замолчал, увидев как девушка, злым взглядом сверлит постель под собой. Змею почему-то сразу подумалось, что он что-то зацепил, что-то, что было для нее важно, что-то больное. Хотя смотря на ее реакцию, трудно об этом не подумать. - Я сказал, что-то лишнее? - Нет. - в ответ ей он лишь вопросительный поднял бровь. - Просто когда ты сказал про мир... Черт. - Может, просто соберешься с мыслями и объяснишь? - Я не думаю, что это нужно... - Да неужели? - Слушай, что ты из меня слова тянешь, как клещами? - Чтобы больше не нарываться на такие моменты. Девушка злорадно ухмыльнулась. - Оу, неужели тебя волнуют мои чувства? - Нет. - честно. - Я хочу устранить неудобство в нашем общение. - Хм. Ну ладно, раз тебе так хочется услышать о том, что меня в юности продал в рабства самый близкий мне человек, то, пожалуйста. - Присцилла говорила максимально равнодушно. - Моя семья была далеко не богата, а лишних ртов предостаточно. Я была одной из младших, мне было лет семь... Тогда-то заботливый брат отвел меня к своему знакомому, побыть у него какое-то время. А потом, он просто больше не пришел. Мне тогда хорошо объяснили, в чем дело и что произошло. Я просто не верила... Наивная маленькая дура. - с насмешкой над собой произнесла она и тяжело вздохнула, было видно, как равнодушие ее чуть отступило. - Когда меня изнасиловали в первый раз, лет в тринадцать, я хотела руки на себя наложить. Думала, не вынесу такого унижения. Не успела... – слушавший ее на этом месте беззвучно усмехнулся. - Меня остановили, а затем крепко избили, что я двинуться не могла. После второго раза, снова хотела с собой покончить - спасли... - на выдохе. - Я ненавидела себя за то, что уже умереть никак не могла. А потом, просто пришло смирение. Как не странно, но от этого стало жить проще... На семнадцатом году, я стала совсем ручной, так они думали. Меня взялись обучать, хотели вылепить из меня не просто свою подстилку, но злую псину на коротком поводке... Вот только иногда псы срываются с поводка и начинают драть. Я просто ночью тихо убила каждого... Вот так просто все кончилось. - она всплеснула руками. - Неужели ради этого я сносила десять лет насилия над собой? - Я думаю, что у всего есть цель. - Нет. Иногда некоторые вещи делаются просто так. - Зато это превратило тебя в то, что ты есть. Разве тебе это не нравится? - Не нравится. Но я вынуждена это любить... - А ты бы хотела иначе? - Да. Я бы хотела не мотаться по всему свету, а, наконец, осесть и создать семью. Но, к сожалению, я утратила возможность забеременеть довольно давно. А еще я поняла, что реальную власть представляют только деньги. Внезапно змей тихо посмеялся. - Почему ты смеешься? - недовольно. - Моя милая, ты еще очень легко отделалась и конец у твоей истории довольно-таки благополучный. Я знаю множество примеров с более печальным результатом. Кроме того, не ты первая, не ты последняя... - Что-то меня это не утешило. - Хорошо, если тебя утешит, то хотя бы можно заниматься сексом без страха залета. И почему ты раньше не сказала о своем бесплодие? Присцилла смотрела на змея пораженная его цинизмом. Впрочем, стоит ли удивляться? - Затем, что для меня это не ерунда, как и для любой другой женщины, циничная ты мразь. Что же с тобой будет, стань ты бессмертным? Вообще человеческий облик утратишь, во всяком случае, внутри. - Мне все равно, никогда никто не интересовал внутренний мир, все любят красивую картинку, и не пытайся спорить, ты знаешь, я прав... Ведь чувства твои покрылись коркой, цинизм и равнодушие, вот и весь твой удел. Именно поэтому я все еще с тобой. - Что? Почему? - Ты практически подстать мне. Только я хуже раз в сто. А когда стану бессмертен... - Да что же ты заладил про этот бред. Нет бессмертия и вечной молодости. - А хочешь, докажу, что есть... Если я найду способ, что тогда? - Тогда я стану твоей рабыней пожизненно и признаю тебя своим господином. - насмешливо и небрежно кинула Присцилла. - Тебя никто за язык не тянул... Тогда следующая встреча наша произойдет, когда я найду свое бессмертие. - Хороши, только давай хотя бы лет до ста разок встретимся, а то обидно будет умереть, не посмеявшись над тобой. - с легкой улыбкой. Он в ответ только тихо посмеялся и упал на спину. Показались солнечные лучи, и вдруг мелко забил дождь по крыше...