***
Они сидят в машине молча несколько минут, каждый погружен в свои мысли. —Мне жаль, — это первые слова из уст Гарри, и Луи ненавидит их. Ненавидит, что Гарри чувствует какую-то ответственность за то, что только что произошло. — Не надо, — говорит ему Луи, качая головой и, наконец, пристегнув ремень безопасности. — Мы можем просто поехать домой? Гарри кивает и пристегивается, начиная заводить машину и включая радио, уменьшая громкость до самой низкой. Они едут в тишине, и Луи смотрит в окно большую часть пути, ненавидя, что погода сегодня такая хорошая, ненавидя, что солнце может светить, когда он чувствует себя невероятно жалким. Мистер Томлинсон, они обеспокоены тем, какое влияние, намеренное или нет, Вы можете оказать на Лию. Слова мистера Кертиса бесконечно повторяются в голове Луи. Сначала он злится, его кровь кипит от абсурдности всей ситуации, от мысли, что кто-то в современном мире беспокоится о маленькой девочке, потому что у нее два отца. Это просто смешно. Это чушь собачья, вот что это такое. Луи сжимает зубы, анализируя эти слова, дразнящие его разум и волнуясь о том, что он появился в жизни Гарри и Лии. Он никогда не думал, что готов к такой жизни, всегда волновался, что он не создан быть отцом, быть кем-то, от кого зависят другие. Услышав, как кто-то озвучивает его опасения вслух, он понимает, что да, он не готов был стать таким отцом. Его уж просто тошнит от этой ситуации. Он позволяет Гарри обнять его, когда они вернулись домой, позволяет Гарри обхватить все его тело руками. Какое-то время они стоят так у входной двери, просто вдыхая друг друга. — Я даже не знаю, что сказать, — в конце концов сломанным шепотом признается Гарри, пока его губы касались шеи Луи. Я плохо на тебя влияю? Хочет спросить Луи, когда Гарри отступает и встречается с ним взглядами. Я плохо влияю на Лию? Однако, он не говорит ничего из этого, выбирая — Я не знаю, что можно что-то сказать. Гарри хмурится, очень серьезно смотрит на Луи, прежде чем сказать: — Ты знаешь, что вся эта встреча была совершенно неуместна и совершенно глупа... верно? И это уже почти конец, почти то, что Луи хотел услышать от Гарри, хотел услышать, что все его подозрения ошибочны. Но слова Гарри быстро вылетают из головы Луи, и он снова задумывается над тем, является ли это все ошибкой. Луи, однако, кивает и вскоре даже улыбается. — Верно, — соглашается он и отходит от стены. — Я хочу немного прогуляться. Свежий воздух. Немного проветрю голову. В какой-то момент кажется, что Гарри собирается удержать его от ухода, и Луи мимолетно задается вопросом: Может ли Гарри увидеть этот страх в его глазах. Он уверен, что может; Гарри знает его слишком хорошо. Но Гарри улыбается и кивает, но ямочки не появляются. — Да-да, конечно, Лу, — говорит он и наклоняется вперед для короткого поцелуя. — Скоро вернешься? Луи улыбается,пытается, во всяком случае, и кивает, поворачиваясь к двери. —Конечно, Кудряшка.***
Но "скоро" - это ужасное слово. Это просто пустое обещание, неточное и туманное. Луи пытается не думать об этом, когда через час он садится на поезд в городе, поставив его телефон в беззвучный режим. Когда он засовывает телефон обратно в карман, он чувствует себя еще хуже, но он пытается не думать об этом. Он старается не думать о многих вещах сегодня, и это не выходит. Он не идет домой, не может представить, как объяснить этот день, эту встречу своей маме. Он все равно не может этого сделать. Ему 25. Он не может убегать домой к маме каждый раз, когда что-то идет не так. Он сошел с поезда на старой знакомой остановке через час. Солнце уже опускается, но оно омывает все свое окружение в богатые, золотистые, жгучие тона. Оно отбрасывает длинные тени, которые затемняют гравийную тропу, которую Луи знал так хорошо, даже пять лет назад, когда он был в универе, когда он чувствовал, что мир всегда бежит слишком быстро, чтобы он мог когда-либо идти в ногу. Тропа идет через беспорядок деревьев и заросших кустарников,растений. Гравий исчезает под слоем мертвых, сырых листьев, которые каким-то образом пережили зиму. Луи позволяет своим ногам вести его по знакомому пути, пока он не окажется на травянистом холме. Это все еще часть кампуса, он уверен, поскольку кто-то, несомненно, отвечает за поддержание территории. Это было любимое место Луи, когда его занятия становились слишком напряженными, или когда он чувствовал, что теряет контроль. Он приходил сюда, на это большое открытое пространство, и смотрел на мир под ним, и через пару часов никакая проблема не казалась такой большой. Со вздохом, Луи устраивается на траве, согнув колени перед собой, и делает несколько длинных, глубоких, ровных вдохов. Слова мистера Кертиса прокручивались в его голове так часто, когда он ехал сюда на поезде, что они больше не звучали, как настоящие слова. Они звучат мраморными и поддельными, и, честно говоря, Луи все еще потрясен, услышав, как взрослый человек говорит такие вещи ему в лицо. Но все старые неуверенности Луи все еще при нем, его тревоги максимизированы до такой степени, что он начал говорить себе в поезде, что они были правы. Учителя и другие родители правы, что беспокоятся; Луи не создан для этого. Луи плохо влияет на Лию. По крайней мере, это то, во что Луи начал верить. Тревога может заставить вас поверить в некоторые ужасные вещи. Однако, когда мир простирается перед ним, Луи изо всех сил пытается оттолкнуть эту неуверенность. Он думает о своей жизни последние несколько месяцев, о тех временах, когда Лия прибежала к нему с вопросами, улыбками, рисунками и похвалой. Он вспоминает времена, когда Гарри говорил ему, как сильно Лия его любит и обожает, как хорошо ей с ним. Он думает, что Зейн признался, что он впечатлен, несмотря на то, как странно видеть Луи папой так скоро. Он думает об отце, которого у него никогда не было, когда он рос, и Луи надеется и молится, что он никогда не будет таким, молится, что он уже лучше него. Он лежит на траве и думает о том, как он счастлив в своей жизни. Он даже не знал, что такое счастье существует, пока в его жизнь не вошли Гарри и Лия. Груз неуверенности медленно-медленно начинает снова утихать, и сердце Луи, наконец, начинает биться в нормальном темпе, выравнивая его дыхание. Он настолько расслаблен, что его глаза начинают сверкать, солнце продолжает опускаться с неба.***
Солнце уже исчезло за горизонтом, когда Луи просыпается от жужжания в кармане. Сначала он морщит лоб, путаясь с окружением и телефоном. — Я думал, что заставил тебя замолчать, — бормочет он, освобождая устройство из кармана. Он светится и жужжит в его руке, фотография Гарри и Лии освещает экран. Он смотрит на него на мгновение, говоря, прежде чем принять вызов. — Алло? — Луи? — Спрашивает Гарри. Похоже, он запаниковал. — Да, конечно, это я. В чем дело? — В чем дело? — Гарри смеется, но это не звучит искренне. — Луис, я пытался дозвониться до тебя весь день. Сейчас половина девятого. Где ... — он делает паузу, и звуки позади него меняются, все становится тише, включая его голос. — Где тебя черти носят? — Я ... — Луи колеблется, закусывая губу. Он даже не думал, как это объяснить. "Должен был уйти" звучит как тупой ответ. — Пришлось немного попутешествовать. Вздох. — Ты сказал, что прогуляешься — Это был экспромт. Я просто гулял, а потом ... сел на поезд? — Ты уехал на поезде? — Спрашивает Гарри с недоверием, и Луи может представить себе маниакальный взгляд в его глазах прямо сейчас, взгляд, который он получает, когда он действительно не может поверить в то, что он слышит. — Луи, прости меня, но какого черта? И честно говоря, Луи не знает, как ответить, так что он не отвечает. Проходит минута, их дыхание пересекает невидимые линии. — Это, — начинает Гарри, — это по поводу сегодняшней встречи? Иногда молчание - это все, что вам нужно. Гарри вздыхает, но это не звучит разочарованием. Кажется, он просто устал. — Детка, почему ты просто не поговорил со мной раньше? Я же говорил, что они перешли черту.… — Я знаю, — говорит Луи, хотя он с этим не согласен. Нет. — Я знаю, я просто... наверное, это задело за живое. Я уже несколько месяцев беспокоюсь, что не подхожу для этого... для Лии. Для тебя. И я думаю, что просто услышав лекцию заместителя директора о тех же проблемах, просто... — Он не плачет, он не плачет, он не плачет. —О, Лу. — Прости меня. — Что? Нет, Луи, детка, нет, — перебивает Гарри, чтобы Луи больше не извинялся. — Пожалуйста, не стоит. — Хорошо. — Хорошо, — успокаивается Гарри. Проходит пара секунд, прежде чем он спрашивает, колеблющимся голосом. — Ты вернешься домой сегодня? Этот вопрос застает Луи врасплох. Даже при всем своем расстройстве, он никогда не думал о том, чтобы не вернуться домой. Куда еще он мог отправиться? Чтобы он сделал? — Малыш, конечно я иду домой, — уверяет он Гарри. — Ты и Лия - это мой мир, ты знаешь. — Да? — Гарри переспрашивает, и Луи может сказать, что он улыбается, даже не видя этого. — Да. Моя вселенная, правда. — Хорошо, потому что вы оба мои, тоже. Кстати, о Лии... ты не поговоришь с ней немного? Она расстроилась, когда вернулась домой. Я пытался сказать ей, что ты только что ушел, но, похоже, я не очень хорошо умею скрывать свои собственные проблемы. Грудь Луи сжимается, и он думает о том, как сильно он любит этого глупого мальчика и его дочь... их дочь. Настолько это нереально. — Позови ее, — говорит ему Луи. — Я буду говорить с ней всю дорогу домой, если придется. — Хорошо, я дам ее через минуту, - говорит Гарри. — Луи? — Да, Гарри? — Я люблю тебя, Луи. В любом случае, грудь Луи кажется слишком тугой, слишком полной, слишком маленькой. — Я тоже тебя люблю, Гарри. Больше всего на свете.***
Когда Луи вернулся домой, поздно вечером, он уже как полчаса не говорил с Лией по телефону. Большая часть света выключена, за исключением лампы в гостиной, и здесь тихо. Хорошо, считает Луи. Это должно означать, что Гарри уложил Лию спать. Плохая половица между прихожей и кухней скрипит, и когда он снимает обувь у двери, Луи поворачивается, чтобы увидеть Гарри, стоящего на пороге. — Ты дома, — говорит он, звуча с облегчением. — Я дома, — подтверждает Луи и подходит к Гарри, глядя на него, на это лицо, которое он любит больше, чем любое другое лицо в мире. Не говоря больше ни слова, он обнимает Гарри крепко-крепко. Гарри отвечает взаимностью на объятия в одно мгновение, его объятие такие сильные, что почти больно; Луи нравится это. — Я люблю тебя, — говорит Гарри, когда они разрываются через минуту, их глаза находят друг друга. Луи улыбается, положив руку на Гарри. — И я люблю тебя. Гарри тоже улыбается и скрещивает пальцы Луи со своими, прежде чем повернуться и утащить его на кухню. — Ты что-нибудь ел? Я оставил тебе еды. Гарри такой идеальный, честно говоря, Луи хочет плакать. — Это звучит восхитительно, детка, спасибо, — говорит он и сжимает руку Гарри в знак благодарности. Гарри снова улыбается и отпускает руку, чтобы вытащить тарелку из холодильника и нагревает ее. Они молчат, когда Гарри передвигается по кухне, а Луи занимает место за столом. До тех пор, пока Луи не получает свою тарелку с едой, тогда Гарри говорит, нарушая тишину: — Ты ведь не можешь просто уйти, когда все становится сложно, когда есть ребенок, зависящий от тебя. Ты ведь это знаешь, правда? Желудок Луи переполнен словами Гарри. Он отодвигает тарелку. — Я не собирался уходить. — Лу... ты сел на поезд и уехал в город в часе езды. — Но я не собирался уходить. Это звучит так, как будто я не планировал возвращаться, — заканчивает Луи и берет немного картошки с тарелки. Позже все равно повторяя свои слова. — Я не уходил. — Хорошо, — успокаивается Гарри. — Ты не собирался уходить. Но ты действительно заставил меня волноваться. Лию тоже. — Мне жаль, — это все, что Луи может сказать, стараясь изо всех сил не чувствовать себя ребенком, которого ругают. — Я не думал об этом. Я просто... эта встреча действительно взбесила меня, и мне нужно было просто... — Уйти, — добавляет Гарри и протягивает руку через стол, чтобы сжать руку Луи. — Я понимаю это, и это нормально. Тебе просто нужно было сказать об этом, хорошо? Ты должен говорить мне, что происходит у тебя в такие моменты. — Он указывает пальцем на голову Луи. Луи кивает. — Я знаю. Я буду говорить. Я буду. Извини. Однако Гарри качает головой. — Не нужно этого делать, Лу. Мне жаль, что эта встреча действительно задела твои нервы, хотя... мне все еще противно все это, если честно. — Мне тоже. — Они не имели права говорить это. Их опасения совершенно беспочвенны, и, честно говоря, все это было смешно, — начинает Гарри, качая головой, как будто он пытается ослабить некоторые мысли. — И, правда, Луи, ты такой замечательный человек, ты так добр с Лией, что я даже не могу понять, как они могут смотреть на тебя и беспокоиться о том, что ты оказываешь какое-то негативное влияние. Это абсурд. Иногда мне кажется, что ты больше подходишь для этой отцовской работы, чем я. — Это смешно, — перебивает Луи, но он не может удержать улыбку. — Это не так! — Настаивает Гарри. — Я на 100% говорю правду, Лу, серьезно. Конечно, ты знаешь Лию совсем недолго, но ты общаешься с ней в таком роде, которого я даже не могу понять. Типа, Да, все ее дяди, тетя, бабушки и дедушки делают ее счастливой как принцессу, но она любит тебя чем-то чистым и непорочным, Луи... она действительно любит тебя. Ты ее папа, так же как и я ее отец. Мы ведь одна семья, правда? Никто не может изменить эти проблемы. Луи улыбается маленькой, крошечной улыбкой, его губы прижаты друг к другу, когда он смотрит на свою тарелку. — И если у людей есть проблемы или кто-то говорит о чем-то, — продолжает Гарри, его голос становится немного мягче, — ты просто должен смотреть мимо него. Они не знают, насколько хороша наша жизнь. Они не знают, о чем говорят, и ты должен помнить об этом. Ты знаешь, как много, я слушал с 19 лет, про одинокого отца? Много, Лу. Много. И иногда ты просто должен игнорировать это. У тебя нет другого выбора. — Поэтому мы просто притворимся, что эта встреча никогда не случалась? — Спрашивает Луи, потому что, честно говоря, он все еще обеспокоен. — О, боже нет, — говорит Гарри, — мы снова поговорим с ними. Я уже звонил в школу сегодня днем, и у нас троих встреча с директрисой на следующей неделе. Она довольно милая, хотя, у нас не должно быть с ней проблем. Я уверен, она мило поболтает с заинтересованными учителями и все уладит. —Еще одна встреча? — Луи скулит, наконец, положив вилку на тарелку. — Обязательно ли это делать? — Да, Луи. Она должна быть в курсе событий в своей школе, — говорит Гарри, очень решительно. Луи ни за что не избежит этой встречи, это точно. — Но, в любом случае, когда я говорю, что ты просто должен игнорировать это, я имею в виду, что ты не можешь позволить этому добраться до тебя, Лу. Все это сегодняшнее дерьмо, ты должны игнорировать то, что он подразумевает, что он говорит. Ты должен понять, что он здесь не прав, и ты не можешь позволить этому вывести тебя из себя, не тогда, когда у тебя есть другие причины для беспокойства. Луи приподнимает брови, ему это не нравится. — О чем еще мне нужно беспокоиться сейчас? Улыбка тянет за угол губ Гарри, и он пожимает плечами. — Ты. Лия. Наша семья. Луи улыбается и качает головой, наклоняясь через стол, чтобы поцеловать Гарри. — Я никогда не перестану беспокоиться о вас двоих. Ты идеален. Мы идеальны. А ведь и правда.***
В холодный, апрельский день, Луи и Гарри впервые берут Лию в океанариум. Лиам, Зейн и Найл присоединятся к ним в течение дня. Лия ничего не знала, но говорила об океанариуме с Гарри уже около недели назад. Луи находит странным, что они еще не забрали ее, учитывая, что В Поисках Немо для нее все. Когда они приезжают в океанариум, Лия кричит в ту же секунду, она выходят из машины, пытаясь убежать, но, в конечном итоге, ее поймал Лиам. — Теперь, юная леди, ты должна знать, что должна держаться за чью-то руку, когда мы пойдем, особенно, в каком-то новом месте. Лия смущенно шепчет: — Прости, дядя Ли-Ли. — Все хорошо, дорогая, я знаю, что ты взволнована. — Лиам наклоняется, чтобы поцеловать ее голову, беря ее за руку и ведя свою маленькую компанию в направлении входа. Луи думает, что они, должно быть, выглядят глупо, четверо взрослых мужчин сопровождают маленького ребенка в океанариум, но ему нравится, что парни пришли вместе, тем более, что Лия была абсолютно взволнована тем, что все собирались пойти с ней. Сотрудник фотографирует их перед экраном, напечатанным с логотипом аквариумов, а Луи отстает, потому что он покупает фотографии по завышенной цене, к большому удовольствию Лии, и смеху Зейна. Как только они пробрались внутрь и дали свои билеты, Луи спрашивает Лию: — Любимая, куда бы ты хотела пойти в первую очередь? — Папа, я хочу найти Немо! — Восклицает Лия, широко улыбаясь. — Хорошо, Любовь моя, давай отправимся в приключение! — Говорит Луи, присоединяясь к Лии в прыжках, прежде чем взять ее за руку и увести в путь к веселому дню.***
Все они проводят день, узнавая обо всем, что живет в океане, Лия проводит лучшее время в своей жизни. Гарри делает больше фотографий, чем Луи думал. Лия также теряет рассудок каждый раз, когда видит существо, которое играет какую-то роль В Поиске Немо, что обеспечивает хороший смех для всех мальчиков каждый раз, когда это происходит. Сердце Луи так переполнено радостью, особенно когда он смотрит, как Гарри фотографирует Лию, стоящую перед стеклом, полным рыб-клоунов с гигантской усмешкой на лице. Он так невероятно умиляется, когда видит, что Гарри установил это в качестве экрана блокировки. Когда они в конечном итоге уходят, Лия сжимает новую плюшевую акулу-молот, пока она дремлет в задней части автомобиля, Луи благодарит всех за то, что они позволил этому быть в его жизни.