Миллениум

      Свежий ветер из окна, затянутого москитной сеткой, колышет тонкую ткань занавесок. В просторной светлой кухне за столом сидят двое; он уткнулся в книгу, она неторопливо перелистывает журнал. Сегодня они встали достаточно рано, чтобы собраться на работу без спешки и сполна насладиться тихими утренними часами.       Климат здесь, в Отаго, куда более мягкий, чем там, где они провели молодость: нет иссушающей летней жары. (А она тогда и вовсе работала в куда менее приветливом месте.) И хотя здесь всё перевёрнуто наизнанку, зима летом, лето зимой, но к этому они уже привыкли. Они оба вполне довольны жизнью: и природой, и домом, и работой.       Она — профессор юриспруденции в университете Отаго, ведь справедливость — её конёк. Он — скромный работник библиотеки, который на досуге пишет мемуары. Обо всём. В самом прямом смысле слова обо всём, но уж об этом его коллегам знать не стоит. И благослови Ра терабайтные жёсткие диски — целая библиотека может уместиться в маленькой коробочке.       На завтрак хлопья с молоком, тосты с арахисовым маслом и крепкий кофе. Обычный завтрак обычной семьи — нет ни смысла, ни желания выделяться.       — Он тебя ищет, — говорит она, отпивая маленький глоток из чашки. Медленно переворачивает глянцевую страницу, но глядит не на неё, а на супруга.       — Я знаю, — отвечает он и размазывает арахисовое масло по кусочку хлеба с большей, чем требуется, энергией.       — Дорогой, может, всё-таки…       — Нет! Всякий раз, когда я с ним связываюсь, это заканчивается травмами или даже смертью. Пять раз, пять проклятых раз, и всегда одно и то же! Ни! За! Что!       Она задумчиво наклоняет голову к плечу. Улыбается:       — А как же «не бойся быть мудрым»*?       — Это не страх, а здравый смысл! Тебе легко говорить — ты никогда в этом не участвовала.       Она мелодично смеётся и качает головой. Он демонстративно утыкается в книгу. Пытаться переубедить его она больше не станет — по крайней мере, сегодня.       Наконец завтрак окончен. Она запускает посудомоечную машину, и они уходят: она — читать лекцию о правосудии, он — писать мемуары на рабочем месте. («Всё» необъятно, но его это не останавливает.)       На кухонных весах валяется ненароком оброненное перо.