***
Вечер***
Учиха сидел у себя в комнате на кровати и думал о девушке с розовыми волосами. Не рано-ли он ей признался? Вдруг не ответит взаимностью? Что тогда? Столько вопросов и не одного ответа. Дверь тихо скрипнула, брюнет медленно поднял глаза и увидел Сакуру, она нерешительно мялась около двери. Решив что больше ждать он не намерен, парень властно подошел к девушке и завладел ее губами, на что Сакура обняла его за шею. Мужская рука властно скользнула ей на грудь, и она испуганно рванулась из его объятий. Но ей не дали вырваться крепкие мужские объятия. Уже не пытаясь вырваться из его рук. Большего поощрения ему и не требовалось. Саске снова стал гладить и легонько сжимать ей грудь, не отрывая взгляда от ее глаз, наблюдая, как страх сменяется в них сладкой истомой. Он спустил с ее плеч рубашку и обнажил грудь. Она инстинктивно попыталась прикрыться, но парень стремительно опустил голову и страстными поцелуями стал покрывать ее пальцы. Сакура испуганно отдернула руку, и тогда он прижался лицом к ее груди, нежно поглаживая соски и играя с ними губами. — Учиха… Этот отрывистый шепот вырвался у нее непроизвольно и был скорее похож на тихую мольбу, чем на протест. Он поднял голову. Растерянность и страсть были в его темных глазах, пытливо вглядывавшихся в ее вспыхнувшее лицо. — Ты хочешь чтобы я прекратил? — хрипло выдохнул он. Сакура с силой затрясла головой. Нет же, нет. То чего она хотела, было невозможно выразить словами. Улыбка тронувшая его глаза, была какой-то неживой, и все же, прежде чем он опустил ресницы, девушка заметила, как в темных глубинах огромных зрачков сверкнуло удовлетворение. Саске уткнулся в ложбинку между грудями и стал исследовать ее губами и кончиком языка. Его теплое дыхание, скользившее по коже, поднимало в Харуно жгучие волны возбуждения. Брюнет стянул рукава ночной рубашки с ее плеч, и рубашка стала спадать. С груди его руки скользнули на стройную талию, обхватили соблазнительные бедра и вместе с падающей рубашкой спустились по ногам на пол. Сакура стояла неподвижно, прижав руки к бокам, а где-то в глубине сердца рождалась трепетная нежность. Она хотела его, хотела делать то, что ему нравится, хотела быть такой, какая была ему нужна. Его настойчивые пальцы требовательно сжали ее бедра, когда он встал на колени и притянул ее к себе. Положив руки ему на плечи и закрыв глаза, Харуно запрокинула голову, и сверкающая волна волос упала ей на спину. От влажного и жаркого прикосновения его языка, кружившего вокруг пупка, у нее перехватило дыхание. По мышцам ее плоского живота пробежал огонь наслаждения. Сакура почувствовала его дыхание, и весь мир вдруг перевернулся с ног на голову. И ее понесло куда-то далеко далеко. Очень тщательно, ни на секунду не отрываясь от своего занятия, он исследовал подвижные складки ее кожи. Он требовал ее ответа, побуждал ее, умоляя ответить. Пальцы Сакуры забрались в его волосы, стали перебирать их, а он в это время добрался до самого сокровенного источника наслаждения и принялся с осторожностью ласкать. Из ее груди вырвался тихий, протяжный стон. Длинными ногтями она непроизвольно впилась в его кожу и, только через несколько секунд осознав это, разжала пальцы. В ответ на это невольное движение Саске еще сильнее сдавил ее бедра. Нахлынувшее на нее наслаждение было таким острым и неистовым, что ее дыхание, ее голос и вся эта ночь слились воедино и стали уплывать куда-то. Тело ее изогнулось, руки ослабли, по безвольно разжавшимся пальцам пробежали иголочки тока. Сакура почувствовала, что оседает на пол, но ничего не могла с собой поделать. Саске поддержал ее и помог опуститься на колени рядом с собой. Он притянул ее ближе, и в его глазах загорелся сумасшедший красный огонь. Его ненасытные губы требовательно приникли к ее рту. Она сдалась, она уступила, с упоенным удовлетворением шепча что-то неразборчивое. Его жадный язык протолкнулся между ее зубов, вернулся назад, снова погрузился в теплую глубину. Ее тело звало его, и он, ощутив призывное биение ее сердца, ответил на этот зов. Сакура вдруг почувствовала, что сходит с ума от этого приступа возбужденной страсти, сжигавшей все ее тело. Нащупав ворот его рубашки, Харуно потянула за пуговицу. Он пришел ей на помощь, одним рывком распахнув рубашку и вытащив ее из джинсов. Девушка пыталась расстегнуть ему ремень, но ее пальцы дрожали, и парень, осторожно отведя в сторону ее руку, справился с пряжкой ремня сам. Щелкнула кнопка на поясе брюк, и заскользила вниз «молния». Саске не стал останавливать ее трепетавшую руку, отыскавшую жаркую, возбужденную плоть. Его дыхание стало прерывистым, когда Сакура ласкала разбухавший под ее пальцами этот предмет вожделений. — Как ты красива, — с тихим изумлением сказал он, скорее всего, себе самому. — Ты тоже. Ее шепот был почти не слышен, словно легкий шелест ночного ветерка. Саске еще крепче сжал ее грудь. Сакура сильнее сдавила его плоть. Внезапно его руки оказались у нее на талии. Распрямив ноги, Саске сначала сел, а потом лег на пол, увлекая розоволосую за собой. Ее бедра оказались зажаты его коленями, и он подтянул ее повыше, так, чтобы она легла ему на грудь. Какое-то время девушка лежала, прижимаясь к нему и ощущая прикосновение густых розовых волос, покрывавших его грудь, и прислушиваясь к глухим ударам его сердца. — Как только ты захочешь, — прошептал парень, подтягивая ее еще выше. Сакура уперлась ладонями ему в плечи и приподнялась, затем не сводя глаз с его лица, стала осторожно и медленно опускаться. Учиха застонал от мучительного наслаждения. Потребность вернуть ему хотя бы капельку того исступленного восторга, которым он наполнил все ее существо, каждую ее клеточку, болезненно отзывалась в судорожно сжимавшихся мышцах. Саске вздрогнул. — Боже, — проговорил он хриплым от возбуждения голосом. Уперевшись руками в пол, он рывком поднял свой корпус и одним мощным движением бедер глубоко проник в нее, полностью овладев. Харуно вскрикнула от наслаждения. Ухватившись за его мускулистые плечи, она приняла его в себя. Она хотела его, хотела безумно. В момент наивысшего блаженства они слились в едином движении, едином порыве. Их единство было теснее, чем просто прижавшиеся друг к другу тела, глубже, чем жаркие вдохи, тихие, страстные мольбы.