Поросёнок в мушкетёрском костюмчике

Вы заметили, что ночные телефонные звонки никогда не приносят с собой хороших вестей? Наоборот, они радостно сообщают о какой-нибудь беде. Вы затопили соседей, через улицу произошла драка и полиции нужны свидетели для протокола, в чертежах нашлась ужасная ошибка и её надо исправить немедленно, потому что утром документы будут отправлены заказчику или, даже, ваш отец скончался от сердечного приступа. Список известий, приносимый поздними звонками можно продолжать очень долго, но я уже смирился, с тем, что всё самое ужасное случается и становится известно именно ночью. - Что у вас с Рокэ произошло? Голос Савиньяка звучал требовательно и строго, точно так же спрашивала меня матушка и учитель по геометрии. И точно так же, я не смог найти, что ответить. Если бы я был решительный и правильный, каким, по словам матери, был отец, я бы чётко объяснил, что больше мы с Алвой не встречаемся и, вообще, отношения с мужчиной это мерзость и больше подобной ошибки я не совершу. Но отец умер в постели любовницы, когда мне было 8 лет и, не успел научить меня уверенно отвечать на вопросы. Поэтому я растерянно молчал в трубку, даже не решившись спросить, кто именно из близнецов сейчас говорит со мной. - Он сейчас у меня на диване отсыпается, - Эмиль-Лионель продолжил, видимо отчаявшись дождаться от меня хоть какой-то реакции, - После того, как устроил в «Канарейке» пьяную драку. Ты ничего не хочешь мне рассказать? - Мы расстались, - я наконец-то смог выдавить из себя два слова и снова замолчал. Что ещё можно сказать в такой ситуации, я не знал. - У вас же всё было хорошо! - Я знаю. Утром, прежде чем пить таблетку, пусть съест хоть что-нибудь. У него угроза язвы. До свидания, - я нажал отбой на телефоне, а потом, для надёжности, выключил телефон. Если я говорил с Эмилем, то он одним звонком не ограничится. *** Вообще-то у нас с Рокэ действительно всё было хорошо. Это было неожиданно – я с детства привык, что хорошо быть, не то, чтобы не может, но не должно. Это внушала нам мама, которая, если бы могла, заставила весь мир скорбеть по отцу, запретив улыбки и радость. Нет, вы не подумайте, я никогда не винил матушку в этом, ведь ей приходилось очень нелегко – четверо маленьких детей, небольшая зарплата бухгалтера в адвокатской конторе и косые взгляды соседей, которые молчали, но знали, как именно и где умер отец. Мама надеялась, что если мы будем вести себя очень хорошо и незаметно, то всё это забудется. Ещё она надеялась на прибавку к зарплате, непрокисшее молоко в холодильнике и, что никто не расскажет мне с сёстрами правду, пока мы не станем взрослыми. Оправдалось только молоко, но мама, привыкшая довольствоваться малым, была рада и этому. *** Ложиться спать было уже глупо и я включил свой ноутбук, который с надсадным гулом, воображая себя реактивным самолётом, медленно и неохотно начал грузить операционку. Прошлый – мощный до невозможности, даже по меркам современных технологий, остался на квартире Рокэ, потому что был куплен на его деньги. Экран мигнул и злорадно показал «синий экран смерти», а я сидел и смотрел на бегущие строчки. И думал. Это моя главная проблема – я всё время думаю и никогда не говорю о своих мыслях. Наверное, если бы я прямо говорил о том, что творится в моей голове, многих бы проблем можно было избежать. Но каждый раз мне кажется, что именно в этот момент мои мысли неуместны, а потом бывает уже поздно. Так, мне, наверное, надо было сразу сказать Рокэ, кто я такой и тогда бы ничего не было бы. Ну то есть было, но совсем не то. Наше знакомство было ужасно дурацким, но, учитывая мою везучесть, этому можно было даже не удивляться. Мистер Эпинэ, мой непосредственный начальник, отправил меня с чертежами нового здания в «Алвасете», чтобы на неофициальном уровне, вместе с Лионелем Савиньяком, рассмотреть проект и внести изменения, если такие будут, ещё на начальной стадии. Вообще-то, это была задача самого мистера Эпинэ, но он сказал, что ненамного задержится, потому что к нам, очень некстати, нагрянул проверяющий – мистер Штанцлер. Что именно он проверяет и за что отвечает, никто толком не знает, но точно известно, что он очень важный человек, у которого есть «связи». Вот, кстати, ещё одно, что я никогда не мог понять – как можно заводить «нужные» знакомства? Нет, я не осуждаю, наверное, просто немного завидую. У Рокэ тоже были такие контакты – достаточно позвонить, поговорить пару минут и всё, проблема, над которой простой человек бился бы очень долго, уже решена. Мне так выдали загранпаспорт, когда мы ездили с Рокэ в Китай. Интересно, а можно ли отнести самого Рокэ к «правильным» знакомым? Не знаю. По-хорошему, мы с Рокэ даже встречаться не должны были – мультимиллионер и начинающий архитектор, пусть, по словам мистера Эпинэ, и подающий надежды. Пара для любовных романов, которыми зачитывается Айрис, и, тайно, мама. Только я должен был быть очаровательной девушкой, конечно же красивой, непременно, неземной красотой. И именно такая пробежала мимо меня, дробно стуча каблуками и растирая заплаканное лицо. Так что наше с Рокэ знакомство началось с Катарины. Это его секретарь и она очень хорошая девушка, а Алва постоянно срывается на ней и почему-то очень не любит. Но платит много, поэтому Катари вынуждена работать на него. Впрочем, тогда я этого ещё не знал. Просто мимо меня пробежала заплаканная девушка, а из кабинета, украшенного табличкой «Рокэ Алва» доносилась ругань на испанском. Наверное, умный человек переждал бы грозу в приёмной и только после этого постучался к Алве. Или вообще не решился бы на это, а пошёл дальше, в поисках человека, с которым заранее запланирована встреча и который хотя бы догадывается о существовании такой незначительной личности, как я. Наверное. Но Айрис говорит, что я дурак и видимо так и есть – я решил, что вежливый человек на девушку кричать не будет, а раз он грубиян и хам, значит, хорошего отношения к себе не заслуживает. И я без стука открыл дверь, намереваясь сказать, что так вести себя нельзя и следует извиниться перед несчастной девушкой. И вообще подобное поведение не соответствует деловому этикету. Но Алва всегда опережал меня. - Принесите мне кофе, юноша, - он сказал это с такой непоколебимой уверенностью, что я, даже не подумал возражать, а просто развернулся и пошёл к, стоящему в приёмной, кофейному аппарату. И только когда я уже протягивал ему обжигающе горячий бумажный стаканчик, до меня дошло, что я сделал. Надо сказать, что Алва был тоже крайне удивлён. - Вы мне принесли эту гадость? Эта кошка драная, - тут он прибавил ещё несколько слов на испанском, я предполагаю, непечатного содержания, - Она вас даже кофе не научила готовить? - Нельзя говорить так о женщине. - Да что вы говорите? – Рокэ впервые посмотрел мне в лицо и я задохнулся. Воздух просто вышибло из моих лёгких и, боюсь, я стал похож на, вытащенную на берег, пучеглазую рыбину. Но я впервые видел такое красивое лицо. До этой встречи я считал, что все его фотографии очень долго обрабатываются в фотошопе, прежде чем пойти в печать. Ну не мог же человек быть настолько совершенно красив. С Рокэ вечно так. Все вокруг говорят, что это невозможно, так не бывает и прочее, а он улыбается и совершает, поражая всех. Вот и тогда… - Найдите эту, - он замялся, но всё же не ругнулся, - Эту. И пусть она вас немедленно научит готовить кофе по-восточному. Выполнять. Я теряюсь, когда мне говорят делать то или это. Достаточно дать мне точные указания и я, даже если мне это не нравится, иду их исполнять. И всё же тогда мне достало ума, сказать, что я вообще-то из архитекторской конторы и принёс демонстрацию проекта мистеру Савиньяку. - Тогда зачем вы зашли ко мне? – вопрос был логичен, но я не нашёл лучшего варианта, чем сказать правду. А он… рассмеялся. Просто захохотал, неприлично закинув голову и хлопая себя по коленям. - То есть, проясним ситуацию. Вы несёте бумаги Нелю, но по дороге встречаете эту стерву, всю в искусственных слезах и решаете сделать мне замечание. И делаете мне кофе. Всё так? Я кивнул, не зная, куда деть себя от стыда, а он лишь сказал. - Я на вас женюсь. Раздался звон фарфора – это Катари, приведшая себя в порядок и только что вошедшая в кабинет, уронила поднос с кофе по-восточному.