Real

      5 сентября 1986 года,       Литл-Уининг, улица Тисовая, 4.       Гарри Поттер этим ранним осенним утром проснулся от крика. В том не было ничего необычного: тётя Петунья частенько покрикивала на него и, больше того, могла огреть — не так больно, как обидно — полотенцем, случись Гарри проспать. Да и по любому другому поводу, находить которые она была большая мастерица, тоже.       Вот только это был вопль ужаса, и Гарри, конечно же, испугался. Ведь он был всего лишь маленьким мальчиком, живущим в чулане, а крик тёти означал что-то большее, чем грязное пятно на безупречной кухне или большой паук, забравшийся в ванную, до того зловеще прозвенел он в ночной тишине и жутко, неестественно оборвался. Гарри съёжился, обхватив себя руками за плечи, страстно желая, чтобы это был только сон. Всего лишь страшный сон, бояться нечего, и он почти убедил себя, когда по лестнице кто-то прошёл. Гарри небезосновательно считал себя экспертом в том, как скрипит лестница над его головой: за время проживания в чулане он в совершенстве изучил все виды этого звука и сейчас отчётливо понимал, что шаги ему незнакомы. Слишком тяжёлые и медленные для тёти Петунии, чересчур лёгкие и быстрые для дяди Вернона, неправдоподобно тихие для Дадли. Непроизвольно затаив дыхание, он отчаянно надеялся, что ошибается. Вот сейчас тётя постучит в дверь и потребует вставать. Вот сейчас, ну же.       Но было тихо.       Когда дверь в чулан распахнулась без какого-либо предупреждения, Гарри, наконец, понял, что происходит что-то совсем неправильное и испугался так сильно, как никогда раньше. Он не чувствовал собственного тела, по коже разливался противный холод напополам с мурашками, а сердце стучало уже даже не в горле, а прямо в голове. Тёмная фигура, появившаяся на пороге чулана, застыла на пару мгновений, оглядывая непритязательную унылость помещения, Гарри рассматривал её в ответ, но из-за обуявшего его ужаса и яркого света позади фигуры, он мало что мог различить. Неожиданный посетитель тем временем исчез, совершенно проигнорировав существование Гарри, но вскоре появился вновь, уже не один: он подтащил к двери чулана нечто, отдалённо напоминавшее человека. Втолкнул это внутрь и закрыл дверь.       Гарри окончательно расстался с надеждой на дурной сон — такое ему совершенно точно привидеться не могло. Гарри не мог понять, что происходит, но жизненный опыт говорил: лучше не высовываться. И потому он сидел тихо, пытая рассмотреть нечто, столь бесцеремонно вторгшееся в его скромную обитель. Маленькое окошко под самым потолком пропускало некоторое количество тусклых рассветных лучей. Это и впрямь оказалось человеком, более того, женщиной. Её тело сплошь опутывало множество верёвок, глаза были закрыты, длинные светлые волосы — в беспорядке и чем-то запачканы, как и одежда. Тётя Петунья будет в ярости, столько грязи. Стоп. Тётя Петунья не пустила бы эту женщину и близко на порог. Гарри понял, что раньше ему было вовсе и не страшно, а вот теперь стало — с тётей явно что-то случилось. И пусть он не шибко любил родственников, но зла им не желал. Что же произошло? И где дядя и Дадли? Кто эта женщина, что она делает в его чулане? Гарри тихонько выдохнул. Он вряд ли узнает, что происходит, оставаясь в чулане. Неизвестность внезапно показалась хуже любых возможных опасностей, поджидающих снаружи, но ему не пройти мимо гостьи. Наверное, стоит для начала выяснить кто она и почему тут оказалась. Та же, казалось, не замечала мальчика. Он присмотрелся повнимательнее. Часть верёвок опутывала нижнюю часть головы, не позволяя издать и звука. Лоб покрывала испарина и только редкое, едва слышное хриплое дыхание выдавало в ней живого человека. И тут носа Гарри коснулся тяжёлый металлический сладковатый запах. И он понял: не грязь, нет. Кровь. Она с ног до головы покрыта кровью. В груди стало тесно, Гарри внезапно понял, что женщина похожа на тётю Петунью: тоже блондинка, также очень худая, хотя её худоба вызывала скорей опасение порезаться об острые выступающие скулы и длинный нос. Так могла бы выглядеть мама, внезапно подумалось ему, и ощущение нереальности происходящего накатило с новой силой. Гарри протянул руку. Стоило пальцам едва ощутимо коснуться лба женщины, как та вздрогнула, наверное, от неожиданности, и глаза её широко распахнулись. Они оказались голубыми, светлее тётиных, и их выражение было совсем другим: уверенность, решительность. Она прищурилась и требовательно уставилась на Гарри. Он хотел поговорить и, очевидно, их желания совпадали. Тогда Гарри, придвинувшись ближе, потянулся к верёвкам, выступавшим в роли кляпа. Это была трудная задача для слабых детских рук, но его вдохновляли и подстёгивали напряжённый взгляд и страх неизвестности. Наконец Гарри удалось немного ослабить один из узлов и стянуть верёвки с губ незнакомки.       — Алукард! Разрешаю снятие печатей вплоть до полного упокоения целей! — прохрипела она.       Гарри удивился: он был готов к чему угодно, как ему казалось, но не к такому. Заметив это, женщина продолжила, не давая опомниться:       — Кто ты и что здесь делаешь?       — Я Гарри, Гарри Поттер, мэм, и я здесь живу, — его голос слегка дрожал, выдавая напряжение.       — Сэр, — ответила странная женщина.       — Простите? — она ставила его в тупик.       — Когда обращаешься ко мне, нужно говорить сэр, — пояснила женщина.       — Сэр, — послушно исправился Гарри. — А вы кто?       Он не отчаивался прояснить ситуацию.       — Интегра Фэйрбрук Уингейтс Хеллсинг. Глава ордена королевских протестантских рыцарей, организации Хеллсинг, — даже в таком состоянии она умудрялась выглядеть внушительно. — Ты не поможешь мне освободиться?       — Да, конечно, — Гарри слегка смутился: ей явно неудобно, и, скорее всего, больно. Кроме того, она была взрослым человеком, на которого, вероятно, можно положиться и попросить помощи, а ещё — узнать, наконец, что происходит. Гарри принялся с ожесточением терзать верёвки, процесс грозил затянуться. Интегра сосредоточенно о чем-то думала, но Гарри рискнул задать еще вопрос:       — Как вы оказались в моем чулане?       — В твой чулан, — она нахмурилась еще сильней, — меня бросили умирать.       Гарри застыл на несколько секунд в ошеломлении.       — Но что... кто... — он не мог внятно сформулировать разбегавшиеся тараканами мысли.       Интегра криво ухмыльнулась.       — Вампиры.       Каждый ответ, как будто в насмешку, не прояснял ситуацию, а, наоборот, запутывал её и делал всё более невероятной. Тем более что вампиров не существует. Что Гарри и поспешил уточнить.       — Они так же реальны как ты или как я. Хотя насчёт тебя я не уверена полностью, — последнюю фразу она произнесла совсем тихо, будто разговаривая сама с собой. Голова у Гарри шла кругом. И тут его пронзила страшная мысль, ведь если вампиры существуют...       — А что с дядей и тётей? И Дадли? Сэр? — он боялся услышать ответ, но не спросить не мог.       — Скорей всего, они стали упырями. Но есть крошечный шанс, что им повезло и они мертвы.       — Как это? — Гарри понимал: это вряд ли хорошо — стать упырём, — но, возможно, не так уж и плохо. Ведь что может быть хуже смерти?       — Упыри — ходячие трупы. Тупые, жаждущие крови немертвые, — убила его робкие надежды Интегра. Голос её звучал жёстко и уверенно.       Тем временем Гарри сумел освободить руки Интегры.       — Что же теперь делать? — странно, но страх, смятение, удивление и непонимание отступили — слишком много всего навалилось.       — Ждать. Алукард знает своё дело, — видя непонимание на лице Гарри, она продолжила: — Хеллсинг уничтожает нечисть — чудовищ, опасных для нормальных людей. Алукард — мой слуга и член организации. Он профессионал в своём деле.       Ну, это немного обнадёживало, и Гарри уже было хотел задать очередной вопрос, благо Интегра, в отличие от тёти, на них отвечала и не ругала за неуместное любопытство, но тут дверь чулана отлетела, сорванная с петель. В проёме показался человек, его фигуру подсвечивали блики занимавшегося позади него пламени. Он был высок и старомодно одет. Ещё в глаза бросались: встопорщенная чёрная шевелюра, весьма похожая на причёску самого Гарри, два огромных пистолета, багрово светящиеся глаза и безумная улыбка, обнажавшая характерные клыки.       Гарри сразу догадался: это вампир. И он пришёл за ней, за Интегрой. Видимо, решил не полагаться на случай и убедиться, что жертва мертва. Вот тут Гарри понял, что до этого момента он не верил в вампиров на самом деле, а теперь — верит. Сердце билось о рёбра, в горле и в пальцах, сжимающих злосчастную верёвку, он ощущал отголоски этой сумасшедшей чечётки.       Казалось, улыбаться ещё шире и безумней попросту невозможно, но вампир опроверг это наивное заблуждение наглядной демонстрацией. Он плавно опустился на одно колено и, склонив голову, произнёс:       — Хозяйка.       Интегра, освобождённая к тому времени от верёвок, аккуратно отодвинула Гарри, с трудом встала и с лёгким кивком головы ответила:       — Алукард. Докладывай.       — Территория зачищена.       Хоровод мыслей в голове Гарри закружился с новой силой. Вместе с окружающей действительностью.       — Хорошо. Гарри, — голос Интегры вернул его к действительности. — Ты пойдёшь со мной?       Он не знал, куда она его зовёт, и слабо осознавал масштаб всего произошедшего. Гарри был умным мальчиком, но всё же ещё слишком маленьким. Однако кое-что он знал точно: Дурслей больше нет, а идти ему, кроме приюта, которым его частенько пугала тётя, некуда. И он согласился.