О любви и дружбе

- У нас тут… У нас тут проблемы, - со вздохом сказал Лайсерг в телефонную трубку. Спина Рена, выходившего в этот момент из бара, была неестественно прямой, а походка – нетвердой. На том конце провода усмехнулись. - Скандалят на пустом месте? - Это тоже. Ты же их знаешь, - несколько раз провернув по кругу свой высокий бокал, в котором за полтора часа жидкости убавилось едва ли наполовину, детектив вздохнул еще раз и все-таки сделал глоток. – Нет, то, что спорят все время, даже к лучшему. Рена это… держит в тонусе, что ли? И отходят оба быстро и легко, совсем как раньше. В трубке раздались негромкий треск и шипение. Лайсерг озабоченно скосил глаза на динамик, но посторонние шумы быстро исчезли. - Где ты сейчас? - Понятия не имею. Это почти наверняка все еще Америка, - голос собеседника звучал подчеркнуто беззаботно и жизнерадостно. – Или нет. Мне иногда кажется, что если просверлить дыру в планете и выбраться с другой стороны, попадешь точно в такой же вонючий дешевый мотель. - Тебе нельзя выезжать за пределы Техаса, помнишь? Он вдруг поймал себя на том, что уже несколько минут, не отрываясь, разглядывает этикетку на бутылке из темного стекла за спиной бармена. Следом пришла мысль заказать что-нибудь покрепче восьми градусов. Напиваться в стельку Дител, разумеется, не планировал – он вообще никогда так не делал и не собирался начинать – но вполне допускал, что пара стаканчиков "Джемесона" несколько примирят его с действительностью. - Само собой. Законопослушность – мое новое второе имя, - напускная бодрость таяла, как свечной воск, с каждым произнесенным словом. – Оставаться в гребанном пыльном Техасе до получения новых распоряжений. Будет исполнено, господин детектив. Воздух в помещении бара казался Лайсергу спертым и душным. Ворот легкой рубашки – в отличие от одежды Рена, достаточно неформальной, чтобы органично смотреться на дружеском вечере – сдавливал горло, хоть и был расстегнут на две пуговицы. - Ты же понимаешь, это не… Не говори так. - Слушаюсь, сэр, - на этот раз горечи в голосе собеседника было больше, чем в любом виски. – Разрешите доложить, господин детектив: здесь чертовски паршиво. Заведения в районе Темпл-Бар по вечерам никогда не пустовали. Освободившиеся места за стойкой рядом с Дителом заняли две женщины, европейки, лет на десять старше. Дамы оживленно говорили между собой - по-английски, но с явным акцентом – обсуждали какого-то общего друга, заказали две пинты "Балмерса" и порцию копченых ребер. Их голоса, звучные, энергичные, заливистый грубоватый смех отвлекали от собственных мрачных размышлений. Слушая напряженное молчание в трубке, Лайсерг подумал: вот оно, в этом все дело. - Я знаю. Правда, знаю. Ни Рен, ни Хоро, ни он сам, по большому счету, не были готовы к жизни в обществе. С детства поглощенный исключительно собственными внутренними проблемами, зацикленный на самосовершенствовании, Тао просто не мог абстрагироваться от эмоций и переживаний, не умел смотреть по сторонам и находить счастье в благополучии других людей. Юсуи мог, в нем хватало природной чуткости, но дорога к чужим сердцам всегда была дорогой проб и ошибок, а скудный жизненный опыт не позволял сразу выбрать верное направление. - Нет, не думай, я не в претензии, - легкомысленный тон возвращался, пусть и с трудом. – Ты сейчас там нужнее, чем здесь. Делаешь большое дело: не позволяешь этим двум придуркам перегрызться окончательно. Так всегда было. А у меня вот плохо получалось. Мог разве что оттягивать огонь на себя. - Ерунда, - Лайсерг заставил себя улыбнуться; на душе легче не стало, но, честное слово, ему совсем не хотелось становиться вторым Реном, с эгоцентризмом нужно было бороться. Вполне вероятно, хороший громоотвод им всем сейчас бы здорово пригодился. - Я люблю тебя. - Да… да, я тоже, - прозвучало крайне скверно, но в голосе собеседника было столько знакомой и понятной Дителу тоски, что невидимые пальцы вновь сжались на горле. – Черт. Как я найду-то тебя теперь? На том конце провода смеялись. В самом деле, всю свою жизнь Лайсерг только и делал, что искал и находил – по большей части, конечно, проблемы и неприятности. Никто не обращал на него внимания, и молодой детектив, отложив, наконец, телефон в сторону, совсем как Тао недавно, закрыл лицо руками. Эмоции все еще душили его, но положительных и отрицательных теперь было примерно поровну, и это позволяло сохранять хотя бы видимость спокойствия. На загоревшемся экране мелькнула надпись: «Номер неизвестен». Вызов тут же оборвался.

***

Рен окончательно пришел в себя, когда они свернули на Палас-стрит, к Дублинскому замку. Хоро подумывал о том, чтобы, сделав большой крюк, выйти к набережной Лиффи – от воды тянуло прохладой и свежестью, и сейчас это пошло бы им обоим на пользу. Разноцветные дома, магазины, бары и театры сливались перед глазами в одно огромное яркое пятно, мысли путались, а язык будто примерз к небу. - Знаешь, достаточно. Я вызову такси, - вдруг остановившись, тихо и серьезно сообщил Тао. Лицо его абсолютно ничего не выражало, взгляд был направлен вперед, но, тем не менее, он словно ждал какого-то одобрения, согласия. Прядь растрепавшихся волос перечеркивала открытое бледное горло, от привитой с детства гордой осанки не осталось и следа. Юсуи смотрел на своего лучшего друга в свете многочисленных огней ночного Дублина и педантично отмечал все эти детали, которых не было раньше: глубокие тени под глазами, заострившиеся скулы, едва заметное, похожее на мираж, дрожание тонких губ. Он покачал головой. - Подожди, - до жжения в ладонях хотелось схватить упрямого в своем равнодушии Рена в охапку и встряхнуть как следует, уже в который раз за эту поездку. – Я тут вообще-то пытаюсь выяснить, что с тобой происходит. Продумываю беседу о положительных сторонах жизни. Очередную. А ты совершенно не помогаешь. - Со мной ничего не происходит, - шаман пожал плечами, по-прежнему старательно не глядя на Хоро. – А если бы и происходило, то это мое и исключительно мое дело. Не твое, не Лайсерга, не чье бы то ни было еще. - Мы твои друзья. - Поздравляю, - этот сочащийся сарказмом тон Юсуи когда-то ненавидел больше всего на свете, теперь же был ему почти рад – апатичный и погруженный в себя Тао раздражал его гораздо больше. – Слушай, от меня тут пару месяцев назад ушла жена – ну, это если ты до сих пор не в курсе, зачем мы на самом деле здесь собрались. Если тебе так уж хочется откровений: я не любил ее, но очень уважал. Наш общий сын остался полностью на моем попечении, и мне еще надо как-то привыкнуть к этой мысли. Надеюсь, все это достаточная причина… – голос предательски сорвался, пришлось сделать несколько глубоких вдохов. – Я не нуждаюсь в сочувствии. В твоем – особенно. От последней фразы, хлесткой и злой, Хоро дернулся, будто от пощечины. - Зачем ты так… Выяснять отношения посреди людной улицы было глупо. Туристы, вынужденные обходить замерших в молчании шаманов, смотрели неодобрительно, какой-то неуклюжий парень случайно толкнул северянина в бок и принялся многословно извиняться. Юсуи машинально кивнул ему, не слыша ни звука из чужой речи. - Знаешь, было лучше, когда ты пытался меня убить за любую шутку, - задумчиво произнес он, снова повернувшись к другу; Рен поморщился и опустил голову. – Просто ответь. Честно и прямо, один-единственный раз. - Ты не понимаешь, о чем просишь, - голос Тао звучал непривычно глухо и безэмоционально. Впереди, по правому краю дороги, возвышалась монументальная башня Дублинского замка – как помнил Хоро из рассказов Лайсерга, там располагался музей полиции или что-то вроде этого. Темный геометрический силуэт на фоне неба цвета индиго вызывал в душе смутное чувство тревоги. Тщетно пытаясь поймать ускользающий взгляд Рена, Юсуи напоминал себе: его друг родился и вырос в такой же крепости, в окружении неприступных каменных стен, неумение открыто говорить о своих переживаниях должно было родиться и вырасти вместе с ним. - Пять лет назад, сразу после Турнира, я ведь писал тебе, помнишь? – невероятным усилием воли северянин натянул на лицо улыбку (вышло наверняка так себе, но Тао все равно не смотрел на него). – Ну, не только тебе, конечно. Всем вам. Мне это было нужно, - он надеялся, что Рен хотя бы кивнет в ответ, но тот лишь сильнее ссутулил плечи, будто пытался сжаться в комок и таким образом уйти от неприятного разговора. – Ты ни разу не ответил. На горизонте однородно-темное небо будто освещалось далекими огнями. Как любой мегаполис, Дублин засыпал поздно, и сон его был кратким и некрепким. Сигналы машин, голоса людей, запахи жареного мяса и алкоголя, мешавшиеся с чистыми свежими ароматами парковой зелени – Хоро хотел бы просто стоять и впитывать эту ирландскую ночь всей кожей, чтобы никакие моральные дилеммы не давили на плечи неизмеримой тяжестью. Он искренне, всем сердцем, хотел бы делить свою радость с кем-то близким. "Никакие житейские блага не будут нам приятны, если мы пользуемся ими одни, не деля их с друзьями".* - Я вызову такси, - повторил Рен, снова не делая попыток достать мобильный телефон из кармана брюк. – Мы оба слишком много выпили для разговоров о прошлом. - Ты переписывался и перезванивался с Йо и Анной, с Лайсергом, с Мантой и Рио. Почему не со мной? Тао раздраженно дернул плечом и отвернулся. Терпению Хоро стремительно подходил конец, пальцы сами собой сжимались в кулаки. - Чтоб тебя, да ничего же не изменилось! Мы были командой, прикрывали друг другу спину во время Турнира. Я бы умер за тебя! – сама по себе, фраза отдавала театральным пафосом, но являлась истиной до последнего слова. – Столько всего пережили вместе… Впервые за все время разговора Рен поднял голову и посмотрел ему в глаза, прямо и пристально. - Мне не о чем было с тобой говорить. Такое случается. Ярость сокрушительной волной поднималась из самых темных и потаенных глубин души, ежечасно подавляемая, она накапливалась и теперь искала выход, кровь кипела в жилах, ныли сведенные судорогой мышцы. Сжав челюсти, Хоро шумно выдохнул сквозь зубы. - Так, оказывается, дело во мне? Потому что все это, - он многозначительно качнул головой, - началось не после твоего развода. Рен отреагировал бурно и внезапно: отступил назад на несколько шагов, лихорадочно захватывая ртом воздух, лицо его в одно мгновение сделалось пугающе открытым и беззащитным. - С самого первого часа в самолете ты смотришь на меня так, будто я в чем-то виноват, - дикий зверь внутри торжествующе ревел, Юсуи редко позволял ему брать контроль над своими словами и действиями. – Так объясни, в чем! Потому что я, мать твою, ни черта не понимаю! - Ты не… - Отлично, - если сравнивать с обычным положением дел, сейчас они будто поменялись местами: Рен, всегда воспринимавший афоризм «Лучшая защита – нападение», как девиз и руководство к действию, продолжал отступать. – Я в курсе, что ты невысокого мнения о моем уровне интеллекта, но не считай за совсем уж идиота. - Это не… это не то, что ты думаешь, - Хоро все-таки вцепился в его плечи, как давно хотел, отрезая все пути к бегству, эмоциональному и физическому. Они вновь застыли лицом к лицу, много ближе теперь (во всех смыслах), чем минутами ранее. Оба тяжело дышали, словно после долгого бега. Окружающий мир не вмешивался, люди продолжали следовать по своим делам, а если и смотрели неодобрительно, то кого, в самом деле, это должно было заботить. Согнув руки в локтевых суставах, Рен коснулся обжигающе-горячими чуть влажными ладонями обнаженной кожи плеч Юсуи, одним слитным движением выгнулся, превращая это странное недо-объятие во что-то очень интимное и почти неприличное. Осознать происходящее Хоро не успел и, наверное, это было к лучшему. Коротко выругавшись по-китайски, Тао дернулся прочь, вновь отступил на несколько шагов, с трудом удержал равновесие. Хоро молча смотрел, как кривится от боли лицо лучшего друга, и невидимые струны в его душе обрывались одна за другой от напряжения. До начала нового дня оставалось меньше четверти часа.